Пётр вернулся ночью. Да не один, а с каким-то мужчиной. Они в темноте, не включая света, начали затаскивать в их комнату большие коробки. Верка встала, на ходу надевая на ночнушку халат.
– Петенька… – начала она.
Но Пётр неожиданно резко её остановил.
– Потом поговорим. Иди ложись. Не мешай!
Утром Рита проснулась рано. Она раскрыла глаза и уставилась на загромоздившие полкомнаты коробки, с трудом пытаясь понять, откуда же они взялись. Она встала, подошла, осмотрела их со всех сторон. На картоне сбоку были нарисованы какие-то красные и чёрные буквы. Рита попыталась вспомнить названия букв. Мама иногда, правда, очень редко, пыталась учить её азбуке. Поэтому Рита знала уже одиннадцать букв! Но на этой коробке Рита нашла только три знакомые буквы: «А», «В», «Е». Остальные буковки были такие смешные! Одна, например S, как червячок, изогнута. А другая – Y – на рогатку похожа. А третья – J – на рыболовный крючок.
«Здесь, наверное, всё для рыболова-охотника припасено. Ой, тут всего так много, что мне Петя-Петушок наверняка удочку подарит. Здорово! А возьму-ка я сейчас свою долю…»
Рита открыла большую коробку и обнаружила в ней коробки поменьше, аккуратно сложенные рядочками.
«Опа! Да это коробка Али-Бабы, с секретом! Если не знать волшебных слов, то сколько ни открывай, всё будут одни коробки! Так, надо вспомнить…»
– Сим-Сим, откройся! – прошептала Рита и осторожно приподняла крышку. Но там вместо волшебной удочки оказались обыкновенные туфли. Рита разочарованно закрыла крышку и прошептала новые слова: – Фу-ты ну-ты, пальцы гнуты!
Она открыла соседнюю коробочку. Опять туфли!
«Я неправильные слова говорю. Петушок ведь волшебник, он свои коробки по-особенному заколдовал. Хрен расколдуешь!»
Рита всё закрыла и опять залезла на кровать.
Рита старалась молчать всё утро, пока Петушок с мамочкой о чём-то шептались в постели. Да и потом, пока все завтракали, она делала вид, будто этих коробок, мозолящих глаза, вообще не существует. Её раздирало любопытство, ей так хотелось узнать настоящие волшебные слова! Но признаться, что она уже без разрешения лазила в коробку, ей не хотелось. Вдруг Петушок обидится?
За завтраком почему-то было напряжённое молчание. Мамочка, как будто Петушок и не приехал, сидела хмурая, всё у неё валилось из рук.
– Ну чего ты боишься? – уговаривал её Пётр. – Подумаешь, постоишь на рынке пару часиков. Это гораздо лучше, чем дворы мести. Ты ведь хочешь нормально есть, красиво одеваться? А в этой жизни, чтобы нормально жить, надо вертеться. Конечно, если ты против, я могу всё бросить. Но тогда на что мы будем жить? На те копейки, которые платит государство за каторжный труд? Лягушонок, ты хочешь опять ходить в обносках и пухнуть с голоду?
– Нет, не хочу! – замотала головой Рита и умоляюще поглядела на мать. – Ну, мамочка, соглашайся вертеться. Не надо нам больше пухнуть.
Верка пристально посмотрела ему в глаза.
– А ты действительно купил эти туфли? Все-все?
– А ты мне не веришь? – Пётр нахмурился. – Жаль… Ты знаешь, я считаю, что невозможно жить вместе, не доверяя друг другу.
Он встал и хотел выйти из-за стола, но Верка схватила его за руку.
– Петенька, пойми, я боюсь. Ведь это спекуляция! За это и посадить могут!
– Ну какая же это спекуляция? – Пётр улыбнулся и взял Веркину ладошку в свои руки. – Ты же не со всей коробкой стоять будешь. В сумке у тебя будет лишь одна пара. Ты её и будешь всем показывать. А нужный размер тебе будут подносить. И если даже тебя задержат, то скажешь, что сама купила эти туфли, но размер не подошёл. Так что ничего не бойся.
– А кто будет мне подносить? Ты?
– Нет, будет ещё один человек.
– Вот пусть он и торгует.
– Он тоже будет торговать. Успокойся, ты не одна будешь на том рынке стоять. Понимаешь, мне надо как можно быстрее всё продать.
– Почему?
– Это мои дела, не нужно в них лезть, – отрезал Пётр, но, видя, что Верка обиделась, добавил: – Хорошо, скажу, но в первый и последний раз. Доверяй мне. Я мужчина и должен сам вести свои дела. Женщина не должна в них лезть. От тебя требуется только помощь… Так вот, я в эти туфли вложил не только все свои деньги, но и занял чужие. Мне надо как можно скорее всё вернуть.
Верка задумалась.
Рита весь разговор слушала с открытым ртом.
«Какое странное слово «спекуляция»! Красивое слово! Наверное, оно волшебное! Но почему мамочка так упрямится? Почему она не хочет торговать? Вон у Мишки мать торгует в магазине овощами, так они мандарины бесплатно всю зиму трескают! Даже тошно мимо их комнаты ходить, так мандаринами воняет! Вон какие хари себе наели этими мандаринами! А мамаша его скоро в дверь не пролезет. Хорошо, значит, живут, сытно очень. Все им завидуют. И мы тоже толстыми станем, и все нам тоже будут завидовать. Эх, хоть бы мамочка согласилась!»
– Я согласна, – наконец произнесла Верка.
Пётр её обнял и поцеловал, а Рита захлопала в ладоши.
– Ура! Мы больше не будем пухнуть с голода! Мы будем пухнуть от обжорства!
– Скоро мы накопим денег и купим большую кооперативную квартиру! – добавил Пётр.
Эти слова вызвали ещё большее ликование. Теперь уж Верка совсем не сомневалась. Ради того, чтобы выбраться из барака, она пошла бы сейчас на что угодно.
Это раньше она была такая дура, что ради каких-то принципов отказалась от размена легушовской квартиры, от алиментов Вадима, а потом отказалась от покровительства большого начальника. Как она потом жалела и проклинала себя! Но было уже поздно. Её подруги, что поумнее, живут сейчас припеваючи. А она долго влачила нищенское существование. После этого все её принципы исчезли один за другим. Но, увы, упущенного не вернёшь. Так что теперь она не упустит своего шанса вырваться из нищеты!
– А всё-таки жалко, – вздохнула Рита.
– Что тебе жалко? – удивился Пётр. – Не хочешь отсюда уезжать?
– Да нет, мне жалко, что это не волшебная коробка. Я-то думала, что там чудесная удочка, которую ты мне подаришь!
– Купим мы тебе удочку. Вот мама денег заработает, и всё у нас будет: и квартира, и удочка, и на юг обязательно поедем. Ты была хоть раз на море?
– Нет, не была, – замотала головой Рита.
– И я не была ни разу, – вздохнула Верка.
Пётр обнял одной рукой Верку, второй подхватил Риту и закружил их по комнате.
– Поедем, поедем на море! Обязательно поедем!
Все засмеялись. Пётр отпустил их. А Рита взяла за руки маму с Петушком и завела хоровод. Она запела, а все подхватили: «Мы едем, едем, едем в далёкие края. Хорошие соседи, весёлые друзья. Нам солнышко смеётся, мы весело поём. А в песенке поётся о том, как мы живём…»