– Я не в себе, черт возьми! Он там где-то умирает. И я ничего не могу сделать. Так же, как и Сергеев с Верником. Москва огромна, он может быть где угодно. Как полицейские его найдут?!
– Обычно, по телефону. Запеленгуют его, и все. Отключаюсь, чтоб набрать Мишу. Не истери. Все будет хорошо.
И отсоединилась. А Алиса снова начала ходить туда-сюда, туда-сюда.
Как говорила ее бабушка – дурная голова ногам покоя не давала.
В третий раз оказавшись в кухне, Алиса вспомнила, что хотела выпить чаю. Но желание пропало. И она достала из холодильника мартини. Его оставалось немного, но ей хватит. Вылив вермут в стакан, она залпом его выпила. Безо льда и воды, разбавляющей сладость.
Мартини подействовал сразу. Стало тепло в желудке и на сердце спокойнее.
Элена сказала, что все будет хорошо, это внушало уверенность.
Вернувшись в гостиную, Алиса взяла чашку, чтобы вернуть ее на место. Водружая ее на блюдце, она заметила то, на что до этого не обращала внимания. А именно то, что средняя полка в три раза толще верхней и нижней. Дизайнерская придумка? Но шкаф типовой. Недешевый, как все вещи в квартире Глеба, но не эксклюзивный. В таких обычно все полки одинаковы. Значит, эту, толстую, изготовили отдельно и заменили ею уже имеющуюся. Алиса уже видела подобное в одном доме. Там хозяин таким образом маскировал сейф. Неужели у Глеба тоже он есть?
Алиса несколько минут изучала полку, пока не нашла внизу нее два крючочка. Они были так тонки, что она едва их нащупала. Отодвинув их, Алиса услышала щелчок – ящик, находящийся внутри полки, раскрылся.
…Она думала найти там деньги. Акции. Золото. Возможно – коллекцию каких-нибудь раритетных вещей. Или даже бриллиантов…
Но только не подборку фотографий.
Посмертные снимки разных людей. Их множество. И все разные. Есть старые черно-белые с желтыми разводами – такие остаются, если закрепитель плохо смыть. Есть цветные, но тоже не современные. На них в основном известные люди, артисты, спортсмены, снятые по время панихиды в своих гробах. А есть и совсем «свежие».
Коко, Сью…
Они смотрят мертвыми глазами в объектив и едва заметно улыбаются, как та девочка Викторианской эпохи, которую родственники решили запечатлеть, чтобы о ней осталась память…
– Мне очень жаль, – услышала Алиса голос за своей спиной. – Не думал я, что ты когда-то это увидишь… И надеялся, что никогда не узнаешь.
Алиса посмотрела в зеркало, что было приделано к внутренней стенке шкафа. В нем отражался Глеб. Она не слышала, как он вошел. И не видела этого, так как была поглощена фотографиями.
– До нашего счастья было рукой подать, – с грустью проговорил Глеб, – но ты все испортила. Мы бы уехали ночью на край света и прожили там до старости…
– Я уже поняла, что убийца Коко и Сью именно ты, но не могу взять в толк, зачем ты лишил их жизни?
– Они мне мешали.
– Чем?
– Тем, что были рядом с тобой. А я не хочу тебя с кем-то делить.
– Но ты же был в Мюнхене, когда погибла Коко?!
– Нет, я уже месяц не летаю за границу. Большой куш я сорвал еще в прошлом году… – Глеб подался вперед. Алиса думала, он хочет применить насилие, ударить, вколоть наркотик, задушить, а он тянулся к ее лицу, чтобы погладить его. Но она не позволила – увернулась. – Я безумно тебя люблю, Алиса. Ты свет мой. Ты жизнь моя. Без тебя я существовал, как какая-нибудь амеба. Когда появилась ты, все обрело смысл…
– Глеб, ты понимаешь, что говоришь? Получается, я виновна в том, что ты стал убийцей.
– Именно, – кивнул он. – Если б не ты, я ни за что не решился бы на преступление. Так и собирал бы эти фотки, – он кивнул на стопку, что Алиса все еще держала в руках, – не сделав тех, что отвечали бы моему вкусу. Меня с детства привлекали подобные снимки. Есть в них что-то запредельное. Подростком я часами просиживал над фотографиями мертвой бабки и ее сестер. Их было трое, все умерли одна за одной, и тетка моя, та самая, что ближе матери, всех фотографировала – тогда часто снимали во время похорон. Мои ровесники изучали «Плейбои», мастурбировали над ними, а я всматривался в посмертные фотографии и пытался постичь тайны ее величества смерти.
– Та книга в туалете? Ты не читаешь ее, а любуешься на фотографии?
– Да. Но не считай меня извращенцем. Никаких сексуальных фантазий у меня нет. Меня просто завораживают подобные кадры. Только мне всегда казалось, что в них не хватает красоты. Даже в тех, викторианских. Хотя люди того времени очень старались, делая их. Ты представь, сколько времени матери приходилось держать на своих руках мертвого ребенка, чтобы получился хороший кадр? Это сейчас фото мгновенно, тогда процесс переноса изображения на линзу занимал время.
Глеб, как всегда, был очень многословен. Если его не прервать, он будет часами говорить о том, что его так занимает. Но Алису интересовало другое:
– А та девушка, на пустыре, ее тоже ты?
– Нет, что ты! В этой смерти нет эстетики. Ее убил дядя Федя. Он же чудовище. Насмотрелся на фотографии в желтой прессе и не смог удержать своего демона. Даже иконы, которыми он свой дом увешал, в этом не помогли…
– Фото в редакции ты отправил?
– Да. И Оскару с Васко. Мне хотелось, чтоб мои работы оценили.
– А как ты попал в подъезд Коко незамеченным?
– У меня был отличный камуфляж. Я рядился в женщину с ужасным вкусом.
– Она сама тебя пустила в квартиру?
– Да, хотя я мог бы и сам войти, я сделал дубликат тех ключей, что она дала тебе. Я позвонил ей с телефонного автомата и сказал, что хочу сделать тебе предложение, но думаю, как лучше все обставить. Просил совета. Она позвала меня к себе, чтобы все обсудить. Кстати, в тот день она собиралась тебе сообщить о том, что у нее есть внук.
– За моей спиной ходил именно ты?
– Я. Не успел покинуть квартиру вовремя. Увлекся съемкой. И время пролетело незаметно.
– А Сью? Как ты ее заманил в студию?
– Твоя так называемая подруга мне проходу не давала. Чуть ли не в ширинку лезла. Я просто назначил ей свидание. Ради него она отказалась от поездки со своим парнем в Питер. Кстати, выставить его убийцей я не планировал. Это был экспромт. А вот когда я узнал про дядю Федора… О, я понял, что козлом отпущения должен стать именно он. Сегодня я умертвил его, заставив предварительно написать предсмертную записку. Потом подбросил в его квартиру улики и сделал анонимный звонок в полицию.
– Но откуда ты узнал, где он живет?
– Ты не поверишь. Но мы знакомы…
– Я теперь могу поверить во все, что угодно, – прошептала Алиса. Она уже несколько раз щипала себя за бок, думая, что спит и видит кошмар. Но нет – он происходил наяву!
– В день, когда я убил Викторию, дядя Федор крутился возле ее подъезда. Но это ты знаешь, не стоит напоминать, да? Так вот когда я покинул подъезд, то столкнулся с ним снова. Туда шел – он. Обратно иду – тоже он. И улыбается еще, как давнему знакомому. Попросил закурить. Я сказал (сказала, если точнее, я же был в образе безвкусной тетки), что не курю. И ключ от машины достаю из кармана. Купил нелегально российскую раздолбайку, чтоб на своей не светиться. Он попросил подвезти хотя бы до метро. Но нам по пути оказалось, и я доставил мужика до дома. О том, в какой квартире он живет, я узнал, когда он ткнул в окно с ужасными занавесками в ромашку. На подоконнике кот сидел. Федор указал на него и сообщил, что зовут усатого-полосатого Иудой, поскольку за кусок рыбы он продаст любого. Он, приняв меня за женщину, пригласил к себе на чай. Когда я отказался, стал телефон выпрашивать. Чтобы не давать свой, я взял его. Как чувствовал, что пригодится…