– Муки ею займется.
– Нет, не займется. Он еще не пришел. И к тому же оставил включенным микшер во второй студии. Опять.
– Я поговорю с ним, – вздохнул Хью. – А ты все равно приходи.
– Ладно, только одна просьба. Я сам поговорю с ним. Это моя работа, верно?
– Я иногда задумываюсь, куда делся тот мрачный парень, из которого нельзя было выдавить ни слова, когда я его нанимал, – засмеялся Хью. – Приходи. Ты точно обалдеешь!
Большим домом называлось внушительное ранчо, возле которого на кругу стоял винтажный «линкольн» Хью. Йейтс был неравнодушен ко всему, что глотало только высокооктановый бензин, но мог себе это позволить. Сама «Волчья пасть» едва окупала свое содержание, но семья Йейтс издавна владела солидным пакетом акций первоклассных компаний. Детей у Хью не было, он был дважды разведен – в обоих браках заключал брачный контракт – и на генеалогическом древе Йейтсов являлся последним побегом. Он продолжал держать лошадей, кур, овец и несколько свиней, но это было скорее хобби. То же самое относилось к легковым автомобилям и коллекции пикапов с мощными двигателями. Настоящей его страстью стала музыка. Он утверждал, что некогда и сам был музыкантом, но я никогда не видел, чтобы он брал в руки гитару или трубу.
– Музыка – вот что имеет значение, – объяснил он мне как-то. – Всякие телешоу канут в небытие, и бьюсь об заклад, что ты не вспомнишь, что видел в кино два года назад. Но музыка продолжает жить, даже поп-музыка. Особенно поп-музыка. Можно сколько угодно смеяться над «Raindrops Keep Fallin’ on My Head», но люди будут продолжать слушать эту незамысловатую фигню и через пятьдесят лет.
Я вспомнил день, когда познакомился с ним, потому что «Волчья пасть» выглядела точь-в-точь как сейчас. Даже темно-синий «континентал» с небольшими задними окнами точно так же стоял перед домом. Изменился только я. Той осенью 1992 года Хью встретил меня у двери, пожал руку и провел в свой кабинет. Там он устроился в кресле с высокой спинкой за письменным столом, на который вполне мог приземлиться легкий двухместный самолет. Идя за ним, я здорово нервничал, а когда увидел фотографии всех этих знаменитостей на стенах, во рту у меня пересохло окончательно.
Окинув меня взглядом с ног до головы – на мне была грязная футболка «AC/DC» и еще более грязные джинсы, – он сказал:
– Мне звонил Чарли Джейкобс. Несколько лет назад он оказал мне настолько большую услугу, что рассчитаться за нее просто невозможно. Он сказал, что если я тебя возьму, мы будем в расчете.
Я стоял перед столом, не в силах выдавить ни слова. Я знал, как вести себя при прослушивании, но тут было нечто иное.
– Он сказал, ты был наркоманом.
– Да, – подтвердил я. Отрицать не имело смысла.
– Он сказал, что ты кололся героином.
– Да.
– Но теперь ты чист?
– Да.
Я подумал, он спросит, давно ли, но ошибся.
– Да сядь ты, ради Бога. Хочешь кока-колу? Пиво? Лимонад? Может, чай со льдом?
Я сел, но так и не расслабился.
– Холодный чай, пожалуйста.
Он нажал кнопку интеркома на столе:
– Джорджия! Два чая со льдом, милая. – Потом повернулся ко мне: – Тут настоящее ранчо, Джейми, но меня интересуют только те животные, что являются со своими инструментами.
Я попытался улыбнуться, но почувствовал себя полным идиотом и оставил дальнейшие попытки сделать это.
Он, казалось, ничего не заметил.
– Рок-группы, кантри-группы, сольные исполнители. Они – наш хлеб с маслом, но еще мы делаем коммерческие музыкальные заставки для радиостанций Денвера и каждый год записываем двадцать или тридцать книг. Майкл Дуглас записал в «Волчьей пасти» роман Фолкнера, и Джорджия чуть не описалась. На публике он держится этаким рубахой-парнем, а в студии – настоящий педант.
Я не знал, что на это сказать, и продолжал молчать, с нетерпением ожидая чая со льдом. Во рту пересохло, как в настоящей пустыне. Он наклонился вперед:
– Ты знаешь, что для нормальной работы ранчо нужно больше всего?
Я мотнул головой, но не успел он продолжить, как в кабинет вошла молодая миловидная негритянка с двумя высокими запотевшими от льда стаканами чая. В каждом плавала веточка мяты. Я выжал в чай два ломтика лимона, но сахар класть не стал. В свои героиновые годы я обожал сахар, однако после того дня с наушниками в кузовном цехе все сладкое казалось мне приторным. Выехав из Талсы, я купил в вагоне-ресторане плитку шоколада «Херши», но быстро понял, что не могу его есть. Один лишь запах вызывал у меня тошноту.
– Спасибо, Джорджия, – сказал Йейтс.
– Не за что. Не забудь о времени посещения. Оно начинается в два, и Лес будет тебя ждать.
– Не забуду.
Она вышла, тихо закрыв за собой дверь, и он повернулся ко мне:
– Для нормальной работы ранчо нужен бригадир. Все вопросы, связанные с сельским хозяйством, в «Волчьей пасти» закрывает Руперт Холл. С ним все хорошо, и он в порядке, но мой бригадир по музыке сейчас приходит в себя в больнице «Боулдер коммьюнити». Лес Кэллоуэй. Наверное, это имя тебе ни о чем не говорит?
Я покачал головой.
– А «Excellent Board Brothers»?
Про них я слышал.
– Инструментальная группа, верно? Типа «Dick Dale and His Del-Tones»? Серф-музыка.
– Да, они самые. Просто удивительно, что все они родом из Колорадо, от которого до обоих океанов путь неблизкий. В хит-парад сорока лучших композиций вошла их «Aloona Ana Kaya». Что на очень плохом гавайском означает «Давай займемся сексом».
– Конечно, я помню его. – Я действительно знал эту композицию – сестра крутила ее миллион раз. – Там еще девчонка смеется всю дорогу.
Йейтс усмехнулся:
– Этот смех стал их билетом наверх, и вставить его в запись предложил я. Но это так, к слову. Тогда еще студией управлял мой отец. А девчонка, которая смеется как заведенная, тоже работает здесь. Хиллари Кац. Правда, теперь она называет себя Пэйган Старшайн. Сейчас она больше не принимает никакой дури, но тогда была под жутким кайфом от веселящего газа и не могла удержаться от смеха. Я записал ее прямо там, в кабинке, – она и понятия не имела. Но она сделала композицию хитом, и с ней по-честному поделились – заплатили семь штук баксов.
Я кивнул. История рока знает немало подобных счастливых случайностей.
– Как бы то ни было, «Excellent Board Brothers» провели один тур гастролей, а потом были два «р». Знаешь, что это такое?
Я знал, причем по личному опыту.
– Разорились и распались.
– Точно. Лес вернулся домой и начал работать на меня. Как продюсер он намного лучше, чем музыкант, вот и был у меня главным по музыкальной части пятнадцать лет. Когда позвонил Чарли Джейкобс, я подумал, ты можешь стать его дублером и, пока набираешься опыта, подрабатывать выступлениями на стороне и все такое. Я не отказался от этой идеи, но учиться, сынок, тебе придется в ускоренном режиме, потому что на прошлой неделе у Леса случился сердечный приступ. Как мне сказали, он будет в порядке, но ему придется здорово похудеть и глотать кучу таблеток. Он собирается уйти на пенсию через год или около того. Так что у меня достаточно времени, чтобы понять, годишься ли ты для этой работы.