А ведь я действительно пребывал в таком же ступоре, что и Рахута. Что я сделал не так и почему она себя повела таким не слишком адекватным образом?
Поэтому я обратился именно к Леите:
– Рассказывай давай. Я уже несколько раз просмотрел базу по аграфам. Там нет ни одной зацепки. В чём мой прокол?
Немного помолчав, она сказала:
– Нельзя было поручать Рахуте вести переговоры, где нужно лгать или утаивать правду, – и посмотрела на меня в ожидании какой-то реакции.
– Что? – переспросил я.
Интеллекта на моём лице после её ответа не прибавилось, наоборот, выглядеть оно стало ещё глупее.
«Нет, я действительно ничего не понимаю. Почему?»
Видя моё пустое хлопанье глазами, Леита всмотрелась в моё лицо, покачала головой и продолжила:
– Помнишь, мы не смогли инсталлировать ей базу «Дипломатия»?
– Да, – ответил я, но всё ещё не понимал, о чём в целом идёт речь.
– Хм, судя по всему, у вас это не является распространённым знанием, а я почему-то подумала, что ты догадался, – констатировала Леита, видя мою абсолютно пустую реакцию на её слова.
– Так о чём ты говоришь? – спросил я, устав вытягивать из неё информацию по капле.
– Среди аграфов очень редко встречаются индивидуумы, возможно, и среди людей такие тоже есть, этого я не знаю – судя по твоей физиономии, о них не знаешь и ты, – которые на физическом уровне своего существования не способны солгать. Будет это касаться прямой или частичной, в виде утаивания, информации, лжи, для них не имеет значения. Главное, что для них понимание сего факта полностью неприемлемо. Такие уникумы не способны быть ни дипломатами, ни торговцами, ни юристами, ни заниматься ещё рядом специальностей, требующих специфических способностей, но зато у них очень много своих достоинств, и, например, самые ключевые точки в финансовом госаппарате правительства империи занимают именно такие аграфы. И Рахута одна из них. Я, честно говоря, не подумала, что ты можешь этого не знать. Ты так спокойно тогда отреагировал на то, что мы не смогли установить ей базу знаний, будто ожидал этого. Вот я и восприняла твою реакцию как констатацию подтверждения этого факта.
– Теперь многое становится понятно. Так почему же ты меня не остановила?
– Во-первых, ты муж, и, во-вторых, я думала, ты знаешь, что делаешь.
– Верно. Закон главы клана нерушим. Помню, помню. А у нас хоть и маленький, но клан. Леита, Рахута, девочки, на будущее: если мои распоряжения будут противоречить здравому смыслу, сообщайте мне об этом, возможно, это окажется не частью моего гениального замысла, а банальной ошибкой или элементарным незнанием. Хорошо?
Девушки переглянулись и кивнули, а Рахута спросила:
– Так им не нужно было называть имя нашего клана?
– Верно, солнышко. – Как-то после этого всё моё желание заняться воспитанием девушки незаметно пропало, особенно когда я увидел ту искренность, с которой она расстроилась. Поэтому, решив сменить тему разговора, я вспомнил о делах насущных: – Ну да ладно, что сделано, то сделано. Теперь они подозревают, кто мы, а ваш красивый голос не смог скрыть даже модулятор. Я это сам слышал. Так что их подозрения имеют некое подкрепление. Но это не беда, прорвёмся. А пока давайте вернёмся к нашим корабликам.
– А что с ними не так? – немного оживившись, удивилась Рахута.
– Всё замечательно, корабли полностью работоспособны и готовы к эксплуатации. Но есть единственный минус: их некому транспортировать. – И я со смешинкой посмотрел на девочек.
Сперва ничего не происходило, а потом волна негодования стала разгораться сначала на красивом лице Леиты, а потом и на симпатичном личике Рахуты.
«Какие же они красавицы!» – восхитился я, разглядывая этот вулкан страсти, который сделал моих девочек ещё привлекательнее и желаннее.
Я бессовестно любовался и наслаждался их праведным гневом, не желая его усмирять, параллельно выслушивая пространную и эмоциональную речь о том, что они уже доказали свою нужность и полезность в последнем абордаже, а я всё ещё не верю в их потенциал и возможности.
«Бесконечно слушал бы их голоски, как волшебное пение», – с наслаждением подумал я и так замечтался и заслушался, что, видимо, выдал своё удовольствие от созерцания и любования ими, так как в каюте резко наступила тишина, и несколько зловещий голос Леиты произнёс:
– Мечтаешь?
Я на автомате ответил:
– Да, – и только потом опомнился. – Нет, что вы, – и на одном дыхании выпалил: – Строю планы на будущее. Разрабатываю стратегию. Продумываю тактику. Решаю текущие вопросы. Обдумываю требующие моего вмешательства задачи… – но, видимо, не очень правдоподобно, так как прямо перед своим лицом увидел несколько сузившиеся глаза фиалкового цвета, так и пышущие жаром и огнём.
– Так что ты там решаешь? – пропел волшебный, но несколько злой голосок.
Но я не обратил на это внимания, я уже утонул в её глазах. И когда она наклонилась ко мне ещё ближе, так, что я почувствовал её волшебный, неземной аромат, то непроизвольно потянулся к ней, приобнял и страстно поцеловал.
Долгих десять секунд длилось неземное блаженство.
А потом оно сменилось резкой болью в груди, кашлем, спазмом, прошедшим по лёгким, и звонкой пощёчиной, от которой меня откинуло назад.
А Леита плавным движением дикой кошки сделала небольшой шаг назад, презрительно осмотрела меня с ног до головы и сказала всего одно слово:
– Дикарь.
«Ну вот, опять я чего-то не понимаю. Ведь она же сама не против. Чего опять-то не так? Сегодня день дебильного лица и тупых вопросов», – подумал я.
Рахута с замершим на лице удивлением и, можно сказать, шоком смотрела то на меня, то на Ленту.
«Нет же вроде табу на поцелуи, – запоздало решил обдумать я ситуацию, а потом понял: – Есть. Если я не собираюсь прямо здесь и сейчас накинуться на девушку, её нельзя целовать. Поцелуй в губы означает немедленное приглашение, даже некий приказ, который нужно тотчас же удовлетворить. Обычно целуются, только находясь уже полностью готовыми к продолжению. Есть, конечно, поцелуй юноши руки девушки – это обычное дело, в щёчку – означает более близкие отношения, и прилюдно большего не увидит никто. Я же, можно сказать, в открытую сообщил ей, что хочу её прямо здесь и сейчас. Н-да, положеньице. И что, интересно, теперь делать и как поступить? Ведь любой шаг с моей стороны сейчас может привести к такой глубокой яме между нами, что преодолеть её мы не сможем никогда. – Я посмотрел на отвернувшуюся от меня девушку и подошедшую к ней подругу. – Есть единственно верное решение», – подсказала мне моя интуиция, а может, какой из имплантантов, но я понимал, другого выхода нет.
Словами я не смогу ей объяснить, какие чувства бушуют в глубине моей души. Поможет другое. Она, вернее, они обе должны понять, что я не хотел ни оскорбить, ни обидеть её, они должны увидеть ту страсть, любовь и обожание, что я испытываю к этим неземным красавицам. Должны понять, как я хочу заботиться о них, как переживаю за них. И должны наконец увидеть тот огромный океан любви, который я испытываю к ним обеим.