– Какой банк?
– «Блатт энд Родни». Незаметный маленький банк в Сити. В Цирке существует теория, что выпускники Итона не станут болтать лишнего.
– Стало быть, на самом деле вы знали имена агентов по всему миру?
– Вовсе нет. В этом и заключался фокус. Понимаете, я выписывал чек или банковское поручение, но графа для имени получателя денег оставалась пустой. Банк принимал чек к оплате, прикладывал подписанное как положено сопроводительное письмо, а потом в запечатанном конверте все это возвращалось в группу специальной рассылки.
– А это что еще такое?
– Вот в этой особой группе знали имена и прочую информацию об агентах. Они вписывали фамилии в пустые строки и сами отправляли чеки. Чертовски умно, если вдуматься.
Петерс выглядел разочарованным.
– Вы хотите сказать, что вообще не знали фамилий получателей?
– Нет. Как правило, не знал.
– Как правило, но не всегда?
– Верно. Порой и к нам кое-что просачивалось. Все эти обмены бумагами между банковским, финансовым отделами и группой специальной рассылки порой приводили к сбоям. Усложненность системы давала обратный эффект. А еще бывали редкие случаи, которые вносили хоть какое-то разнообразие в мою жизнь. – Лимас поднялся из-за стола. – Я составил список всех платежей, которые запомнил, – сказал он. – Лежит у меня в комнате. Сейчас принесу.
И он вышел из комнаты слегка шаркающей походкой, которая появилась у него после приезда в Голландию. Вернулся он с парой листов разлинованной бумаги, вырванных из дешевой тетрадки.
– Занялся этим прошлой ночью, – объяснил он. – Подумал, что сэкономлю нам немного времени.
Петерс взял листки, прочитал их медленно и внимательно. Казалось, они произвели на него должное впечатление.
– Хорошо, – сказал он. – Очень хорошо.
– А потом я вспомнил нечто под названием «Роллинг стоун». Мне под эту дудочку удалось даже дважды слетать за границу. Сначала в Копенгаген, а потом в Хельсинки. Просто чтобы сбросить в банках деньги.
– Сколько?
– Десять тысяч долларов в Копенгагене, сорок тысяч марок в Хельсинки. Западных, разумеется.
Петерс опустил карандаш.
– Для кого?
– А бог его знает. При осуществлении этой операции мы использовали систему депозитных счетов. Цирк выдавал мне фальшивый британский паспорт. Я шел в Скандинавский королевский банк в Копенгагене или в Национальный банк Финляндии в Хельсинки и клал деньги на совместный депозитный счет, получая взамен две чековые книжки. Одну на мое фальшивое имя, другую на такое же фальшивое имя, но, как я понимаю, то, которым пользовался агент. В банке я оставлял образец подписи второго держателя счета. Меня им снабжали еще в Лондоне. Позже агенту передавали чековую книжку и фальшивый паспорт, чтобы он мог снять деньги. Поэтому его настоящая фамилия оставалась мне неизвестной. – Он слушал сам себя и думал, насколько неправдоподобно и даже нелепо звучит его история.
– Это была обычная процедура?
– В том-то и дело, что нет. Это были какие-то специальные платежи. И к документам крепился список допущенных.
– То есть?
– Об операции под этим кодовым наименованием знало лишь ограниченное число людей.
– Каким кодовым наименованием?
– Я же его вам только что назвал – «Роллинг стоун». Операция предусматривала строго секретные платежи в эквиваленте десяти тысяч долларов США в столицах разных стран мира.
– Но всегда только в столицах?
– Насколько я знаю, да. Помню, мне на глаза попался документ, из которого следовало, что платежи в рамках операции «Роллинг стоун» проводились и раньше, еще до моего прихода в отдел, но в тех случаях деньги вносили не представители банковского отдела, а сами местные резиденты.
– Те платежи, которые произвели до вашего прихода… В каких городах?
– Один в Осло. А вот про второй ничего не помню.
– Для агента использовали одну и ту же фальшивую фамилию?
– Нет. Была принята дополнительная мера безопасности. Позже мне говорили, что мы позаимствовали эти трюки из арсенала русских. Это была самая мудреная схема оплаты, с какой мне приходилось сталкиваться. Точно так же и я сам пользовался в каждой из поездок разными псевдонимами и разными фальшивыми паспортами.
Вот это Петерсу понравится, поскольку кое-что для него прояснит.
– Что вы знаете о фальшивых паспортах, которые выдавались агенту, чтобы он мог снимать деньги? Где и как их изготавливали? Каким образом передавали?
– Ничего. Нет, постойте. Знаю, что в них непременно имелась виза той страны, где снимались деньги, и штамп о пересечении границы. Тоже фальшивые, разумеется.
– Фальшивые штампы пограничников?
– Да. Как я понял, эти паспорта никогда не предъявлялись для въезда в страну. Они были нужны исключительно при снятии денег с депозита. Агент путешествовал по своему настоящему паспорту и совершенно легально пересекал границу. А потом уже в банке предъявлял фальшивку. По крайней мере такое у меня сложилось впечатление.
– Вы поняли, почему раньше платежи осуществлялись резидентами, а потом для этого стали отправлять людей из Лондона?
– Причина мне известна точно. Я спрашивал об этом у моих любимых Четверга с Пятницей. Дело в том, что Шеф опасался…
– Шеф?! Вы хотите сказать, что операцией руководил лично Шеф?
– Да, он возглавлял ее, и у него появились опасения, что резидента могут знать в банке в лицо или запомнить. Вот почему он решил использовать почтальона, то есть меня.
– Когда вы совершили эти поездки?
– В Копенгаген я летал пятнадцатого июня. Вернулся в тот же вечер. А в Хельсинки был в конце сентября. Там я провел два дня и в Лондон прибыл числа двадцать восьмого. В Хельсинки я позволил себе немного поразвлечься.
Он ухмыльнулся, но Петерс словно не заметил этого.
– А прежние платежи? Когда были открыты депозиты для них?
– Вот этого не помню, уж извините.
– Но один определенно производился в Осло?
– Да, в Осло.
– А не помните разницу во времени между двумя первыми платежами? Теми, что осуществляли резиденты. Сколько времени прошло между первым и вторым?
– Точно не скажу, но, по-моему, немного. Быть может, около месяца. Или чуть больше.
– Как по-вашему, этот агент уже работал на вас достаточно долго, прежде чем ему впервые выплатили вознаграждение? В досье это было как-то отражено?
– Понятия не имею. В досье указывались только произведенные выплаты. Первая относилась к началу 1959 года. Никаких других данных. По этому принципу всегда осуществляются операции с ограниченным кругом лиц, имеющих доступ к информации. В разных папках содержатся лишь отдельные фрагменты по одному и тому же делу. И только тот, кто обладает возможностью иметь копии всех папок, видит картину в целом.