Настя пулей домчалась до лифта, потом по коридору до своего номера, схватила сумку и выбежала на улицу. Машина стояла там, где и обычно, Володя почитывал газетку.
– Что пишут? – весело поинтересовалась Настя, усаживаясь рядом с ним.
– Да хают городские власти, как обычно, мэра нашего с грязью смешивают, опять про убийства экологов талдычат, дескать, мэр и руководство УВД ничего не предпринимают. Ну, эту газету Горчевский проплачивает, это всем известно.
– А в других газетах что?
– Да по-разному, кто за Смелкова глотку рвет, против Горчевского выступает, а кто наоборот. У нас перед выборами мэра всегда так.
Без двадцати десять Анастасия Каменская стояла в приемной начальника УВД. У нее двадцать минут. Всего двадцать минут на то, чтобы быть убедительной и не показаться сумасшедшей. Задача не из легких.
Игорь Валерьевич оторвался от бумаг, которыми был завален весь его стол, поднял голову, снял очки для чтения и хмурым взглядом уставился на Настю.
– Я вас внимательно слушаю, Анастасия Павловна.
– Игорь Валерьевич, я сейчас быстро и коротко расскажу вам одну историю. Если вы сочтете, что из нее можно извлечь полезные выводы, буду рада. Если вы так не сочтете, я просто уйду и больше не стану вам докучать.
– Ну, начинайте, – усмехнулся Баев. – Я весь внимание. Надеюсь, история не слезливая и не душераздирающая? Вы не будете просить помочь какому-нибудь бедолаге и прекратить в отношении него уголовное дело, потому что у него больная мама и маленькие сестры?
– Ни в коем случае, – заверила его Настя. – Помощь бедолагам – не мой профиль. Мой профиль – помощь коллегам. Итак: добрая старая Англия, тысяча девятьсот шестой год. Восьмидесятипятилетний ученый Фрэнсис Гэлтон, всю жизнь писавший труды по статистике и теориям наследования. Ежегодная выставка животноводства и птицеводства. Вот такая экспозиция. На одном из стендов шли соревнования по угадыванию веса. Стоял здоровенный бык, а любой желающий мог за ерундовую сумму купить билетик и вписать в него свое имя, адрес и предполагаемый «на глазок» вес быка. Тех участников, кто даст самые близкие к истинному весу быка ответы, ждали призы. Счастья решились попытать примерно восемьсот человек. Это была самая разная публика – и фермеры, и мясники, то есть люди, которые хорошо разбираются в вопросах оценки веса домашнего скота, и клерки, и обыватели, и студенты, одним словом – все подряд. Гэлтону стало интересно, он всю жизнь исследовал проблемы статистики, и в тот момент ему хотелось проверить, способна ли разнородная толпа давать разумные ответы на узкоспециальные вопросы, как это происходит, например, при выборах. Когда соревнование закончилось, он попросил у организаторов билеты и тщательно проанализировал цифры, которые были в них проставлены. В том числе сложил все оценки, разделил на количество участников и вывел усредненный ответ группы. Ученый был совершенно уверен в том, что средний ответ разнородной, состоящей бог знает из кого группы окажется весьма и весьма далек от истины. Ну каким же еще может быть коллективное решение толпы, в которой есть и мудрецы, и высокообразованные люди, и опытные, а есть посредственные, недалекие, неграмотные и незнающие? Разумеется, такое решение просто обязано быть неудачным. А знаете, что получилось?
– Что?
– Средний результат по билетикам составил тысячу сто девяносто семь фунтов. А когда забитого и освежеванного быка взвесили, то получилось тысяча сто девяносто восемь фунтов. То есть эта разнородная толпа случайных людей в конечном итоге ошиблась всего на один фунт. На четыреста пятьдесят три грамма всего.
– И?
– Убийства экологов. И таинственная лаборатория, которую никак не могут найти. А у вас предвыборная кампания и соответствующий аппарат для постоянного мониторинга общественного мнения. Вы и ваши друзья кровно заинтересованы в том, чтобы раскрыть преступления, потому что иначе избиратели отвернутся от Смелкова. Собственно, это все, что я хотела сказать. Я уложилась в отведенное время?
Баев задумчиво рассматривал оправу очков для чтения, которые вертел в руках. Наконец перевел взгляд на Каменскую.
– Вам самой это для чего-то нужно?
Вопрос Настю обрадовал. Никаких «вы с ума сошли!» и «мы тут не в игрушки играем», которых она наслушалась за свою жизнь до оскомины. Вопрос правильный. Полковник просчитывает варианты.
– Только для прояснения вопроса об экологической ситуации на севере района. Про участок я уже говорила позавчера. Мой брат очень им заинтересовался, тем более Петр Сергеевич обещал помочь договориться с владельцем о снижении цены. Больше никаких интересов у меня в данном вопросе нет.
Баев бросил взгляд на часы, потом снова уставился на Настю тяжелыми темно-серыми глазами. На дне этих глаз ей почудилось что-то… Нет, не понимание и даже не согласие. Нечто похожее на проблеск догадки.
– Подождите в приемной, я переговорю с мэром.
Она молча вышла в приемную, где уже собирались участники оперативного совещания. Настя поймала на себе несколько неприязненных взглядов. Ну что ж, никто ее здесь любить не обязан. Хотя она никому ничего плохого не сделала. Ей снова мучительно захотелось домой. К Лешке, любимому мужу. В свою квартиру. На свою работу, которую она, конечно, не любит так преданно, как службу в уголовном розыске, но все равно научилась ее делать более или менее прилично и даже получать от нее удовольствие. Здесь все были чужими. И все ей не верили и в чем-то подозревали.
Зажужжал селектор, офицер в приемной нажал кнопку.
– Каменскую пригласи, – послышался голос начальника УВД.
Теперь на нее смотрели уже с открытой ненавистью. Занятые люди, проблем по горло, явились на совещание к начальнику в точно назначенное время, а он держит их в приемной, при этом какую-то фифу незнакомую принимает вне очереди. Настя подавила вздох и вошла в кабинет.
– Идите к Лаевичу, он руководит предвыборным штабом у Смелкова.
– Спасибо, – сдержанно ответила Настя.
– Вот номер телефона, позвоните, он вам объяснит, как его найти.
Баев протянул ей маленький квадратный листок.
– Спасибо, – повторила она.
Ну и ничего страшного. Никто ее не съел. Даже сумасшедшей не назвали.
* * *
Геннадий Лаевич вызвал у Насти противоречивые чувства. Внешне он был ей крайне неприятен, хотя она не смогла бы объяснить почему. Некрасивые лица никогда не вызывали у нее отторжения, красивые же обычно оставляли равнодушной. А вот к поведению и познавательной активности руководителя предвыборного штаба у нее ни малейших претензий не возникло. Он толково разъяснил, как найти штаб, и встретил Каменскую очень любезно и доброжелательно. Более того, по тому, как загорелись его глаза, когда она поведала ему одну за другой истории про вес быка и поиски затонувшей субмарины, стало понятно, что Геннадий косностью мышления не грешит и с готовностью бросается на все новое.