– Нет, что вы. Я с ним только вчера познакомилась.
– Вот видишь, значит, остаётся только одно: ты всё это проделала, чтобы украсть драгоценное яйцо Фаберже. Охранник Громова сидел у приятеля – охранника соседнего особняка. С ними были ещё две девушки. Когда он увидел, что мимо проехали милицейские машины, он заподозрил неладное и прибежал к дому Громова. Он помог открыть дверь, и именно он обнаружил, что на столе стоит пустая шкатулка от драгоценного яйца. А само яйцо пропало. Громов очень дорожил этим пасхальным яйцом и всё время держал его в сейфе. Значит, он не смог его убрать только по причине своей смерти. А умер он тогда, когда ты находилась в доме. Больше там никого не было. И войти туда никто не мог. Дверь была заперта на охранную систему. Следовательно, яйцо украсть могла только ты. Ну и что ты на это скажешь?
– Я не забирала это яйцо! – обречённо промямлила Маргарита.
– Всё. Допрос окончен. Иди. Только учти: если ты не отдашь яйцо, тебе к сроку за убийство приплюсуют ещё немало лет за воровство в особо крупных размерах. Одумайся. Ты красивая женщина. Неужели тебе хочется почти всю свою жизнь провести за решёткой? Ты выйдешь из колонии старой потрёпанной бабой. Кому ты будешь нужна? Ни семьи, ни детей, никого у тебя не будет! Неужели деньги стоят всего этого?! Не понимаю я вас, воров. Из-за своей жадности вы коверкаете собственные жизни не меньше, чем жизни своих жертв.
Он с презрением посмотрел на Маргариту и вызвал конвой.
– Это был не яд, а снотворное. Я не хотела убивать его, я хотела лишь усыпить! И воровать я ничего не собиралась! Я не хотела ехать к Эдуарду, а пришлось. Я дала ему снотворное, просто чтобы сбежать! – скороговоркой закричала с отчаянием Маргарита. – Поверьте мне!
– Да-да-да, сказка про белого бычка, – презрительно сказал следователь.
Девушку увели.
Ночью Маргарита никак не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок и всё думала, думала.
«Куда же делось яйцо? Куда? Как оно могло пропасть? Дверь ведь была закрыта, значит, войти в дом никто не мог. Окно! Раз я вылезла через окно по связанным шторам, то кто-то мог по ним же в это окно влезть! Точно! Но кто? Охранник? Так у него алиби. Его друг и две девицы подтвердят. Да он и не знал, что всё так получится, что я нечаянно убью его хозяина. А кто же ещё? Может, кто-то с другой дачи увидел, как я лезу из окна, и решил воспользоваться этим? Да, наверно, так и было. Но только теперь этого вора вряд ли найдёшь. Эх! А я буду за всё расплачиваться своей жизнью. Как когда-то моя мать, я тоже теперь буду сидеть за семью дверями, за семью замками. Как я ни противилась, всё равно я иду по её стопам. Неужели я тоже выйду отсюда, как и она, совершенно сломленным человеком?! Боже, я не хочу! Я не выдержу! Я умру в этой тюрьме! Помоги мне, Господи!»
У Маргариты по щекам потекли слёзы. Но тут она услышала шёпот за своей спиной. Женщины в углу о чём-то тихо переговаривались. А потом Маргарита и опомниться не успела, как несколько женщин накинулись на неё. Кто-то зажал ей рот, кто-то схватил её за руки, кто-то за ноги, кто-то навалился на живот. Маргарита забилась, но вырываться было бесполезно.
– Говори, сука, куда яйцо захавала, – зашептала ей в лицо та полная женщина, которая вчера её ударила.
Маргарите разжали рот, но она не произнесла ни слова. Да и перед кем ей было оправдываться? Перед этими уголовницами? Ей следователь не поверил, а уж они-то тем более. Сами небось всякие небылицы придумывали, чтобы от тюрьмы отбрыкаться.
– А ну говори, где оно! – зарычала женщина и так сильно вонзила свои ногти в тело Маргариты, что девушка вскрикнула от боли. – Говори, пока я тебя на клочки не разодрала!
Но Маргариту это не испугало а, наоборот, привело в чувство. Она так разозлилась!
– Слушай ты, жирная корова, – с яростью зашипела Маргарита, – убери свои вонючие лапы! Или тогда меня прямо сейчас убей. Иначе, как только вы меня отпустите, я клянусь, что вцеплюсь в тебя зубами и ногтями, и мы будем с тобой драться до смерти! Но даже если ты и победишь, не думаю, что намного дольше меня проживёшь, потому что тайну яйца я тогда унесу с собой в могилу! Сомневаюсь, что это кое-кому понравится.
– Ну ладно, ладно, чего ты, – примирительно сказала женщина и слезла с Маргариты. Остальным она жестом приказала отпустить её.
Маргарита села на постели.
– Курить хочешь? – предложила женщина.
Маргарита с брезгливостью посмотрела на дешёвые сигареты, но всё-таки взяла. Они закурили.
– Давай по-хорошему. Скажи, где яйцо, – попросила женщина. – И мы от тебя отстанем.
– Ты меня за кого держишь? За полную дуру? – усмехнулась Маргарита. – Может, мне попросить рупор и на всю тюрьму объявить место, где находится яйцо стоимостью в несколько сотен тысяч долларов?
– А кому ты скажешь? Следаку?
– Перебьётся!
– А кому же?
– Кому надо, – уклончиво ответила Маргарита. – Кому я доверяю.
Женщина растерянно оглянулась на угол, в котором стояла койка старушки.
– Что ж, – тихо сказала «хозяйка», – пусть будет так. Даю тебе, Маргариточка, десять дней. А потом…
Старушка не закончила фразу, но Маргарита и так всё поняла.
Все разошлись по своим койкам и вскоре заснули. Только Маргарита смотрела с отчаянием на тусклый синий свет, льющийся из маленького окна под потолком.
«Ну и где мне теперь достать это чёртово яйцо?!!»
Воланд развалился в кресле и закурил сигару.
– Так, значит, она уже в тюрьме? Ну вот, закончилась и эта история. А ведь так было интересно! Так феерически красиво! Так тонко всё закручено! А теперь опять скука, скука, скука… Ты думаешь, Макс, я из-за денег занимаюсь криминальными делами, рискую вашей и своей жизнями? Конечно же, нет! Мои родители были очень обеспеченными людьми, да и мне они готовили прекрасное будущее. Я окончил экономический факультет университета и устроился работать в Министерство финансов. Я и без криминала мог жить припеваючи. Но это так тоскливо! Я не мог себе позволить прожить свою жизнь бездарно, изо дня в день горбатясь на однообразной неинтересной работе. Это она, мадемуазель Скука столкнула меня с правильного жизненного пути. Да и сейчас именно она заставляет меня выдумывать новые аферы, снова рисковать, снова трястись от страха. Хотя у меня сейчас столько денег, что я на них мог бы спокойно и тихо прожить где-нибудь в Швейцарии на собственной вилле хоть пятьсот лет! Но мне это не в кайф. Мне интереснее в этой нищей убогой стране подставлять свою голову под пули, но драться, бороться за каждую новую копейку! Лучше я буду как вечно голодный облезлый волк жить в стае, носиться по лесам в поисках добычи, драться на смерть с соперниками, чем как домашняя собака лежать у ног хозяйки на атласной подушке и лениво обгладывать кость! Вот так, Макс, – Воланд выпустил колечко дыма и с интересом следил за его полётом. – Эх, всё-таки жаль, что я не родился во времена Шекспира, когда бушевали нешуточные страсти, когда плелись интриги, заговоры, когда дела вершились с помощью шпаги и яда. Или мне надо было родиться хотя бы во времена Ивана Грозного. Тогда умели народ развлечь! А самым захватывающим из всех представлений было шоу под названием «казнь». О, тогда знали в этом толк! Иван Грозный, этот великий шоумен, умел разнообразить представления: людей и четвертовали, и сажали на кол, и вливали кипящий свинец в глотку, и привязывали за ноги к двум лошадям, а потом раздирали пополам! А ещё была куча разных пыток: всякие там «испанские сапоги», дыба и прочее, прочее. Потрясающе! Но, увы, я даже не имел счастья родиться во времена Сталина. Опоздал всего лишь на чуть-чуть! А ведь тоже нескучное было время. Вся страна была задействована в спектакле под названием «Враги народа». Одна половина общества играла роли палачей, вторая половина – роли жертв, причём во время представления палачи с жертвами часто менялись местами. Очень интересно! А каков сценарий пьесы про Павлика Морозова! А?! Сын предал отца! Да это же бестселлер! Куда там Шекспиру! Сразу тысячи детишек, повязав себе на шею заветную красную тряпку, рьяно начали примерять на себя эту роль, побежали доносить на своих несчастных родителей. Вот что значит успех представления! А что сейчас? Чем сейчас развлекается народ? Где страсти? Где интриги? От чего сейчас кровь может стынуть в жилах? Увы, тишь, гладь да скука. Мафия и та орудует как-то вяло, неинтересно. Так, стрельнут пару раз, и опять тишина. Тоска! – Воланд опять выпустил колечко дыма. – А может, нам Маргариту отпустить? А потом ещё что-нибудь для неё этакое придумать? Она ведь великолепная актриса. Жаль её талант зарывать лишь ради одного спектакля.