– Вырос в начальники? – спросил он. – Не хотел задавать тебе этого вопроса при твоих ребятах.

– Они не мои ребята. – Уотсон вытер лицо платком. – Здесь сейчас не поймешь, кто чей начальник. Полный бардак творится.

– Значит, ты и есть тот человек из «Тектона», который хотел со мной поговорить.

– Да.

Уотсон поднял стул, опрокинутый при схватке, поставил на ножки. Сверху положил ноутбук.

– Тот инцидент на «Вертикали» между нами прошу считать исчерпанным, – проговорил Уотсон. – Сейчас ты мне очень, очень нужен. И я молюсь, чтобы мы нашли общий язык.

Потирая запястье, Борланд подошел к окошку и посмотрел вниз, чтобы лучше видеть город.

– Тоска, – сказал он. – Глушняк и предсказуемость. Говори, что от меня надо.

7

Старая Зона, место засекречено

13 ноября 2006 г.

12:54

О том, как вести себя на охоте на человека, нигде не пишут. Даже такой избыточный вид развлечения, как кинематограф, показывает добрую половину недостатков этого занятия – стресс, уязвимость, зависимость от поведения жертвы. Особенно если жертва уже не совсем человек. У нее две руки, две ноги, и она обладает всеми признаками человека – но им не является. Уже нет.

Существо двигалось на четырех конечностях, разрыхляя коричневую почву под собой, вырывая растения с корнями. То, что должно находиться на месте лица, скрывал потрескавшийся противогаз с замутненными стеклами и куском оборванного шланга, затвердевшего и покрытого неизвестной на Большой земле плесенью. Именно из-за своей нелепости противогаз был первым, что бросалось в глаза, заставляло думать о существе как о человеке. Ни остатки военного снаряжения на его скрючившемся теле, ни разбитые ботинки, сквозь которые проглядывали почерневшие длинные когти, не производили такого впечатления.

Снорк. Никто не помнил, откуда пошло такое название, но точно не от ученых. Типично народное определение, данное монстру кем-то из сталкеров, уже покинувших мир живых. Вероятно, мутант имел официальное имя, возможно, даже проходил по засекреченным бумагам. Это не имело значения. Внутри Зоны не приживались сухие официальные протоколы и понятия. Здесь был мир практики, а не теории.

– Лёха, – проговорил лежащий рядом Патрон. – Тебе нужна кличка.

Алексей пошевелил пальцами, до этого сильно сжимавшими рукоять старого, побитого ржавчиной ножа, и велел себе расслабиться. Слова напарника ему не понравились, словно Патрон прямо сейчас намеревался прицепить к нему вечное прозвище, придуманное на основе его текущего поведения или, что еще хуже, внешнего вида. А выглядел он не лучшим образом. Кеды, в которых он пришел в Зону, за полгода разбились в хлам и держались чуть ли не на изоленте. Кроме них, из родных вещей Алексея уже ничего не осталось – его наряд представлял собой мешанину всякого тряпья, собранного по частям из разных источников. Застиранные штаны цвета «городской камуфляж» он выменял у какого-то бродяги по кличке Дудук, отдав взамен три самодельные ловушки на зайцев – притом что пока он не видел ни одного ушастого. Свитер нашел на чердаке заброшенного дома – то ли остался от местных, проживавших тут в лучшие времена, то ли это был чей-то схрон. Нож был единственным его оружием. Какую кличку можно придумать бывшему автогонщику, лежащему с ножом в засаде на дикую свинью, поймать которую мешает снорк, – Алексей понять не мог.

Сам Патрон был одет не лучше. От некогда дорогого костюма остались только штаны, висящие свободно и стянутые бечевкой у пояса. Ремень давно был приспособлен к найденной Патроном пудовой гире – старой, советских времен, с гордым числом «16» на поверхности. Постоянное движение пошло фигуре здоровяка на пользу, и сейчас верхнюю часть его тела скрывала только футболка, демонстрирующая крепкие загорелые руки. Хотя в Зоне царила вечная осень, Патрон оказался на удивление восприимчив к ультрафиолету. Лакированные ботинки давно приказали долго жить, и Патрон минимум неделю ходил вообще почти босой, с одними портянками на ногах, пока, к великой радости, не нашел на болотах кирзовые сапоги. Его не смутило, что сапоги просто стояли посреди дикой природы, погруженные в жижу, словно два ведра опят из анекдота. Не спросил он и про судьбу их владельца. Радость от находки перевесила все подозрения.

На жизнь Патрон не жаловался – нет смысла жаловаться, если совсем недавно удалось избежать смерти от пулевого ранения и потери крови, – лишь иногда с тоской укорял себя за то, что оставил пиджак на заднем сиденье «Роллс-Ройса». И это было единственное, что он упоминал, говоря о своей прошлой жизни. В Зоне весь предыдущий опыт не то что обесценивался – скорее, терял актуальность, а воспоминания о былых временах становились чем-то вроде роскоши. Как бы то ни было, Алексей и Патрон еще ни разу не поднимали вопрос о возвращении.

Хотя сейчас Алексей чувствовал, что пора признать: настали черные дни. Ни единого артефакта за две недели, и уже подошли к концу скудные запасы продовольствия, до этого собранные с таким трудом, – в основном консервы и сухое молоко. Вдобавок сильный ураган разрушил кусок скалы, грот в которой служил им убежищем, и теперь серьезно встал вопрос о том, как не помереть с голоду.

О попытке завалить дикое животное в качестве пропитания задумался Патрон, но первым вслух заговорил Алексей. Он понимал, что рано или поздно настанет момент, когда придется есть «радиоактивное мясо». Все равно с точки зрения биологии их организм не понес бы от этого особого вреда – вопрос стоял лишь об эстетике вопроса, и перешагнуть этот рубеж было непросто. Алексей лишь хотел помочь товарищу принять трудное решение.

Выследить свинью оказалось несложно, но все планы попутал снорк, охотившийся в этой же местности. В другое время Алексей попросту обошел бы снорка, но сейчас не было большого выбора. Хищника нужно было завалить. Глядя на корчившееся существо в противогазе, Алексей впервые задумался, как же он ест. Скорее всего никак. Может, его существование поддерживает неведомое излучение, а манера нападать является просто приобретенной привычкой…

– Действуем как всегда, – проговорил Алексей. – Ты оглушаешь его гирей. Если не получится с первого раза, пробуешь снова. Не получится со второго – я нападаю с ножом. Но тогда поставь его спиной ко мне.

– Будет сделано, – ответил Патрон с сипением, не сводя со снорка пристального взгляда.

– Пошел!

Патрон рванулся вперед. Раскрутив гирю над головой, он привлек внимание снорка, мигом задравшего голову. Крутанувшись вокруг своей оси, Патрон с рыком рассек воздушное пространство гирей. Снорк оказался слишком проворен – быстро наклонился, и тяжелый снаряд разминулся с его головой всего на пару сантиметров. Патрон был готов к этому. Ловя инерцию, он ударил еще раз и попал, врезав снорку по плечу. Кость руки мутанта сломалась, словно спичка. В следующий момент Патрон ногой припечатал снорка к земле и замахнулся снова.

Со своего места Алексей видел, как многострадальный ремень, не выдержав мучений, наконец лопается, и гиря улетает далеко в кусты. В этот же момент из рыжих зарослей с визгом выскочила ошарашенная свинья, которая пустилась наутек так, что чуть копыта не сверкают. Не судьба была ей стать в этот день чьим-то обедом.