В прихожей Ева едва успела скинуть пальто, когда услышала резкую трель телефонного звонка. Она подняла трубку:
– Слушаю, Данте.
– Согласен на компромисс. Половина двенадцатого тебя устроит? – От волнения в его голосе появился милый акцент.
Ева закрыла глаза – мозг предупреждал об опасности, сердце требовало идти дальше.
– Да.
– Ты поедешь со мной? – Голос немного охрип.
– Поеду. – Тишина в трубке нервировала ее. – Спокойной ночи, Данте.
– Чао, дорогая, – нежно прошептал он.
Зачем он играет с ней как кошка с мышкой? Уж лучше оставался бы надменным и равнодушным. К чему комплименты, когда никого нет рядом? Желание выслушать ее мнение, будто ему интересно? Все ложь. Данте отменно играет свою роль.
Но только один его многозначительный взгляд – и ей снова восемнадцать, мама здорова, жизнь прекрасна, потому что Данте ворвался в ее мир как комета, взбаламутив душу, пробудив желание. Каждый его взгляд, каждое слово рождали в голове прекрасные фантазии о вечной любви и гармонии, где Данте был ее первым и последним возлюбленным, ее Вселенной.
Вдруг все начало рушиться. Мать боролась со смертельной болезнью. Окружавшие семью ложь и предательство быстро вернули Еву в реальность, где женщины не представляли ценности. Данте взлетел на вершину успеха. Ева знала о его коротких связях с роскошными томными брюнетками, с которыми она не могла соперничать.
Она не сдержала долгого стона. Достаточно было одного прикосновения его теплой руки, когда гроб матери опускали в могилу, чтобы забыть обо всем на свете. Осталось единственное желание, чтобы он был ее первым, хотя бы на одну ночь.
Воспоминания доставляли страдание, потому что Ева не находила ответа на мучительный вопрос: почему после желанного, страстного поцелуя он остановился, а потом и вовсе исчез? Чем она его разочаровала?
Позже еще одна попытка физической близости окончилась провалом. Еве не надо было других доказательств: она не создана для секса. А когда узнала, что входит в группу высокого риска, приняла окончательное решение избегать мужчин.
Однако вернулся Данте – единственный мужчина, пробуждавший в ней страсть. Но если пять лет назад он не захотел ее, о чем мечтать сейчас, когда она сломлена, измучена страхами, сути которых сама не понимает. Почему же, лежа без сна, каждую ночь она представляет себя в его объятиях, почти физически ощущает, как он занимается с ней любовью?
Невозможно. Слишком поздно.
Еще несколько дней – и конец притворству. Пройдет время, она успокоится. Сейчас надо подумать о спасении бизнеса – это единственное, что у нее осталось. Она сделает все по-своему, как умеет. Она скажет Пруденс Вест правду.
Стройная, изысканная и сексуальная, как ее владелец-миллиардер, белоснежная суперяхта скользила между мангровыми зарослями, вспенивая воду за кормой.
Легкий бриз трепал Еве волосы, крем от загара освежал кожу. Сидя в шезлонге, она наслаждалась красотой тропического пейзажа: за бортом возвышались изрытые временем скалы с ползущими вверх цветущими лианами. Солнце на безоблачном небе щедро дарило тепло. Рай на земле.
– Тебе удобно? – спросил Данте.
– Да, очень, – улыбнулась Ева, стараясь разрядить обстановку. Она чуть не опоздала к самолету, что неудивительно – еле держалась на ногах после безумной недели. Но оставалось потерпеть еще пару дней.
Скрестив руки на широкой груди, Данте стоял, небрежно облокотившись на стойку руля. Отведя глаза от олицетворения мужского совершенства, Ева глотнула из бокала свежевыжатый сок и неосторожно пошутила:
– Остается позавидовать тому, как живет другая половина человечества.
Данте поджал губы:
– Тебя с детства окружало богатство, Ева. Могла бы жить так же, если бы не прокутила наследство матери.
Ева вцепилась в край шезлонга так, что побелели пальцы.
– Откуда ты знаешь о наследстве? – вспыхнула она. За кого он ее принимает? Прокутила наследство? Ей потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать его презрительный взгляд.
– Финн рассказал.
– Удивительно в таком случае, что ты ничего не знал о моем бизнесе.
Ей показалось, что Данте смутился.
– Это было давно. Я поинтересовался, на какие средства ты живешь. Больше мы о тебе не говорили.
Ева порадовалась, что солнечные очки закрывают пол-лица и он не видит разочарования в глазах. На что она надеялась? Она его никогда не интересовала.
Воцарилась напряженная тишина. Яхта обогнула скалу.
– Господи! Это твой остров?
Лазурные волны набегали на песок, тонкий и белоснежный, как сахарная пудра. Уютный пляж окружали высоченные пальмы. Их широкие листья слегка покачивались от морского бриза. Чуть дальше, среди пышной тропической зелени возвышался роскошный особняк с панорамными окнами во всю стену.
– Никогда не видела ничего более величественного и… драматичного.
– Добро пожаловать на Фанг-Тон.
После самого длительного перелета в своей жизни Ева оказалась в другом мире, другом измерении. Она почувствовала прилив вдохновения. Данте получит «Хэмптонз», даже если это будет стоить ей жизни. Взамен Ева хотела только одного – уважения. Тогда она забудет прошлое и сможет наконец двинуться вперед. Ей дан последний шанс. Она вернется домой и сделает все, чтобы больше никогда не видеть Данте.
Яхта плавно подошла к пирсу, на котором, приветствуя господина, выстроилась охрана и весь персонал. Ева почувствовала тревожное волнение – ей предстояло несколько дней играть непривычную роль идеальной хозяйки, когда сама она далека от идеала. Необходимость притворяться всю прошедшую неделю и без того далась ценой мучительного напряжения.
Пролетели два долгих жарких дня морских прогулок, купания, подводной охоты в прозрачных водах Адаманского моря, переходивших в ночные пиршества, танцы, смех. Вечером в понедельник, проводив на пирсе Якатани с женой, Данте был полон самых радужных надежд. Зная, что Ева ждет его, он стремительно взлетел по мощеным ступеням к дому. Достав из холодильника бутылку шампанского и прихватив два хрустальных бокала в платиновой оправе, он вышел на обращенный в сад-джунгли затененный балкон. Влажный воздух благоухал пряным ароматом тропических растений.
Одного взгляда на Еву хватило, чтобы у Данте привычно перехватило дыхание.
Стоя у перил и глядя в темную глубину сада, она задумчиво теребила жемчужную сережку. На матовой нежной коже выступила легкая испарина. В тонкой белой блузке и юбке до колен она походила на безгрешного ангела.
Данте поставил запотевшую бутылку на маленький стол и кашлянул, чтобы привлечь внимание. Ева повернулась к нему.
– Не томи меня, – нетерпеливо выдохнула она. – Что он сказал?