Уэзер не отличалась красотой, но завоевала сердце Лукаса силой характера, которой он не встречал раньше, и привязанность к ней постепенно стала такой непреодолимой, что временами его пугала. Иногда он лежал ночью без сна, глядя на спящую Уэзер и представляя кошмар, когда она от него уйдет.
Они познакомились в Северном Висконсине, где Уэзер работала хирургом в местной больнице. Дэвенпорт занимался расследованием дела об организации, вовлекавшей детей в занятия проституцией, во главе которой стоял настоящий убийца. Во время финальной стадии погони в лесу ему в горло выстрелила девочка, и Уэзер спасла ему жизнь, разрезав его складным ножом.
Классное начало романтических отношений!
Лукас положил руки ей на талию.
– И когда же ты должна быть на работе? – прошептал он.
– Все мужчины настоящие животные, – ответила она и придвинулась к нему поближе.
Когда она уснула, Лукас, который чувствовал себя расслабленным и окутанным уютным теплом, прижался к ней. Уэзер поглубже зарылась в подушку и выставила попку. «Сейчас самое подходящее время сделать ей предложение», – подумал Дэвенпорт. Он не спал, мог четко формулировать свои мысли и был настроен романтично… но она уснула, как маленький ребенок. Он улыбнулся, погладил ее по бедру и тоже откинулся на подушку.
Лукас держал кольцо в самом низу своего ящика с носками, дожидаясь подходящего момента. Он чувствовал его присутствие, и ему стало интересно, испускает ли оно сияние в темноте.
Помещение, где они оказались, представляло собой дыру из бетона и камня и пахло гнилой картошкой. В верхней части одной из стен имелось четыре отверстия размером с кулак, но они были слишком высоко, чтобы что-нибудь увидеть. Глядя на них, Энди подумала о дырках, которые ребенок проделывает в крышке банки, чтобы насекомые, сидящие там, не задохнулись.
В одном углу лежал двуспальный матрас, весь в каких-то пятнах – на нем спали девочки. Глядя на часы, Энди определила, что Джон Мэйл ушел три часа назад. Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, все трое в страхе скорчились на матрасе, с широко раскрытыми глазами дожидаясь его возвращения.
Но он не вернулся. Измученные страхом девочки в конце концов уснули, свернувшись клубочком, точно котята в коробке. Грейс стонала во сне, временами всхлипывая; Женевьева же спала крепко, с открытым ртом, даже похрапывала время от времени.
Энди сидела на холодном полу, прислонившись спиной к шершавой стене, в сотый раз обдумывая ситуацию, в которой они оказались, и искала возможность – хоть какую-нибудь – из нее выбраться.
На потолке она разглядела простую лампочку на шестьдесят ватт и цепочку, служившую выключателем. Но пока у нее не хватило смелости за нее дернуть. Один из углов занимал биотуалет, от которого едва различимо пахло моющим средством. Он предназначался для маленьких катеров и походов и был сделан из пластика. Энди никак не удавалось придумать способ использовать его в качестве оружия или еще как-нибудь, кроме как по его прямому назначению. Рядом с дверью Мэйл поставил портативный холодильник, наполовину заполненный тающим льдом и банками с клубничным лимонадом. А около Энди, на низком пластмассовом столе, стояли монитор и игровая консоль, подключенные к удлинителю с четырьмя гнездами, который, в свою очередь, уходил к розетке, расположенной возле лампочки.
И всё.
Оружие? Может быть, одну из канистр можно использовать как дубинку? Или веревкой задушить Мэйла?
Нет. Ерунда. Он слишком большой и злобный.
Возможно, удастся каким-то образом подвести ток к двери? Взять шнур от компьютера, снять оплетку, соединить его с дверной ручкой… Но Энди ничего не знала про электричество… а если Мэйл получит слабый удар, он выключит питание, и что потом?..
Вот этого она никак не могла понять – чего он хочет и что собирается сделать? Не вызывало сомнений, что он все тщательно спланировал.
Помещение, в котором Мэйл держал их, когда-то было овощехранилищем в каком-то фермерском доме – глубокая яма, намного ниже линии замерзания земли, со стенами из гранита и бетона. Мэйл сломал часть внутренней перегородки и установил бетонный блок со стальной огнеупорной дверью. Новая проводка представляла собой провод, протянутый откуда-то снаружи.
Несмотря на то что стены были старыми, кроме той части, которую перестроил Мэйл, они оказались очень прочными: Энди потратила некоторое время, пиная их ногами, каждый камень, и проверяя пальцами все соединения. В конце концов у нее заболели руки, но слабые места ей найти не удалось.
Наверху, между балками размером два на десять [23] , был дощатый потолок. Они могли до него дотянуться, встав на туалет, но когда по нему постучали, они услышали пугающе глухой звук. Энди боялась, что даже если им и удастся оторвать одну из досок, они обнаружат у себя над головами обычную землю.
Справиться со стальной дверью с простым засовом снаружи тоже не представлялось возможным. И никакого терпения не хватит, чтобы открыть замок при помощи шпильки, если бы она умела это делать, – а она не умела.
Энди снова задумалась, отчаянно пытаясь найти выход. Химикат в биотуалете? Если он достаточно сильный, возможно, удастся плеснуть его Мэйлу в глаза, а потом промчаться вверх по лестнице.
Он их убьет…
Энди закрыла глаза и мысленно воспроизвела их поездку из Городов.
Они болтались в задней части фургона, точно игральные кости в чашке, – в пустом фургоне, не больше стального ящика, в котором она не нашла ни ручек, ни вообще ничего. Мэйл, очевидно, установил стальную перегородку и убрал все ручки, когда готовился к похищению.
Когда они отъехали от школы, он некоторое время метался по улицам, поглядывая в зеркало заднего вида, затем фургон покатил по автостраде I-35, на юг – так решила Энди. Через несколько минут они свернули на незнакомое Энди двухполосное шоссе, мимо щитов, рекламирующих виски, и дальше, в пригороды, раскрашенные в пастельные тона, к югу от Городов. Девочки кричали и колотили ногами по стенам фургона, потом начали по очереди плакать.
Во рту у Энди все еще шла кровь, там, где зубы поранили губу. От запаха крови вперемешку с выхлопом ее тошнило; с трудом встав на колени, пока Мэйл мчался по улицам, она сумела отползти в угол, и там ее вырвало. От вони Женевьеву тоже начало тошнить, а Грейс принялась громко рыдать, содрогаясь всем телом. Энди все это видела, но не могла сосредоточиться на чем-то одном, потом наконец обняла девочек, прижала к себе и не стала мешать им плакать.
Мэйл не обращал на них ни малейшего внимания.
Через некоторое время все трое встали на колени около окон и принялись смотреть на проносящиеся мимо пригороды, потом по обеим сторонам дороги появились поля желтой кукурузы, бобов и люцерны, далеко за пределами Городов.