Дед редко злился настолько, чтобы прямо обзывать Жиля. И верно, следовало бы оскорбиться, ответить, что вовсе Жиль не недоумок, но он промолчал. А дед, несколько успокоившись — он всегда легко выплескивал свой гнев, после чего испытывал едва ли не физическое облегчение, — продолжил:
— Тебе надобно жениться.
— На ком?
Жиль не испытывал ни малейшего желания связывать себя узами брака, но он прекрасно понимал, что если дед пожелал видеть Жиля женатым, то лучше смириться.
— Катрин.
— Катрин? — Жиль недоуменно посмотрел на деда: — Она же… она моя кузина и…
— И молодая девица с неплохим приданым. — Деда, похоже, факт близкого родства не смущал вовсе. — Сам подумай. Этот брак позволит расширить наши владения. Да и Катрин ты знаешь неплохо. Она мила, обладает спокойным нравом, а это, поверь, достоинство… и в твои дела лезть не станет. Не особо умна, но и не так глупа, чтобы это раздражало… Она глубоко верующий человек, а потому и управляться с нею будет легко.
Дед явно задумал этот брак давно и теперь перечислял все достоинства, которыми обладала Катрин. Впрочем, чего греха таить, кузина была весьма хороша собой, куда симпатичней всех тех девок, с которыми Жиль имел дело.
— Ее отец никогда не даст согласия, — Жиль выдвинул последний, веский, как ему казалось, аргумент. — И Церковь…
— Церковь закроет глаза, если хорошенько заплатить, а что до отца… то можно сделать так, чтобы согласия его и не потребовалось.
Дед все-таки был хитер.
И сейчас, глядя на змеиную его улыбку, Жиль порадовался, что Жан де Креон является родичем и другом, иначе… Как знать, чего от него ждать?
Впрочем, план, им изложенный, был весьма прост.
Пригласить на прогулку? Катрин случалось гулять в компании кузена, которого она полагала родственником достаточно близким, чтобы чувствовать себя в безопасности. И потому на письмо его, весьма любезное, ответила тут же, выразив надежду, что погода нынешняя будет благоприятствовать и позволит увидеть дорогого Жиля в самом ближайшем времени…
Погода благоприятствовала.
И к прогулке этой Жиль подготовился весьма тщательно, озаботившись и свитой из надежных людей, и планом отступления.
Катрин была мила.
Ее сопровождали служанка и четверо стражников, которых Жилю было немного жаль, но… судьба у них такая: или Жиль их убьет, или отец Катрин, поняв, что дочь похитили…
Она до последнего ничего не поняла.
И когда стрела вошла в шею толстяка, которого Жиль помнил по прежним прогулкам как завзятого выпивоху и балагура, Катрин не испугалась.
Удивилась.
Толстяк же быстро умер, верно, и понять-то не успел, что происходит. Он покачнулся в седле и стал заваливаться на траву, ярко-зеленую и нарядную…
А за ним свалился и второй.
Дико заржали лошади.
— Катрин, держитесь! — Жиль стащил кузину с седла и прижал к себе. — Англичане!
Этого крика хватило, чтобы оставшиеся стражники схватились за оружие, только… что они могли сделать? Жиль не стал дожидаться развязки. Стражники были обречены, а он держал Катрину, которая затихла, не то испуганная, не то все еще растерянная, и пришпорил жеребца.
Тот, взяв в галоп, не останавливался, пока Жиль ему не позволил…
Старую церквушку отыскал дед. Она стояла аккурат на границе земель де Креонов. Священник, предупрежденный дедом, уже ждал. Он был молод, честолюбив и рассчитывал не столько на деньги, хотя Жан де Креон уплатил за этот брак приличную сумму, сколько на благодарность старика.
— Что вы делаете? — спросила Катрин, наконец обретя дар речи.
— Собираюсь на вас жениться.
— Но мы… мы не можем! Ваш отец и моя матушка… Святая Церковь… благословение…
Она лепетала что-то о существующих обязательствах, об обещании ее отца, который уже сговорился о браке… и вот отчего дед решил поторопиться… но Жиль от слов отмахнулся.
И когда Катрин все-таки заупрямилась, попыталась ударить его по рукам, он отвесил ей оплеуху. Не то чтобы Жиль так уж разозлился, скорее он пытался достучаться до разума этой бестолковой женщины, которой предстояло стать его женой.
— Послушай, — сказал он, теряя остатки терпения, — у тебя есть выбор. Мы сейчас идем к алтарю, и нас венчают. Или мы отправляемся в мой замок… и ты все одно разделишь со мной постель, но не как законная жена…
Катрин заплакала. Она выглядела такой жалкой, что Жиль испытал некое подобие сочувствия, которого, впрочем, было недостаточно, чтобы отказаться от исходного плана.
— Я буду хорошим мужем, — пообещал он со вздохом.
Обвенчали их быстро. Еще быстрее Жиль добрался до замка Тиффож.
— Мой отец… — сказала Катрин, увидев хозяина этого места, в котором ей предстояло провести остаток жизни, и сейчас именно эта внезапная перспектива пугала ее едва ли не больше мрачного хозяина. А уж о нем-то в округе ходили самые разные слухи.
Слухам Катрин не верила.
Прежде не верила.
А теперь вдруг…
— Твой отец, конечно, разозлится, — сказал Жан де Креон. — Однако ничего не сможет сделать. А тебе бы, дорогая, радоваться надо.
Поводов для радости Катрин не видела.
— Мой мальчик умен, хорош собой. И воин знатный. Он богат, и ты ни в чем не будешь знать отказа. — Старик оттеснил Жиля, которого это похищение внезапно утомило. Даже не столько само похищение, сколько нытье этой женщины, которую он перед Богом и людьми назвал своей женой.
— И с женщинами он ласков, — продолжал увещевать дед. — А в самом скором времени он отправится ко двору и тебя возьмет с собой… Такой красивой женщине нельзя пропадать в глуши.
Спокойный голос Жана де Креона окутывал Катрину, избавляя ее от страхов.
И она оглянулась на мужа, внезапно осознав, что ее кузен и вправду весьма хорош собой. У него чистое лицо с чертами приятными и мягкими. И зубы целые, белые и ровные. А дыхание всегда свежее.
Он высок. Широкоплеч.
И воин знатный, быть женой такого не стыдно… А по прежним-то временам, когда Катрин видела в нем лишь родственника, Жиль был любезен. Он много говорил и рассказывал презанятные вещи. И наверное, действительно лучше уж он, чем тот старик, которого прочил в мужья отец. Нет, Катрин была послушной дочерью и, без сомнения, приняла бы отцовскую волю, но… ее ведь похитили, верно? И значит, нет на ней греха ослушания…