Венгерские наемники попытались провести штурм, но защитники Пскова забросали их кувшинами с порохом. На головы атакующих лились кипяток и горячая смола. Венгры в спешке отступили.
Тут наступили холода. Армия Батория не была готова к войне зимой. К тому же русские, применяя прежнюю тактику нападения на тылы врага, перекрыли пути обозам с продовольствием, снаряжением, боеприпасами.
Последнюю попытку штурма Пскова Баторий предпринял 2 ноября, после пятидневного артиллерийского обстрела. К тому времени городская стена в районе реки Великой была во многих местах разрушена и являлась слабой преградой для атакующих. Но поляков, перешедших по льду реку Великую, встретил плотный огонь, и они были вынуждены отступить.
6 ноября король приказал убрать орудия, прекратить осадные работы и готовиться к зимовке. Тогда же, желая хоть как-то поднять моральный дух своих солдат, Стефан Баторий решил захватить Псковско-Печерский монастырь, расположенный в шестидесяти верстах от города.
Но и там короля ждало разочарование. Гарнизон из трех сотен стрельцов под командованием Нечаева при активной поддержке монахов успешно отбил два приступа. Наемники понесли потери и повернули назад. Стрельцы взяли пленных.
Польской армии предстояла зимовка в морозной и снежной России. Стефан Баторий понял, что Псков не взять, передал командование гетману Замойскому и отбыл в Вильно. Он забрал с собой наемников и фактически бросил на произвол судьбы остальную армию.
Иван Грозный мог уничтожить войско Замойского, но ему был нужен мир. Гибель поляков под Псковом означала бы неминуемое продолжение войны. Поэтому государь не предпринял никаких действий против врагов, страдающих от холода и болезней.
Решение заключить мир с Россией принял и король. Согласиться на переговоры его вынудила героическая оборона Пскова.
Иван Грозный переехал в Александровскую слободу, а оттуда – в Москву. С ним вернулся и старший сын Иван, повсюду следовавший за отцом. Царевич после похода большую часть времени проводил со своей третьей женой Еленой, дочерью боярина Шереметева, погибшего в 1577 году в Ливонии. Она была беременна. Муж относился к ней бережно, впрочем, не испытывая сильных чувств. В отличие от отца, Иван не познал в своей жизни настоящей любви.
Однажды ненастным ноябрьским днем государь вызвал к себе наследника. Двадцатисемилетний царевич прибыл тут же. Его покои находились недалеко. Отец с первого взгляда понял, что его сын, как и докладывали придворные, действительно болен.
– Почему молчишь о хвори, Иван? – спросил царь.
– Пустое, отец, пройдет.
– Лекари докладывали, что болезнь непростая.
– Нет, хворь обычная, простудная.
– Тебе отлежаться надо.
– Отлежусь, как совсем худо станет. Ты мне лучше скажи, мы с тобой будем участвовать в переговорах с Баторием?
– Их будут вести послы. Нам там быть не по чину.
– Тогда позволь мне отъехать в Кирилло-Белозерский монастырь на моленье?
– Подлечись поначалу.
– Так в дороге и подлечусь.
– Упрямый ты, Иван! Сперва рвался драться за Полоцк, потом желал возглавить оборону Пскова. Теперь не отказался бы и в переговорах участвовать. А не выходит по-твоему, так больным в монастырь ехать собираешься. Не сидится тебе дома.
– Так я же твой сын. Есть в кого быть упрямым.
– Ладно, – согласился царь. – С Еленой ехать собираешься?
– Она до Александровской слободы проводит.
– Езжай. Старцам, игумену, братии поклон от меня. Возьми денег на подарки. Негоже с пустыми руками появляться в обители.
– Все сделаю. Сегодня же и поеду!
– Холод на дворе, непогода разыгралась. Обождал бы хоть до завтра.
– Ничего. В повозке не холодно.
Царевич поклонился и вышел.
Иван Васильевич проводил его взглядом и вдруг ощутил беспокойство. Не надо было отпускать сына. Но он уже не мальчик, сам должен знать, что можно, а что нет. Выглядит нехорошо, но лежать в постели очень уж муторно. Это по себе известно. Лекари говорили, что недуг у сына не простой. А когда у них что-нибудь не страшное было? Сразу давай потчевать всякими настоями, мазать мазями, от которых вонь по всем покоям. В походах и не так скручивало, но все обходилось. Прав царевич, пустое все это.
Иван Васильевич поднялся и велел вызвать главу Посольского приказа, люди которого вовсю готовились к мирным переговорам с послами Батория. Государь всея Руси даже подумать не мог, что видел сына-наследника в последний раз.
Сообщение из Александровской слободы о том, что 19 ноября 1581 года скончался царевич Иван, ударило как гром среди ясного неба. Никто не решался передать скорбную весть царю. Все боялись. Пришлось идти к нему Богдану Бельскому.
Иван Васильевич словно предчувствовал беду, тут же резко встал и спросил:
– Что, Богдан?
Бельский опустил голову.
– Великая беда, государь!
– Иван?..
– Да.
Иван Васильевич побледнел, пошатнулся, ухватился за спинку стула.
– Иван Иванович, государь, сегодня умер от горячки.
– Где он?
– В Александровской слободе, – еще тише проговорил Бельский.
– Коня мне!
– Но ты слаб, государь.
– Я сказал, коня! – закричал Иван Васильевич и упал, сраженный сильным приступом.
– Лекаря! – крикнул в дверь Бельский и бросился к царю. – Государь!
Царь приоткрыл глаза.
– Я же приказал, коня мне. – Он вновь потерял сознание.
Явились лекари, прислуга перенесла Ивана Грозного в спальню, где ему была оказана помощь. Смерть сына стала сильным ударом для царя. Каждую ночь он стонал и кричал. На него страшно было смотреть. Он как-то сразу осунулся, постарел. Царевича похоронили в Архангельском соборе.
Как ни сильна была скорбь государя, как ни велика боль, он не перестал заниматься государственными делами, внимательно отслеживал ход мирных переговоров. Они начались в середине декабря 1581 года в Яме Запольском, продолжались почти месяц и закончились подписанием десятилетнего перемирия.
Поляки согласились уступить России Великие Луки, Заволочье, Невель, Ржеву Пустую, Холм и псковские пригороды. Москва согласилась на передачу Речи Посполитой всех ливонских замков, как занятых, так и добровольно перешедших на ее сторону.
Однако Ливонская война не закончилась. Шведские войска под началом барона Делагарди продолжали боевые действия. Передовой полк русской армии под командованием окольничего, опричного князя Хворостинина и думного дворянина Безина атаковал их у села Лямицы и нанес им поражение.
Шведы поспешили укрыться в Нарве. К передовому полку подошел большой. Дмитрий Иванович Хворостинин повел рать к Нарве. Его войска выбили бы оттуда деморализованных и дезорганизованных шведов. Однако Иван Грозный, связанный договором, отдал приказ вернуть полки в Новгород. Но пора громких успехов шведов миновала. Делагарди так и не удалось захватить хорошо укрепленную крепость Орешек.