Сара улыбнулась. Дрожь пробежала по всему ее телу. Грудь и живот напряглись при сладком воспоминании.
Это поразительное молчание сказало Конни намного больше, чем слова.
— Мне кажется, ты заинтересована в Алексе не только из-за своих предчувствий.
Сара и сама уже думала над этим, но никак не могла прийти к какому-либо выводу. Она не понимала, почему Алекс так нужен ей, и уж тем более не могла обсуждать это с прагматичной Конни. Сара знала только, что не простит себе, если с ним что-нибудь случится, а значит, она должна это предотвратить.
Она солгала ему. Точнее, немного покривила душой. Сказала, что у нее не было никаких новых предчувствий. Правда же заключалась в следующем: после того поцелуя у нее появилось нарастающее чувство нетерпения. Ее мучило ощущение, что необходимо срочно сделать какое-то дело.
Но это было нелегко… Совсем не так просто, как сказать: «Алекс, берегись, падает дерево» Ее состояние напоминало предгрозовую атмосферу, пронизанную электрическими разрядами. Эти ощущения вызвал их поцелуй. Он нарушил ее внутреннее равновесие, причинил ей боль.
Сара не могла сказать, почему она хочет удержать Алекса: потому, что хочет спасти его от опасности, или потому, что неравнодушна к нему.
Все это было слишком туманно. Поэтому Сара и хотела встретиться с Алексом.
— Сара, очнись.
— Прости, Конни. Я пыталась проанализировать свои чувства.
— И не пытайся, — посоветовала подруга, — с логикой у тебя всегда было плоховато. Просто плыви по течению, как обычно. — Конни помолчала. — Ну, мне нужно подготовиться к собственному свиданию. Может, стоит взять с собой новую простыню или что-нибудь в этом роде?
Сара хихикнула:
— Ты же сама мне говорила, что Питер не из таких мужчин.
— Я подумала: если аудитор может натолкнуть на хорошую идею, как это было с «Бартонберри», то почему агент по продаже компьютеров не может?
Сара улыбнулась. Ей было приятно слышать это от Конни. Обе они настолько выкладывались в «Сансет Дизайн», что на личную жизнь не оставалось ни сил, ни времени.
Было бы здорово, если бы у Питера и Конни все сложилось хорошо. Сара не обратила внимания, когда он впервые появился у них на фирме как представитель «Лендинг Систем». Но теперь, когда Конни начала с ним встречаться, у Сары еще будет возможность разобраться, что он за человек.
— Приятного вечера, — сказала она, — увидимся завтра.
— Тебе тоже, дорогая. Передай Алексу от меня привет. И скажи, чтобы он держал себя в руках.
— Он хороший человек, — сказала Сара, — ведь правда?
— Да, — ответила подруга, — хороший. К тому же, надеюсь, не станет откладывать дело в долгий ящик. До завтра, Сара.
Конни положила трубку, а Сара продолжала сидеть, не двигаясь, не слыша коротких гудков. Она не знала, что делать.
Ей было ясно, чего она хочет, но она понимала: это не имеет ничего общего с тем, что нужно делать. Да, ей хотелось не сдерживать себя и отдаться в плен своему чувству к Алексу: так усталому человеку хочется опуститься в мягкое кресло и отдохнуть. Но Сара сознавала, что тогда пропадет ее способность, позволяющая видеть то, чего не видят другие люди.
За окном сгущались сумерки. Тихо шелестели деревья в саду, где-то вдалеке койот жаловался луне на судьбу. А во всем доме тишину нарушали лишь старые дедушкины часы, громко тикающие в холле. Сара чувствовала, что ее жизнь завертелась и закружилась, прошлое и будущее тесно сплелись, а она сама была где-то посредине, не зная, как вырваться из этого заколдованного круга и не потерять ни Алекса, ни дара предвидения.
Был ли у нее шанс? Как она посмела позволить себе влюбиться в Алекса, если это могло стоить ему жизни?
Дверной звонок, прозвучавший очень неожиданно, вывел Сару из размышлений. Она вскочила на ноги и бросилась в холл, так и забыв положить трубку.
Когда Сара увидела Алекса, у нее перехватило дыхание. Ей ничего не оставалось, как улыбнуться.
— Добро пожаловать, — поприветствовала она его и подумала, что он просто неотразим в этой синей рубашке и брюках цвета хаки.
Алекс вошел в прихожую, огляделся, и его глаза расширились от удивления.
— Я знаю, это не то, чего вы ожидали, — сказала Сара, проследив за его взглядом.
Никто из ее друзей не ожидал, что она так обставит свой дом. Конни предпочла бы больше роскоши, Эллис хотел, чтобы она выбрала постмодерн, а Рэндолф говорил, что нужно больше цвета. Но Сара с десяти лет знала, как должен выглядеть ее дом, и добилась своего.
— Сара, — сказал Алекс, входя в гостиную, где восточный ковер застилал пол из твердой древесины, — а вы вообще представляете, что живете в Финиксе?
Сара усмехнулась:
— Конни говорит, что только я настолько сумасшедшая, что устроила в пустыне английскую усадьбу.
Алекс чувствовал, что готов согласиться. Он не мог свыкнуться с белыми стенами, камином, ситцевыми накидками на мебели и застекленной створчатой дверью.
Для Сары же такая обстановка была умиротворяющей, спокойной, уютной. Она любила цветы, мебель времен регентства, гравюры прерафаэлитского периода. Ничто в ее доме не тревожило, но поражало взгляд, и это нравилось Саре.
— Моя мама говорит, что я таким образом протестую, — сказала Сара.
— Против чего? — поинтересовался Алекс, продолжая оглядываться по сторонам.
Сара пристально посмотрела на него:
— Против коммуны.
— Вы жили в коммуне?
Сара кивнула:
— Да, некоторое время. Мои родители сочувствовали хиппи, и наше первое семейное путешествие мы совершили в крупнейшую коммуну. Хотите выпить?
— Да, спасибо.
— Не стойте, садитесь. — Сара указала на диван.
Алекс с опаской взглянул на него, словно побаиваясь, что оттуда кто-нибудь выскочит, но все же присел.
— Пиво или бурбон?
— Пиво. А где сейчас ваши родители? — спросил Алекс.
— Джон — в Коста-Рике, строит плотину вместе с индейцами, — Сара направилась на кухню за пивом, — а Блю — дайте вспомнить… последний раз она писала мне из Непала. А потом, кажется, вернулась в Бангладеш… Пиво, — с широкой улыбкой объявила она, вернувшись в гостиную.
Алекс устроился на диване, с ленивой грацией вытянув ноги и положив руку на колено. Он выглядел таким сильным, неуязвимым и непоколебимо логичным. Но Сара подсознательно чувствовала, что это не так. И улыбка почти исчезла с ее лица. Она опустилась в кресло.
— Как насчет того, чтобы поручить эту работу кому-нибудь другому?
— Я пью пиво с шестнадцати лет, — сказал Алекс.
Сара, не замечая юмора в его словах, склонилась к нему: