Мадьяр-проводник заговорил, видно, по тону угадав вопрос.
– Он говорит – тридцать километров. Это двое суток, если будем идти хорошо, или трое – если женщины и мальчик подкачают, – перевел Фарид.
– На самом деле он сказал «четверо, потому что женщины и старик не смогут быстро идти», – прошептал мне на ухо Петер. Его слегка трясло, будто он лихорадку подхватил.
– Нам потребуется еда, – сказал Жерар.
– Тут. – Комаров слегка приподнял свои кофры. – На трое суток для десятерых. И карбид для ламп.
– Погоня будет?
– Будет, – кивнул Фарид. – Рано или поздно узнают, бросятся в погоню. Но в этих катакомбах без опытного проводника дороги не найти.
Жерар размышлял, морщась. Потом спросил:
– И мы выйдем прямо к османам?
– Да, есть у них поселение, где живут большей частью мадьяры. Это давний промысел контрабандистов, – терпеливо разъяснил Фарид. – Там нет власти ни у Державы, ни у Ханства. Вы сможете скрыться.
– Если Держава или Ханство надавят на осман…
Фарид развел руками:
– На это нужно время. Много времени и много решимости. Сколько раз уже Держава воевала с Османской империей?
– Не больше, чем Ханство с османами… – встрял Арнольд.
А я снова подумал о том, что Руссия пока не понимает важности Маркуса.
Жерар повернулся к своим охранникам и сказал:
– Я не вправе больше вас неволить. Если последуете за мной – то обречете себя на проклятие Церкви и гнев Державы. Если останетесь – всегда можете оправдываться тем, что не понимали происходящего. Но, возможно, этим вы послужите Господу куда больше. Возможно.
Охранники молчали. Словно не рады были выбору. Луи коснулся святого столба на груди, потом спросил:
– Этот мальчик – Маркус? Младший принц Дома? А иудей Исаия – на самом деле Ильмар-вор?
Жерар кивнул. Кивнул и сам Маркус. Я не шелохнулся.
– Я простой человек, ваше преосвященство, – сказал Луи. – Но я много лет с вами и знаю, что вы не пойдете против веры. Я останусь с вами.
Он посмотрел на своего товарища – очень спокойно, будто не сомневаясь и в его ответе. Но второй монах остекленевшим взглядом смотрел в темный провал люка.
– Реми… – мягко позвал его Жерар.
– Ваше преосвященство… – Охранник ладонью отер проступивший на бритой голове пот. – Я не смогу следовать с вами… я не вынесу тьмы подземелий…
Жерар заговорил не сразу:
– Все еще продолжается, Реми? Помнишь, мы говорили о том, что только тьма духовная есть настоящая беда, тьма же природная ничем не страшна.
Лицо стражника исказилось. Он кивнул, но с таким ужасом во взгляде, что все стало ясно. Удивительно было видеть этого крепкого мужчину, с бычьей шеей и мускулистыми руками, трясущегося перед темной пещерой.
– Видишь, Петер, не ты один боишься подземелий… – прошептал я. Петер выдавил кривую улыбку.
Жерар вздохнул. Протянул руку и как равный равного коснулся плеча Реми. Сказал:
– Тогда иди обратно. Найдешь дорогу?
Реми закивал. Путь через темный подвал если и страшил его, то вовсе не так, как вечный мрак подземелья.
– Отправляйся в Париж, – велел Жерар. – Как ни в чем не бывало. Скажешь, что я со спутниками пошел в театр, а тебя отпустил. Если схватят – говори то же самое. Только постарайся, чтобы язык твой развязался не сразу.
– Да, ваше преосвященство… – Реми схватил руку епископа и припал к ней губами. – Простите, что я не могу выполнить свой обет… но я сойду там с ума, я стану лишь обузой…
– Не надо переживать, Реми. Я все понимаю, – отнимая руку, произнес епископ.
Монах-охранник еще раз обвел нас всех взглядом, полным вины и одновременно – облегчения. И поднимая повыше фонарь, двинулся назад.
– Стой-стой! – закричал Фарид. – Вначале закроешь за нами люк и задвинешь ящик, как он был!
Разумно.
Я понял, что Жерар Светоносный не зря так уверен в своих охранниках. Они не просто приставлены к нему Церковью. И Луи, и Реми были когда-то исцелены им от смертельных недугов. Да, исцелены бескорыстно. Но принять их на службу в качестве охранников он не погнушался.
– Кто-нибудь еще боится подземелий? – спросил Жерар. – Если да, то пусть лучше скажет. У нас не будет времени и сил с ним возиться!
Я смотрел на Петера. Горели, потрескивая, лампы, плясал на наших лицах неверный свет, и трудно было заметить, что юноша сжал зубы, словно боясь, будто его предаст собственный язык.
– Хелен, Луиза? – уточнил Жерар.
– Я неба не боюсь, чего уж мне катакомб пугаться, – фыркнула летунья.
– Искупитель и во тьме подземной с нами, – отозвалась Луиза.
– Ну и славно, тогда…
– Минутку, – попросил Антуан. – Я хочу дать брату Реми небольшое поручение…
– Только быстро, – уже с беспокойством вставил Фарид. – Не стоит искушать судьбу сверх необходимого!
Я не вслушивался, о чем говорил Антуан с Реми. И так было понятно – просил оставить для Йенса и Жана весточку в той гостинице, где мы договаривались встретиться. В отличие от Антуана, я не особо рассчитывал, что старый лекарь и монах нас догонят – нет у них ни опыта нужного, ни связей. Но спорить не стал. Для Антуана это было важно.
– Быстрее… – Фарид стал утрачивать свою невозмутимость. – Мы действительно рискуем…
Антуан еще что-то сказал Реми – и двинулся к люку. Первым туда спустился проводник с фонарем, следующим – Комаров. Потом начали спускаться мы, а Реми провожал нас несчастным взглядом.
Внизу оказалось не так уж и мрачно. Вовсе не пещера, такое же рукотворное помещение, как и подвал. Кое-где стены были высечены в мягком камне, но во многих местах укреплены кладкой. Три коридора разбегались в разные стороны, уже через несколько шагов утопая во тьме.
Проводник быстро заговорил с Комаровым, тот кивнул и сообщил нам:
– Идти по двое, если места хватает – взявшись за руки, не терять из виду тех, кто идет впереди, оглядываться – не отстают ли идущие сзади. Беречь головы, иногда своды опускаются очень низко. Если все-таки затерялись – оставаться на месте и звать на помощь, ни в коем случае не уходить! Проводник будет впереди, а я – замыкать отряд.
Я поискал глазами Хелен – но летунью уже крепко взял за руку Арнольд.