Хамас посмотрел на Трикса и сказал:

– Повелевай, Трикс. Его кровь, моя кровь, наша кровь – твои.

Трикс вздрогнул. Посмотрел на сцену, где молча, прижавшись друг к другу, смотрели на него комедианты. Рядом с ними стоял Гавар, запихивая в рот вывалившийся язык – заклинание Алхазаба развеивалось. Услышав слова Хамаса, Гавар энергично закивал.

– Мне не нужна ваша кровь, – сказал Трикс.

– Тогда возьми наши мечи, – предложил Хамас. – Ты сможешь взять под свою власть мир, я верю тебе. И мы… мы пойдем за тобой. Хоть ты и не житель пустыни, но ты достоин нашей верности.

– Нет, Хамас, – ответил Трикс. – Мне не нужны ваши мечи, их слишком много… и они слишком острые. Вы счастливы, живя в пустыне, разводя верблюдов и сберегая ваши оазисы. Жители Дахриана счастливы, ухаживая за посевами и водя караваны. Жители королевства счастливы, занимаясь ремеслами и строя корабли. Жизнь такая разная и сложная, не стоит делать ее одинаковой и простой. Живите так, как хотите жить… и не мешайте другим, кто живет иначе.

– Ты говоришь, как мудрый и взрослый человек, – с горечью сказал Хамас. – Что ты скажешь про Алхазаба?

– Он твой, – сказал Трикс, помедлив. – Ты же относишься к нему как к сыну. Помоги ему… он ведь и на самом деле умеет колдовать, но уже никогда не сможет достичь подлинной силы. А очень многие захотят отомстить ему за то, что он ими командовал… за то, что он не оправдал их надежд.

Хамас молча подошел к Триксу и крепко обнял его. Трикс растерялся. От кочевника пахло потом, верблюдом и шерстью, но вырываться было бы невежливо.

– Тебя я не назвал бы сыном, – сказал Хамас, – но был бы рад быть твоим братом. Пусть дорога твоя будет легка!

Он расцеловал Трикса в щеки (от чего тот отказался бы еще с большим удовольствием, чем от объятий), вынул из песка свой меч и подошел к Алхазабу.

– Вставай… нам надо уехать отсюда.

Алхазаб всхлипнул, поднимаясь с колен, и при виде этого недостойного для вождя поведения верные охранники в ужасе отвернулись. Хамас снял свой плащ, накрыл им Алхазаба с головой и за руку повел прочь.

А Трикса уже обнимала Тиана (против чего он совсем не возражал!), потом Груя (где-то в районе колен), пробравшийся – и когда только успел! – сквозь кольцо големов Халанбери (в районе пояса), потом радостно орущий Иен, хохочущий Бамбура, молча улыбающийся Шараж, что-то говорящий (от возбуждения на родном языке) Хорт… Под ногами прыгал и лаял Альби, на макушке танцевала Аннет, а в стороне, взявшиеся за руки, радостно отплясывали старинный народный танец Майхель со своими племянниками.

– Такую мощную боевую силу выпустить из рук! – с сожалением произнес Гавар. Язык у витаманта уже уменьшился до нормальных размеров. – Все-таки ты недотепа.

– Да, я такой! – радостно сказал Трикс, полузадавленный в дружеских объятиях. – Да!

– Быть может, ты об этом пожалеешь, – сказал Гавар.

5

– Если бы я сочинял пьесу о наших героических деяниях, – горько сказал Бамбура, – то я бы закончил ее на позавчерашнем дне. Например, на том, как ты победил Алхазаба, убедил кочевников вернуться в пустыню, а мы все тебя поздравляли и обнимали…

– Почему? – мрачно спросил Трикс.

– Потому что героическая драма должна заканчиваться хорошо! А если она заканчивается плохо, то это героическая трагедия!

– Драма мне нравится больше, – признался Трикс.

Повозка комедиантов медленно приближалась ко дворцу султана Абнуваса. Честно говоря, даже упряжные верблюды (а верблюд – не самое лучшее животное, чтобы запрягать его) могли бы тянуть повозку быстрее – но движение очень сильно замедляли стражники. Они шли позади, держа наперевес длинные пики. Они шли впереди, сжимая в руках мечи. Они толпились по обочинам дороги, держа на изготовку луки.

В общем, стражников было много.

А еще в небе летали драконы.

А еще на крышах домов сидели мрачные самаршанские колдуны, к каждому из которых для воодушевления и ободрения было придано по три стражника. А еще в канавах затаились алхимики, сжимая в руках колбы со зловещими бурлящими жидкостями.

В общем, Триксу было как-то не по себе. Они с Тианой ехали на своих боевых верблюдах, витамант Гавар шагал рядом, а комедианты, Иен и Халанбери мрачно сидели на повозке.

– И зачем ты решил вернуться в Дахриан? – простонал Майхель. – Отправились бы домой…

– Ты же сам требовал вернуться! – возмутился Трикс. – Ты хотел забрать сундучок с золотом, который был нам обещан!

– Хотел! – признал Майхель. – Но я бедный комедиант, директор странствующей труппы, который должен заботиться о своих актерах и которому звон золота заглушил вопли разума! Ты должен был меня отговорить! Но ты же сам заявил, что должен отчитаться перед Абнувасом!

Трикс вздохнул. Это была правда – он хотел рассказать султану, что угроза миновала, что войны не будет… и, если получится, заступиться за Аблухая и Сутара. А еще ему хотелось увидеть драконов и поблагодарить Мумрика за покровительство и науку в школе ассасинов. Да и с купцом Васабом следовало бы попрощаться. Но самое главное… самое главное было в том, что Триксу было неловко перед Дэриком. Почемуто Трикс был уверен, что если они снова встретятся, то обязательно помирятся – и коварный Сатор Гриз устыдится своего былого вероломства, а Трикс сумеет выпросить для них прощения у Маркеля – и тогда все закончится очень-очень хорошо, как в сказке…

– Извини, – сказал Трикс Майхелю. – Я виноват.

И посмотрел на Сатора Гриза, который ехал впереди процессии – в пышном облачении Великого Визиря.

Ну кто же мог подумать, что, упрятав в темницу прежнего визиря и шута, султан настолько приблизит к себе беглого со-герцога и его сына?

Дэрик ехал позади отца. Он тоже был в самаршанских одеждах, которые ему на удивление шли, и непрерывно оглядывался на Трикса. Взгляд Дэрика ничего хорошего не предвещал. Конечно, юноша помнил, что обратно в Дахриан его отправила Тиана, но, будучи высокородным по происхождению, обижаться на девочку он никак не мог – это было дурным тоном. Поэтому Дэрик предпочитал обижаться на Трикса.

– Вы-то ни в чем не виноваты, – попытался утешить Майхеля Трикс. – Вы честно выполняли свое поручение. Это мы с Тианой убежали от султана, когда тот решил пойти на сделку с Алхазабом…

Майхель только вздохнул, Шараж печально улыбнулся, зато неутомимо шагающий витамант рассмеялся и сказал:

– Глупец! Настоящий правитель не может себе позволить наказывать только невиновных. А судя по тому, что я слышал об Абнувасе, его доброте и любви ко всему живому, – при этом слове Гавар поморщился, – он должен был стать настоящим правителем.

– Почему это «не может себе позволить»? – возмутилась Тиана. – Правитель должен быть суров, но справедлив. Зачем ему наказывать невиновных? Это вызовет бурление народа!