Но больше всего радовало Риту не одежда и не новая мебель, а то, что мамочка теперь совсем не пила. Верка стала такой красивой, всегда причёсанная, накрашенная. И постоянно улыбалась. И никогда не кричала, даже не лупила Риту!!! Вот ведь волшебство несказанное!!!
Рита как-то спросила папу Петю:
– Петушок, а ты волшебник? Да? Ты пришёл к нам жить, и всё стало как в сказке!
Пётр посадил Риту к себе на колени и прошептал ей на ушко:
– Да, я волшебник. Только ты никому не говори, а то меня все своими желаниями замучат.
Рита обняла его за шею и тоже прошептала ему на ухо:
– Добрый волшебник, не бросай нас никогда-никогда! Хорошо?
Мужчина хмуро посмотрел на девочку и молча погладил её по голове.
– А ты мне потом покажешь свою волшебную палочку? – допытывалась девочка.
– Вообще-то нам нельзя её детям показывать. Вот когда ты вырастешь, тогда и покажу, – ухмыльнулся он.
– А когда я стану большой, ты меня научишь волшебству? Я тоже хочу быть доброй феей. Я хочу всем-всем людям делать добро… Нет, не всем. Нашим мальчишкам я ничего не наколдую. И ты им не колдуй. Они злые. Они со мной не хотят дружить.
– Как скажешь, Лягушонок.
А когда Рита ушла гулять, Пётр сказал Верке:
– Тебя не беспокоит, что Рита живёт в нереальном, сказочном мире, путая вымысел с действительностью?
– Ну и пусть. Реальность слишком страшная. Пусть верит, что есть прекрасные феи, Деды Морозы и добрые волшебники, которые взмахнут рукой, и мир станет прекрасным. Разве это плохо?
– Не знаю. Но мне кажется, что надо всё-таки реально смотреть на вещи.
– Она ещё маленькая. Вот вырастет, и всё встанет на свои места, – отмахнулась Верка.
А однажды, когда Рита с матерью пришли из бани и сидели на кровати, расчёсывая свои волосы, Пётр пришёл с какой-то странной коробкой.
– Ой, девчонки, от ваших кудрей в комнате светлее стало. Вот мне повезло! Сразу два солнца со мной живут!
Рита с Веркой подбежали, обняли его и рассмеялись.
– Петушок, а что это у тебя за коробка? – спросила Рита. – Это волшебный сундук, да? Я знаю, если его откроешь, то оттуда выскочат два молодца одинаковых с лица. Только ты им желания не загадывай. Эти лентяи-неумехи всё тебе испортят.
– Нет, Лягушонок, это намного лучше, чем волшебный сундук. Это аккордеон.
Пётр раскрыл коробку, достал инструмент, растянул меха… И всё пространство убогого барака наполнила волшебная музыка. Рита восторженно наблюдала, как папочкины пальцы быстро перемещаются по клавишам.
– Ну что, споём? – предложил Пётр. – Лягушонок, какие ты песни знаешь?
– Я? Частушки, – с готовностью ответила Рита.
– Начинай.
Заиграла соответствующая музыка, и Рита запела, громко выкрикивая слова:
– Не ходите, девки, замуж, ничего хорошего. Утром встанешь…
– Так. Стоп, – Пётр прекратил играть. – Это плохая частушка. Ты без матерных слов знаешь? Спой какую-нибудь хорошую частушку.
Рита серьёзно задумалась.
– А про любовь можно?
– Можно.
– Давай играй, – велела Рита, встав в позу, и взялась за подол платья, растянув его в стороны.
Пётр натянул меха.
– Мы с милёнком до утра целовались у метра, – звонко запела Рита, притопывая ногами. – Целовались бы ищ-шо, да болит влагалищ-шо! Ух ты, ах ты, все мы космонавты! Э-эх!
Жили они очень хорошо. Верка часто даже задумывалась: «Господи, да за что мне такое счастье?» А Рита колдовала: «По щучьему велению, по моему хотению, пусть папочка Петя-Петушок нас никогда не бросает!»
Единственное, что немного беспокоило Верку, так это то, что Пётр не ходил на работу. Правда, часто он уезжал в командировки иногда на неделю, иногда и больше. И приезжал оттуда с деньгами и с вещами. Часть одежды он оставлял для себя, Верки и Риты. Но большую часть он уносил. У Верки закрадывались нехорошие предчувствия, но она старалась гнать их прочь. Она была счастлива с ним, а это главное.
Однажды она всё-таки не удержалась и спросила:
– Петенька, а откуда все эти вещи?
– Понимаешь, я езжу в другие города и покупаю хорошие вещи на рынках и в комиссионках. А здесь дороже продаю.
У Верки отлегло от сердца.
«Всё хорошо. Всё хорошо!» – счастливо улыбнулась она.
Как-то раз Рита вбежала счастливая в комнату и, захлёбываясь от восторга, радостно сообщила:
– Мамуля, папуля, а со мной теперь мальчишки играют! Мы играемся в собачки! Мальчишки катаются на велосипедах, а я бегаю за ними и лаю. Так весело! Все смеются!
Верка переменилась в лице. Она схватила дочь за плечи и тряхнула.
– Не смей, слышишь, не смей никому позволять смеяться над собой! Запомни: никто никогда не должен помыкать тобой! Запомнила? Никто и никогда!
Рита испуганно смотрела на мать. Такой злой она уже давно её не видела. Рита послушно кивнула головой и поплелась на улицу.
– Почему ты не любишь её? – спросил Пётр.
– С чего ты это взял?
– Я же вижу. Ты с ней чересчур строгая. Нет в тебе любви к ней, нежности.
Верка опустила голову.
– Ты прав. Но я ничего не могу с собой поделать. Часто я не могу её даже видеть. Она не моя… Да нет, родила-то её я. Но всё у неё не моё. Она копия моей свекрови. Те же глаза, брови, рот. Та же царственная осанка. Сама-то вот есть пигалица, в обноски всегда одета, но голову держит и ходит будто королева какая-то. А иногда она как посмотрит на меня своими зелёными глазищами, так будто свекровь меня взглядом полоснёт… И так мне сразу стыдно становится! И так я в эти минуты ненавижу и себя, и её! – Верка поджала задрожавшие губы. – Единственное, что она от меня взяла, так это доверчивость. Она тоже тянется к людям с открытым сердцем и душой. Это очень плохо. Я сама из-за этого свою жизнь загубила… Эх, зря я её родила. Без неё моя жизнь не была бы такой тяжёлой.
Пётр обнял Верку за плечи.
– Без неё твоя жизнь была бы намного хуже. Ну и что, что она на тебя не похожа. Главное, что она любит тебя. Так полюби и ты её. Посмотри, какая она необыкновенная. Она как добрый светлый лучик среди мрака нашей скотской жизни. Не загуби её.
Верка уткнулась ему в плечо и заплакала.
Рита важно вышагивала возле барака в синем вельветовом платьице с белым кружевным воротничком. Волосы её были заплетены в две косички, перехваченные большими белыми бантами. Красота неимоверная!
Трое мальчишек возились в грязи, строя из липкой глины город, и не обращали на девочку никакого внимания. А ей так хотелось, чтобы они оценили, как она сегодня прекрасно выглядит! Надо им что-нибудь сказать.