В каком бы она состоянии ни была, но при памяти. А обостренные нервы подали сигнал: Кларочка, ты не одна здесь. Вероятней всего, это ухо уловило присутствие постороннего, а нервы тут ни при чем. Но откуда взяться чужому в ее квартире? Может, соседская кошка вбежала, когда Клара выносила мусор? Ведь ни шагов, ни других звуков не было слышно, человек бесшумно передвигаться не способен, а кошка вполне.
Но откуда же тогда взялся шумок, будто некто что-то задел? Или ей померещилось в пьяном угаре? Или она постепенно сходит с ума? Черт, теперь не проходило ощущение, будто в квартире кто-то есть. И в мозгу выла сирена: ей подсунули змейку, ее хотят убить, для убийцы преград не существует, значит, он мог забраться к ней каким-нибудь хитрым способом. Сирена выла: забрался, забрался. От этого внутреннего воя пьяный угар выветрился за секунду, Клара застыла, настроив биотоки на чужого, которого чуяла спина, чуял позвоночник. Клара повернула голову и скользнула глазом назад…
Комната была большая, но в общем-то спрятаться негде. Негде? А за шторами? Клара повернулась лицом к шторам. Они тяжелые, свисают от потолка до пола. Да, там спокойно может притаиться человек. Клара припомнила выражение «зашевелились волосы», потому что у нее волосы задвигались, будто под кожей пробежали несметные полчища муравьев.
Она сползла взглядом по шторам вниз. Вот и пол. Клара вычертила глазами по полу линию, ища носки туфель. Не стоит же человек (если он там) в первой позиции, как балерина, носки не спрячешь.
Штора шелохнулась. Чуть-чуть.
Не глядя, Клара взяла бутылку за горлышко — во всяком случае, теперь есть орудие для самообороны. Но штора шевельнулась и застыла.
Вдруг где-то за стенами взревел мотор, завизжали колеса…
Снова шевеление шторы, вздулась и обмякла…
Да это же форточка открылась, сквозняк волнует портьеры, со двора доносятся звуки. Но Клара не была в этом уверена. Трудно избавиться от страха, когда он только что держал тебя в железных тисках. Но вот еще раз сквозняк слегка вздул тяжелую ткань. Клара вздрогнула, скорее, от перенапряжения, чем от испуга, каждое лишнее движение воспринималось ею как аномалия в квартире, где должен быть полный покой. Но за шторой не спрячешься, она вплотную прилегает к окну. А чтобы больше не пугаться, надо раздвинуть шторы. Клара несмело приблизилась к окну, держа бутылку наготове.
Резкий рывок… За тюлевой занавеской никого. Форточка действительно открыта, сквозняк вздул тюль.
Клара тихо рассмеялась и решила для собственного спокойствия проверить всю квартиру. Но сначала надо выпить, утихомирить трепещущую душу. Только она повернулась… Шумок! Будто кто-то сделал пару тихих шагов и замер. Но Клара никого не видела и не могла определить, откуда слышались шаги, возможно, сверху. Сверху? У нее там спальня! А если все-таки в ее дом кто-то пробрался через балкон?
— Кто здесь? — крикнула Клара, превозмогая ужас.
Раздался шаг… еще шаг… еще… Нет, это не галлюцинации. Помимо Клары, в квартире есть еще кто-то. Сжимая бутылку, она отступала спиной, глядя на проем, ведущий в прихожую, а там темнота. Наконец вынырнула фигура, Клара с облегчением вздохнула:
— Ты? А как ты… Я что, не закрыла дверь? Нет, не может быть… Слушай, я чуть с ума тут не сошла! Нельзя же так пугать!.. Что?! Что это?!. Почему?!
Зюзя находился в том состоянии, когда свет не мил и окрашен в черные тона, потому был мрачен. Узнав Нику и Валдиса, он подобрел, а когда ему протянули фотографии, почесал затылок и пригласил не в квартиру, а во двор. Вышли. Валдис опять дал ему фотографии, мол, посмотри.
— Тут вот какое дело, — мялся Зюзя. — У нас сейчас как: товар — деньги — товар. Нет, вы не подумайте, я не что-нибудь там… Но мои знания тоже чего-то стоят, верно?
— Сколько? — понял Валдис.
— Много не прошу. Полтинник, а?
Валдис достал купюру, Зюзя хватанул ее грязными пальцами и в карман засунул, потом взял фотографии, выпятил вперед губы, рассматривал.
— Эта женщина приходила к Фалееву? — спросила Ника.
— Ага, — сказал Зюзя. — Такая, скажу тебе, фифа — ни боже мой. Я ей однажды: киньте, говорю, мадам, от щедрот своих полтинничек. Она мне: пошел вон, мурло. Мурло — это я… У него такие были красотули, а эта всегда.
— То есть она у него была постоянной, — уточнил Валдис. — А сколько лет они встречались?
— Давно, — протянул Зюзя, давая понять, что точно не скажет.
— Ну, год, два, три… — подсказывал опер.
— Не, больше. Больше пяти лет, а скока точно — не скажу. И что интересно, она его мудаком оскорбляла. Ага, ага! А он вроде не обижался, смеялся. Вот скажи: что это за мужик, который мудаком согласен быть? Я бы ей врезал.
— Спасибо. — По дороге к машине Валдис ворчал: — Я ж ее на нюх взял. Носом чуял, что она в эту порношайку входит. Ну, теперь Кларочка у нас в руках. Поехали к ней.
Ника развернула машину и помчалась, сокращая дорогу, к дому Клары. И тут ее потянуло на жалобы со стонами:
— Я чувствую себя бесполезной. Ротвейлер прав, что не воспринимает меня. Следствие ведется с моим участием, но без меня.
— Брось, он не воспринимает тех, кому нет тридцати пяти и кто не отличился высокими показателями. А таких мало.
— Я ни одной идеи не подала, ни одной версии не наметила.
— Чтобы тебя не мучила совесть, успокою: мы все сейчас в путанице, я тоже. Генеральной линии пока нет ни у кого, даже у Ротвейлера, так что не переживай. Налево сворачивай… Это и есть двор Клары. Останови-ка вон у той машины.
Из окна автомобиля, рядом с которым встала Ника, выглянул молодой и белобрысый паренек:
— Дома она. Не выходила.
— Пошли к ней, — кивнул в сторону подъезда Валдис, выбираясь из машины. — А то она женщина нервная, а я не люблю нервных. И лживых не люблю.
На звонок Клара не вышла, за дверью царила тишина. Валдис дернул дверь — заперта, спросил оперативника:
— Ты точно уверен, что она не выходила?
— Сто пудов. Спит, думаю, хотя в это время…
Звонили, барабанили кулаками — ничего.
— Объегорила она тебя и ушла, — сказал Валдис. — Идемте вниз.
— Позвони ей на мобилу, — предложила Ника.
Но и мобильный Клары не отвечал. Спустились вниз, Валдис спросил:
— Где ее окно?
— А сразу за лестничным пролетом три окна, над ними два и балкон. Валдис, у нее в нижних окнах свет горел до рассвета, не могла она уйти, чтобы я не заметил.
Валдис попятился назад, задрав голову:
— По-моему, свет горит до сих пор.
— Да, люстра светится, — подтвердила Ника. — Ушла и оставила свет? Я думаю, она все же спит… Валдис, куда ты?
Он пошел назад в подъезд, на этаже еще несколько раз безрезультатно постучался в Кларину дверь, потом позвонил в соседнюю квартиру. После того как Валдис приставил к глазку удостоверение, на площадку вышел мужчина в майке и подтяжках: