– Знакомый случай, – пробормотал Клим. – Очень, очень знакомый!
Чародей поднял трехпалую руку.
– Взгляни, сын мой! Я лишился пальцев на Сайлоне в войне с Дрихаром Чундрой Проклятым, посягнувшим на власть пресвитера. Пятьдесят семь лет тому назад.
– Где этот Сайлон?
– Это огромный остров к югу от Иундеи. Горы, джунгли, трясины, хищное зверье и оборотни… Их Дрихар и поднял против наших воинов. Пообещал им реки вина, а на закуску – всех островитян.
– Волки-оборотни?
– Нет, тигры. – Мабахандула распахнул рубаху и показал шрам, змеившийся по ребрам. – А это, сын мой, след алькайтского меча. Пустыня Негер, сорок два года назад. Рубцы на шее тоже оттуда. Их колдуны насылали песчаные бури, но кроме песка ветер нес стаи мелких летающих кровопийц. Они вгрызались в кожу и плоть.
– Еще я вижу ожог на твоей голове, – сказал Клим. – Пришлось иметь дело с огнем?
– С кипятком, сын мой, с кипятком и горящим дегтем. Во время осады Айфин, когда мятежники положили треть нашего войска.
– А после? Что было после, когда взяли город?
Чародей дунул налево, дунул направо, и его брови взлетели вверх. Забавный трюк, подумал Клим.
– Что было после? Ну, бунтарей перебили, а город стоит, и мирных жителей воины не трогали. Пресвитер наложил на них подать – три козы ежегодно и корзину фиников. Он милосерден!
– Очень гуманное решение, – согласился Клим. – У нас бы…
Он смолк, заметив, как сверкнули глаза волшебника.
– У вас, – со значением произнес Мабахандула. – Где это – у вас?
– В Хай Бории, разумеется.
Но похоже, маг не поверил и, вздохнув, пробурчал:
– Здесь так, а у вас иначе… Ваше право! У каждого своя чаша с ядом, и заглядывать в нее не стоит.
Поужинали в молчании. Црым и старый колдун забрались в шалаш, Бахлул устроился на мягком мешке с вялеными фруктами. Коба зарядил арбалет и встал на стражу, но Клим велел ему ложиться. Сам он тоже прилег, но у костра – смотрел на языки пламени и размышлял над рассказом Мабахандулы.
Зашелестели дождевые струйки. Капли падали на защитный купол, возведенный магом, и стекали вниз по его незримой поверхности, не заливая костер. Ветки и сучья весело потрескивали в огне, с ближней поляны доносился мягкий топот онагров и хруст травы.
Явился кот, без помех проник через купол и сел у костра, с довольным видом вылизывая мокрую шерсть. Очевидно, охота на лесных мышей была успешной.
– Скажи-ка мне, баюн, – произнес Клим, – ты когда-нибудь видел пресвитера Иоанна?
– Ммнет. Никто с ним ммне встрречался, даже мыши в дворрцовых подвалах.
– Даже Ашрам Абара?
– Рразумеется.
– Но старец Ашрам сказал, что он носит семисвечник за пресвитером.
– Ммнет, за тенью прресвитерра, а это совсем дрругое дело, – заметил хатуль мадан. – За тенью, и ммне более того.
– Правда ли, что пресвитер живет и правит вечно?
Кот принялся вылизывать задние лапы. Закончив с этим, промяукал:
– За вечность ммне рручаюсь. Но за трриста лет, прроведенных в его дворрце, грроб с его телом ммне выносили. Чтоб я так жил! Точно ммне выносили!
– Примем это на веру, – молвил Клим. – Пока! Ибо, как говорил Чингачгук Великий Змей, торопливость не пристала благородному мужу. Ну а случится быть во дворце, проверим.
Он лег на спину, бросил взгляд на небо, затянутое тучами, и уснул под шелест дождя.
Через четыре дня они добрались до широкой излучины, где река поворачивала на запад почти под прямым углом. Здесь были заливные луга, на которых паслись шесть онагров – по словам Кобы, скакуны лазутчиков, следивших за пустошью. Пустошь Демонов – так местные сталкеры называли край, где упала звезда, но Зона для Клима звучало привычнее. Он еще не был уверен, та ли это Зона, что подверглась нашествию земных фантастов, но надеялся, что скоро выяснит все нюансы и детали. С учетом загадочной связи между его родной реальностью и миром Хай Бории, Зона могла оказаться чем угодно, от места падения метеорита до вариаций на тему Чернобыля. Правда, двухголовых телят и гусей с четырьмя лапами путники пока не встретили.
К ночи, одолев еще километров двадцать, они очутились в мертвом лесу, где из земли торчали сухие древесные стволы, лишенные листьев и ветвей. Здесь, вероятно, бушевало пламя, спалившее кроны, кору и весь подлесок, – земля под копытами онагров была обуглена, камни покрыты черной копотью. Но в канавах и оврагах, которыми изобиловал этот район, все же сохранилась скудная растительность – колючие кусты, маленькие кривые ели, заросли мха и пожелтевшая трава. На севере слышался рокот реки, еще широкой, но мелкой. Водный поток бурлил среди камней и скал, то и дело срываясь вниз небольшими водопадами. Небо затянули тучи, света не хватало, и Клим не мог разглядеть другого берега Тангутки. Но из-за реки ощутимо тянуло смрадом разложения и запахом гари.
Несмотря на сумрак, Коба ехал с уверенностью человека, хорошо знающего здешние места. У почерневшего каменного валуна он начал спускаться в овраг, который становился все глубже и глубже, пока крутые склоны не поднялись на три человеческих роста, а потом – на шесть или семь. Здесь, в отвесной стене, зияла узкая щель, вход в рукотворную пещеру, убежище лазутчиков. Оставив онагров у входа, путники пробрались внутрь. Джинн махнул рукой, полетели искры, вспыхнули факелы, и Клим увидел грубый каменный очаг, большую кучу хвороста, бадью с водой и сваленные в углу вьюки. Поверх них лежали длинные шесты, пара лопат, кирка, кожаные ведра и связки стрел.
– Никого, – промолвил тангут, озираясь. – Они в пустоши, мой господин.
Очевидно, он говорил о своих товарищах. Клим прикоснулся к камням очага. Они остыли, и значит, днем здесь никого не было.
– Разгрузим онагров, – сказал лазутчик. – Я отведу их обратно, на луга у излучины. Вернусь с рассветом. Здесь для них корма нет.
– Они не разбегутся? – спросил Клим.
– Нет, господин. Мы всегда их там отпускаем, и они держатся вместе. Чем их больше, тем безопаснее. Они хорошо обучены. Забьют копытами стаю волков.
В очаге вспыхнул огонь, по стенам и потолку пещеры заплясали тени. Старый маг уселся у огня на пивном бочонке, кот пристроился у его сапог. Остальные трое перенесли в убежище запас провизии и снаряжение. Тащить тяжелый молот досталось Климу. Он все еще не знал, зачем ему кувалда – возможно, чтобы раскрошись в пух и прах проклятый метеорит?..
Если там метеорит, подумал он, глядя, как их проводник исчезает во тьме. Девять онагров послушно тянулись за всадником, постукивая копытами и чуть слышно фыркая. Кажется, они были рады покинуть эти гиблые места.
Коба Тараган возвратился, когда солнце уже поднялось над речными водами. Выглядел он бодрым, словно не пришлось ему проехать верхом двадцать километров, а затем одолеть это расстояние пешим ходом, да еще в темноте. Клим встретил лазутчика у закопченного валуна, там, где дно оврага выходило на поверхность. Прячась за камнем, он пытался разглядеть другой берег реки, где торчали такие же засохшие деревья без листвы и ветвей да скалы, окруженные россыпями обломков. Ни птиц, ни животных – мертвая тишина и никакого движения. Только ветер нес из глубины пустоши мерзкий запах да клочья зеленого тумана.