Жизнерадостные восклицания все еще звучали в голове Клемми, однако настроение ее нельзя было назвать веселым.
Сегодня был ее двадцать третий день рождения, но ей не хотелось ни праздника, ни торжества. Ее жизнь изменилась настолько, что она и представить не могла. Будущее, которое было уготовано ей с детства, больше не грозило Клемми, а она понятия не имела, что делать с обретенной свободой. Она была растеряна… Ей было холодно…
Поежившись, Клемми обхватила себя руками и принялась расхаживать по комнате в попытках согреться. Огня, который она развела, было недостаточно.
Это, наверное, потому, что за несколько дней она привыкла к жаркому климату пустыни. Или потому, что холод шел изнутри, из ее сердца, и зима здесь ни при чем.
Все было совершенно по-другому, когда сорок восемь часов назад ее пригласили в церемониальный зал, чтобы она наконец встретилась с Набилом.
Клемми вздохнула и сдвинула в сторону шторы на окне, уставившись на ледяной дождь, который бил по стеклу.
А в Растаане солнце стояло высоко и освещало Набила и его новую принцессу. Девушку, которую он назвал своей невестой. Девушку, ради которой отказался от Клемми.
Утро ничего не предвещало – это было обычное утро во дворце. Перед Клемми стоял поднос с завтраком. На кровати лежало шелковое платье цвета фуксии. Горничная была внимательна как никогда, вовремя отводила глаза и кланялась, выказывая уважение. Клемми не заметила ничего настораживающего. Правда, она пребывала в плохом настроении после того, как уехал Карим.
Она безучастно прошла процедуру одевания, причесывания и нанесения макияжа. Клемми не видела выхода.
Но в конце концов Набил сам нашел спасительный выход. И такой, какого она совершенно не ожидала…
Звук шагов заставил ее развернуться и натянуто улыбнуться. В комнату влетел маленький темноволосый мальчик. За ним степенно шествовала мать.
– Клемми! – Гарри повис на ней. – Дем ашдения!
– Как ты думаешь, он когда-нибудь устанет это повторять? – спросила она у Мэри, взяв мальчика на руки.
– Сомневаюсь, – засмеялась та. – В конце концов, ему впервые выпал шанс поздравить старшую сестру с днем рождения.
– Ну, надеюсь, их будет еще очень и очень много. – Клемми справилась с дрожью в голосе и снова через силу улыбнулась. – Похоже, теперь это мой дом.
– Здесь так мало места – после того, где тебе довелось побывать. – Мэри оглядела видавшую виды комнату. – Когда я думаю, чего тебя лишили…
– О нет, – поспешила заверить ее Клемми. – Чего меня лишили? Брака, которого я не хотела? С мужчиной, которого я не любила и которому была не нужна? Королевства, не являвшегося моей родиной?
К тому же она избавилась от тирании отца.
– Справедливо, – кивнула Мэри, беря курточку Гарри и одевая его. Они собирались домой. – Если так посмотреть, ты ничего не потеряла.
Мэри не знала всей ее истории. Она понятия не имела о настоящей потере Клемми. О пустоте, разрывающей ее сердце. О мужчине, в которого она влюбилась так сильно, что в ее жизни, казалось, появилась зияющая брешь.
– Даже мирное соглашение не было нарушено – после дипломатических переговоров, – добавила Клемми.
– И только потому, что ты позволила Набилу выйти сухим из воды, – заметила Мэри. – Ты могла бы побороться, объяснить ему, что он натворил.
У Клемми по спине прошел холодок. Она вспомнила свой последний день во дворце Растаана и те обвинения, которые Набил бросил в ее адрес.
– Я не хотела борьбы – ничего хорошего она не принесла бы.
– Но он выкинул тебя вон. Даже твой собственный отец не хочет принять тебя обратно. То, что он сказал… – Мэри помотала головой, ее глаза потемнели от обиды за подругу. – «Ты испорчена и не нужна ни одному мужчине».
В голове Клемми эти слова звучали до сих пор.
– Мне нужна, – послышался голос у нее за спиной.
Вошел мужчина. Ее мужчина. Мужчина, которого она не надеялась больше увидеть. Мужчина, который выглядел опаснее, чем когда-либо. Клемми познакомилась с ним здесь, в коттедже, когда он приехал за ней. Он увез ее в Растаан, потому что честь требовала выполнения долга – даже не его, а долга отца перед семьей Набила. Он доставил ее во дворец…
А затем ушел, несмотря на то что желал ее. Его честь требовала этого. И вот Карим вернулся в ее жизнь, и она понятия не имеет зачем.
– Карим, – выдохнула Клемми.
– Клементина.
Его голос звучал неровно, словно был готов сорваться. Он едва смотрел по сторонам, не замечая ни Мэри, ни маленького мальчика, который уставился на гостя с нескрываемым интересом.
Карим был одет не по погоде: легкая кожаная куртка, насквозь промокшая футболка. Сквозь нее даже были видны темные завитки волос на его груди. Волосы прилипли к голове, а мокрая кожа блестела. Но все, что она заметила, – это огонь в его глазах. У Клемми перехватило дыхание.
Черные глаза, впившиеся в ее лицо, прожигали насквозь.
Клемми глаз не могла отвести от него. Она лишилась сил, хотя разум приказывал ей не смотреть на Карима. Бежать.
Но бежать от него или к нему? Она не знала.
– Клемми. – Мэри попыталась привлечь ее внимание, но, судя по тону, она понимала, что шансов быть услышанной у нее мало. – Я думаю, нам пора. Гарри, иди сюда.
Что-то в сгустившейся атмосфере комнаты передалось мальчику, и он без разговоров послушался. Мать застегнула на нем куртку, замотала шею шарфом, затем оделась сама.
– Позвони мне… – Мэри, держа Гарри за руку, в дверях повернулась, чтобы взглянуть на Карима и Клемми – на каждого по-разному. – Если я тебе понадоблюсь…
– Она обязательно так и сделает… – заверил ее Карим, даже не повернувшись.
А Клемми смогла только кивнуть, будучи не в состоянии оторваться от мужчины, стоящего перед ней.
Стук захлопнувшейся двери заставил ее моргнуть, и Клемми на секунду закрыла глаза. Но когда она открыла их – Карим все еще был там.
– Что ты здесь делаешь? – с трудом выговорила она, ее голос дрогнул на середине фразы.
На лице Карима не было и намека на улыбку.
– Тебе известно, почему я здесь, – хрипло сказал он. – Я приехал за тобой.
Те же самые слова Карим использовал в первый раз. В тот день он забрал ее жизнь, ее сердце и перевернул все с ног на голову.
Сердце Клемми гулко забилось при виде его, и она была рада шансу провести с этим мужчиной еще несколько часов. Еще несколько часов ее глаза смогут наслаждаться совершенными чертами его лица. Несколько часов она сможет слышать его голос…
– Как мы это сделаем? – спросил он.
Клемми не поняла, о чем он говорит. Ее волновало другое: испытывает ли Карим что-либо, хоть немного схожее с ее ощущениями? Их разделяет лишь потрепанный коврик или же разверзлась пропасть и они не знают, как преодолеть ее?