— Возьми штурвал, Элиза. — Дориан старался перекричать ветер. — Надо убрать основной парус и уменьшить сопротивление ветру, иначе мы перевернемся.
Элиза встала у штурвала. Удерживать курс было нелегко, яхта сопротивлялась. Они могли подойти слишком близко к берегу и налететь на камни. Элиза посмотрела на «Фантом». Тайн не стал убирать парус, яхта продолжала нестись вперед с прежней скоростью. Дориан уже подобрал оттяжку Каннингема [29] и теперь боролся с парусами, взобравшись на мачту. Ни высота, ни ветер его не волновали, он действовал уверенно, но Элиза успокоилась лишь тогда, когда он спустился на палубу.
Правильность его решений стала очевидна сразу, Элиза почувствовала, что яхта теперь сопротивляется ей не так сильно, но из-за этого они отстали от «Фантома».
— Убрав паруса, мы потеряли скорость! — прокричала она Дориану, когда тот подошел к штурвалу.
— Это ненадолго. Скоро ветер будет работать против Тайна, — уверенно ответил он. — Когда он решит убрать паруса, будет слишком поздно. Это лучше делать до того, как шторм разойдется в полную силу. А теперь нам пора лечь на курс, Элиза.
Победитель гонки должен был определиться на последних милях. Поэтому за несколько дней до регаты они проложили курс, надеясь воспользоваться неглубокой посадкой яхты и самоуверенностью Тайна.
Дориан пристроился за «Фантомом». Теперь яхта Тайна защищала «Надежду» от ветра, и она могла вновь набрать скорость. Тайн, потрясая кулаком в воздухе, сердито прокричал:
— Не прячься за мной, Дориан!
— Тебе следовало давно убрать паруса! — крикнул он в ответ.
Когда яхты поравнялись, Дориан направил «Надежду» в середину течения, используя все возможные способы набрать скорость. Нужно было идти немного под углом для того, чтобы помешать Тайну обогнать их на одном из поворотов извилистого русла.
— Давай, Дориан! Сейчас! — Элиза наблюдала за ходом судна с носа.
Настал критический момент. Если им удастся все сделать правильно, регата будет выиграна.
Тайн слишком поздно понял, что допустил ошибку, и в надежде удержать первенство отклонился от своего курса и направил яхту прямо на «Надежду». Чтобы избежать столкновения, Роуланду нужно было тоже изменить курс, однако это стоило бы первого места в гонке. Значит, надо уходить вперед, то есть набирать скорость.
— Элиза, к штурвалу! — прокричал Дориан.
Он занимался парусами, его движения были точными и уверенными, мокрые волосы развевались на ветру, рубаха прилипла к груди. Что-то первобытное было в этом противостоянии человека и стихии. В одно мгновение «Надежда» увернулась от столкновения с «Фантомом». Лицо Роуланда просияло.
Вскоре сквозь дождь проступили очертания таверны «Темза». Прямо за мысом, на котором она стояла, река впадала в море. На берегу ждало несколько экипажей. Элизе даже показалось, что она разглядела коммодора и финишный флаг. «Фантом» не отставал от «Надежды», Элиза видела матросов на нем и, кажется, даже слышала, как ругается Тайн, но это больше не имело значения, «Надежда» выиграла. Они проплыли мимо финишного флага, целые и невредимые. Они победили!
Элиза повернулась к Роуланду, обнять его, и закричала, не поверив своим глазам. Тайн все-таки нарушил правила, «Фантом» резко изменил курс и снова нацелился прямо в корму «Надежды». На таком расстоянии увернуться от столкновения было практически невозможно.
— Дориан, нет, не тормози! Полный вперед!
Он отпустил паруса, они наполнились ветром, и «Надежда» пронеслась мимо коммодора. «Фантом» шел прямо за ней. Началась новая гонка, без правил, в открытом море. Угрюмый Дориан стоял у штурвала, паруса были подняты, несмотря на опасность. Осторожность больше не имела смысла, Дориан применил все свое умение на то, чтобы увеличить скорость.
— Держись, Элиза! Мы поворачиваем направо!
Едва прозвучало это предупреждение, яхта легла на правый борт, подняв серую волну.
Дориан снова и снова менял курс, лодка шла зигзагами, все ближе подбираясь к берегу.
— Разве не опасно так близко подходить к берегу? — прокричала Элиза.
— В этом и суть! Мы заставим их погнаться за нами, резко повернем в самом конце, и Тайн налетит на скалы.
Элиза поняла.
— Но мы можем потерпеть крушение!
— Ничего не случится, если корпус выдержит! Пока она ведет себя прекрасно, Элиза!
Скалы приближались, Элиза побледнела. У Дориана, в отличие от нее, были стальные нервы.
— Думаешь, Тайн ни о чем не догадывается?
«Фантом» шел за «Надеждой», не сбавляя скорости.
— Догадывается! — улыбнулся Дориан. — Но думает, что он умнее и сможет этого избежать.
Дориан сменил курс еще два раза, и «Фантом» оказался совсем рядом. Элиза видела темные глаза Тайна, настолько сблизились яхты. Тайн достал пистолет и прицелился. С такого расстояния промахнуться он не мог.
— Дориан! — закричала Элиза.
Роуланд обернулся, но было уже слишком поздно. Раздался выстрел, Элиза бросилась вперед и толкнула его. Они упали и покатились по раскачивавшейся палубе, пуля просвистела у них над головами. Яхта накренилась, и волны захлестнули через борт. Дориан подполз к штурвалу и попытался выровнять судно.
Насквозь промокшая Элиза тоже поднялась.
— Смотри! «Фантом» налетел на скалы. Его арестуют.
— Сомневаюсь в этом. — Дориан тяжело дышал, вода текла с него ручьем.
— А я нет. Здесь твой отец. Это ведь его экипаж? — Элиза указала на людей, высаживавшихся из коляски возле севшей на скалы яхты. — Он ехал за нами следом всю регату.
Дориан рассмеялся:
— Что ж, значит, и я не сомневаюсь. — Он вдруг стал серьезным. — Мы сейчас намного дальше финиша. Вернемся и потребуем твой приз?
Элиза обняла его за талию.
— А зачем возвращаться? Прямо перед нами океан. Можно просто не останавливаться. Мы ведь все равно собирались уплыть через несколько дней.
— Ты серьезно? — Дориан посмотрел на нее. — А как же твои вещи?
— Все, что мне нужно, уже здесь. — Она улыбнулась.
Это было чистой правдой. Элиза поцеловала Роуланда и, поддавшись свойственной ей практичности, спросила:
— Где пятьсот фунтов, которые ты получил от меня за работу?
Дориан рассмеялся:
— Там, где и должны быть, в ридикюле моей жены!
Его жены. Элизе нравилось, как это звучит. Совсем скоро так и будет. Как только они доберутся до Гибралтара, она действительно станет его женой.
— Отлично. Там им самое место.
— И ты там, где и должна быть, в моих объятиях.