– С чего бы ему мне звонить?
Взгляд Габриэля был холодным и ничего не выражал.
– Тут я гадать не буду.
Повисла пауза. Габриэль вел себя неразумно, это явно была ревность.
– Я не девушка Зейна и не его любовница.
Судя по выражению лица Габриэля, ему в это не верилось.
Джемма утомили чужие оценки, отказы, отношение к ней как к хорошенькой дурочке, временной забаве. Она была сильной и независимой; у нее были свои мечты и желания, свои планы. И уж точно она не была «девочкой на один день», как о ней писали в газетах.
Ее затошнило при одной только мысли об этом мерзком прозвище. В ее жизни был всего лишь один незабываемый, прекрасный день…
– Меня не интересуют отношения с Зейном. К твоему сведению, я этого совершенно не добиваюсь!
Раздался последний сигнал, и звонок отправился в голосовую почту.
Джемма тяжело вздохнула. Ей бы разозлиться на Габриэля за своенравное поведение, за то, что выхватил ее телефон и отключил его! Но она не могла злиться. Такая выходка Габриэля говорила лишь об одном – Джемма была ему не безразлична. Эта догадка проникла в самое ее сердце и не отпускала.
Джемма подняла голову:
– А если Зейн все же позвонит?
– Тогда я сам с ним разберусь.
– Хотя это и не твое дело, скажу: мне звонила сестра. Она в Долфин-Бэй, присматривает за Санчей, пока я не вернусь.
Во взгляде Габриэля Джемма увидела облегчение. Он ревновал! Это откровение быстро завладело ее мыслями, у нее даже закружилась голова.
Значит, не случайно Габриэль выбрал потайной ход, который вел как раз к дверям комнаты Зейна. Наверное, он вычислил, куда пошла Джемма…
Габриэль вздохнул, провел длинными пальцами по волосам и протянул ей телефон с виноватым видом:
– Черт. Извини.
Джемма вздохнула, почувствовав, как внутри что-то тает. Ее охватило безумное желание подойти к Габриэлю и проверить свои догадки: обвить руками его шею, приподняться на носочки и поцеловать его снова.
Джемме вдруг стало не хватать воздуха, и она развернулась к французскому окну, нащупала ручку и вышла на балкон.
Дух захватило от свежего ночного воздуха. Джемма подошла к краю балкона и взглянула на море. Ей открылся завораживающий вид на ближайший остров Амбрус. Она отдала бы что угодно, только бы не чувствовать это опасное тепло, это пьянящее напряжение, охватившее ее!
Под балконом полоска залитого светом газона переходила в украшенный камнями сад, а за садом виднелась гладкая полоса песка. Звезд не видно за темными облаками. Налетел порыв ветра, предвестник шторма, и пряди волос защекотали щеки Джеммы, а по голым рукам побежали мурашки.
Ей вдруг стало холодно, но в следующую минуту на ее плечи темной волной опустился пиджак Габриэля. Он был уютный, теплый, и от него пахло Габриэлем.
Джемма была благодарна ему за это тепло. Она отчаянно боролась с собой, чтобы не заглянуть в его глаза и вновь не поддаться этому безумию. Она приехала в Кастелло в поисках своего принца на белом коне, а теперь оказалась в этой древней сигнальной башне рядом с крайне опасным Габриэлем Мессеной.
Хуже того, Джемма всем телом чувствовала, как ее влечет к Габриэлю. Она так хотела почувствовать то же к Зейну, но не смогла.
Повисла неловкая пауза.
Чтобы ее нарушить, Джемма бросила беглый взгляд на циферблат и написала сообщение Санче. Девочка знала: на Мединосе поздно, и ее мама, возможно, уже спит. Значит, Санча не будет волноваться, если мама не станет сразу же ей перезванивать.
Закутавшись в его пиджак, утопая в тепле, она выдавила из себя непринужденную улыбку:
– Спасибо. Это, видимо, акклиматизация.
Габриэль скрестил руки на груди и прислонился к парапету. Сильный и грациозный, как лев… Черные волосы развевались вокруг четко очерченного лица. И как ему идут окружающие его средиземноморские красоты.
– Я решил помочь тебе, потому что видел статью о тебе и Зейне в газете. И я отвечаю за тебя, ведь это по моей рекомендации тебя приняли на ту работу.
Джемма нахмурилась. Выходит, она попала в «Атрей групп» в Сиднее благодаря ему? Сначала речь шла о должности личного помощника в одну из сиднейских гостиниц. Джемме тогда показалось – ей каким-то чудом удалось обойти на собеседовании несколько более подходящих кандидатов. Но она не могла себе и представить – это Габриэль помог ей!
– Я думала, меня рекомендовала Елена Лайон.
С Еленой, подругой детства, Джемма познакомилась в Долфин-Бэй. Тетя Елены и была той самой домработницей, с которой у отца Габриэля была связь. Сама Елена тем не менее с пеной у рта доказывала: их связь – домыслы и газетная утка.
– Может, так и было, но Константин одобрил твою кандидатуру с моей подачи.
И все же приятно – Габриэль помнил о ней и даже позаботился о том, чтобы у нее была хорошая работа.
Она довольно спокойно произнесла:
– Что ж, спасибо тебе, но я все же не понимаю, почему ты решил, будто можешь вмешиваться? Я прекрасно могу сама о себе позаботиться.
Габриэль ответил не сразу:
– Конечно, можешь. А как быть с отцом для твоего ребенка?
Джемма застыла как громом пораженная. «Неужели Габриэль догадался, кто отец Санчи?» – промелькнуло в голове. Но то, как он назвал девочку, развеяло ее сомнения.
Он сказал «твоего ребенка», а не «нашего ребенка». Значит, Габриэль прочитал очередную заметку в свежем выпуске какой-нибудь желтой газетенки. Из таких заметок можно было понять: отцом ребенка является Зейн. К счастью, о самой Санче не было почти никакой информации, например, нигде не упоминался ее возраст. Журналистам было куда интереснее публиковать доподлинно известные факты о Зейне, а не скучные сведения о Джемме или ее дочери.
Джемма уже открыла рот, чтобы во всем признаться, но осторожность взяла верх. После того скандала с няней, объявившей Джемму плохой матерью, пришлось стать намного осмотрительнее. Дело об опеке и так было непростым, и не стоило усложнять его деталями о биологическом отце Санчи.
– Поэтому ты вмешался? Думал, Зейн бы не захотел стать отцом?
Габриэль нахмурился:
– Я вмешался, потому что именно из-за меня ты попала под влияние Зейна.
Джемма схватилась за лацканы пиджака Габриэля, кутаясь в него на ветру, но сразу же пожалела об этом – она еще больше ощутила его чистый мужской запах.
– Почему ты думаешь, будто я бы не смогла получить эту работу без тебя?
– Константин искал человека, которому можно было бы доверять. А я сказал – ты идеально подходишь.
– Хочешь сказать, меня приняли только потому, что я никому не рассказала о нашей ночи?