— И ты так спокойно об этом говоришь?!
Я бросила укоризненный взгляд на оборотня.
— Я могу и беспокойно, только вот что мы можем сделать?
Я надавила на последнее слово и пристально глядела приятелю в глаза. И что есть сил умоляла: «Пойми меня, балбес! Пойми! Мы все сделаем! Но моей матери об этом знать не надо!»
Не знаю, что сработало лучше — наше взаимопонимание или волшебный пинок под колено от Лерга. Видимо, и то, и другое, потому что оборотень успокоился и обратился к моей маме.
— Анна Егоровна, а где лежит эта подруга. Возможно, мы для нее что-нибудь сделаем?
— третья городская больница, — машинально ответила мама. — Только вряд ли вас пустят в реанимацию. Придется подождать…
— подождем, — пропела я. — Обязательно подождем. И надеюсь, милиция найдет этих подонков.
Разговор перешел на более приятные вещи, а через час мы откланялись. Мама не возражала. Она собиралась заняться генеральной уборкой, раз уж она дома. И перетряхнуть все подряд.
Ну и правильно. Занятые руки — лучшее средство от головной боли.
* * *
На лестнице Эвин пристально посмотрел на меня.
— Ёлка я надеюсь, ты понимаешь! Этих подонков надо найти!
— Кто бы спорил! Надо! Но моей матери знать об этом не обязательно! И о твоей второй личности тоже! У тебя же шерсть начала проявляться! — возмутилась я.
— Извини. Но меня это так взбесило!
— понимаю.
Вопреки всем представлениям о них, оборотни были, пожалуй, одним из самых высокоморальных народов мира магии. Их отношение к женщинам стало легендой. Они не выносили матерщины. А самой уязвимой их точкой были дети и старики. Оборотень в принципе не мог поднять руку ни на ребенка, ни на старика. Для них это было так же ненормально, как самоубийство. Даже хуже. Звериный инстинкт призывал защищать слабейших и заботиться о потомстве. Что они и делали. Сначала, может, и бессознательно. А потом возведя это в культ. «Дети — наше будущее. Старики — наше прошлое. Без прошлого не будет будущего». Коротко и по существу.
Никому из оборотней в голову не могло прийти оскорбить пожилого человека. Даже если тот был… не вполне порядочным. То есть даже откровенным подлецом. Возраст и опыт. И этим все сказано. Если ставить перед оборотнем выбор — кому погибнуть — ему, его отцу или его сыну любой оборотень без колебаний выбирал себя. И я точно знала — если Эвин найдет подонков, которые поиздевались над беззащитной старухой — он их и убить может.
И останавливать я его не стану!
Подлость — то, что наше государство делает со стариками!
Подлость и мерзость!
Они ведь беззащитны в самом худшем варианте. Вообще беззащитны.
Я не стану осуждать оборотня за смерть парочки подонков. Наоборот. Я помогу ему. И пусть те, у кого нет ни бабушек, ни дедушек, кто их не любил, кто не любит своих родителей — первые бросят в меня камень. И не обижаются на эффект бумеранга!
* * *
Попасть в больницу — сложно?
Трижды ха!
Попасть в реанимацию вообще было для нашей команды делом десяти минут. Пятьдесят долларов медсестре на входе в отделение, еще пятьдесят дежурной в реанимации — и нам выдали халаты. Попросили только не шуметь и поскорее уйти — и мы на все согласились. Но ломиться всей толпой в палату не стали. На дело пошли Терн, Винер, Лерг и Лютик. А мы остались ждать их у выхода.
Третья больница вообще одна из лучших в нашем городе. Большой парк, укромные уголки, скамейки, качельки с карусельками для детей, киоски с мороженым…
Мэрия хотела оттяпать кусок земли у больницы и построить на этом месте жилой дом, но куда там! Все больные вышли на забастовку и буквально легли в парке. Подключилось телевидение, пресса — и мэр отступил. Слишком уж чернушный пиар выходил.
Так что парк остался. Сюда приходили и люди, живущие по соседству — просто посидеть на лавочках, пока дети побегают по траве.
Хорошее местечко.
Эвин опять перекинулся в собаку и теперь радостно носился по больничному парку, принося мне палки и чужую обувь. Я грозила наглому оборотню кулаком, но куда там! Расшалившийся хищник собирался получить удовольствие по полной программе. Для начала он так рявкнул на охранника, что мужчина опрокинул на себя термос с горячим чаем. Потом подскочил к симпатичной женщине с маленькой девочкой — и припал на передние лапы, приглашая их поиграть. И ведь видел, паршивец, что его боятся!
Пришлось идти на переговоры, а то женщина уже собиралась запихнуть ребенка на дерево. Подальше от «большой собачки».
— Да вы не бойтесь, он не тронет!
— Неужели? — женщина нам явно не доверяла.
— Чистая правда. Он просто щенок еще. И дурной, как паровоз!
Эвин демонстративно лязгнул клыками в мою сторону и тут же получил от Реллона по ушам. За неимением чего-нибудь тяжелого — веткой, сорванной с ближайшего куста. Разумеется, не стерпел унижения, бросился на элвара — и ребята покатились по траве.
— Эвин! Паршивец!!! — рявкнула я. — Убью!!!
Женщина засмеялась.
— Похоже, он и правда безобиден.
— Честное-благородное, — я состроила шутливую гримаску. — Самая опасная из всего коллектива — это я.
И нечего смеяться! Я правду сказала!
— Солнышко, о чем вы тут разговариваете?
— Ни о чем. А вы уже навестили больную?
По парку ко мне подходил Терн и солнце играло синеватыми бликами в его черных волосах. И улыбнулась мужу. Да. Мой муж. Мой любимый.
Почему я этого не понимала раньше?
— Ты была еще маленькой и глупенькой — теплым крылом коснулась меня мысль.
— а за совращение малолетних…
— а с тех пор ты выросла. Вот еще бы дождаться, пока поумнеешь…
— Нахал!
— Ведьмочка моя…
— вы явно молодожены, — улыбнулась нам женщина. — Кого-то навещали?
— подругу бабушки, — призналась я. — А вы?
— а я — сестру, — лицо женщины погрустнело. Она крепко обняла дочку.
— Болезнь? — коротко уточнила я. Мы не целители. Убивать для нас проще. Но что-то и мы можем. И судя по измотанному Лергу — эти несколько минут не прошли даром.
— Ей намного лучше. А я знаю, кто на нее напал.
— Замечательно!
Если повезет, мы этих уродов за пару дней найдем и на клубочки перемотаем! Нам законы мира техники не указ!
Терн обнял меня за талию, притянул к себе и улыбнулся женщине. Я с радостью облокотилась на него. Как же хорошо, что он — есть. Что он — рядом. Что мы любим друг друга…