— К тому же миссия эта безнадежна, — поддержала Шахди. — Принца Джема переубедить невозможно, и весь мир это знает. Кто-то влияет на султана и за его спиной затевает нечестную игру. Вы знаете своего врага, господин?
— Уловка определенно женская, — тихо проговорила Азура, и все на миг замерли, вновь пораженные ее тонким пониманием османской политики интриг и тайной борьбы. — Наш господин не совершил ничего, что могло бы поставить под сомнение преданность трону и дяде-султану, однако женщину, гонимую амбициями в пользу сына, все равно терзает недоверие.
Амир ибн Джем — старший из внуков Мехмеда Завоевателя, думает она. Он имеет законное право однажды вступить на трон Османской империи, но, несмотря на это, сторонится политики, не принимает государственных постов, не участвует в военных походах. Живет тихо и уединенно, преумножает богатство, однако не обзаводится детьми, которых можно было бы использовать против него. Почему он так поступает? Какие мотивы им руководят? Уж не надеется ли хитрец в удобный момент, как только трое сыновей Баязида сойдутся в смертельной схватке, захватить власть?
Люди определенного склада действительно способны заподозрить в подобной стратегии злой умысел, а потому считают необходимым постоянно испытывать человека. Надеются, что где-нибудь он оступится и раскроет истинные мотивы своего поведения; тогда придет пора уничтожить коварного лицемера: стереть с лица земли следы его существования, а из людского сознания вытравить память о нем. Только так можно защитить свои интересы и интересы сына. Скажите, кто из жен султана способен оказать на него влияние и предложить коварный план?
— Бесма, — без колебаний ответил Амир. — Говорят, она убила первого сына дяди, рожденного другой женой. После этого старшим стал ее сын, Ахмед. Ради того, чтобы он пошел по стопам отца, Бесма готова на все.
— У нее одна цель: вложить власть в руки сына, — сухо заметила Шахди. — Если бы она была уверена в успехе, то не задумываясь убила бы султана. Не удивлюсь, если Азура окажется права в своих предположениях относительно ее коварных замыслов.
— Мы должны защитить своего мужа от подлого заговора, — заключила Мейсун.
— Честно говоря, не вижу никакого заговора, — возразил Амир. — У вас просто не в меру разыгралось воображение. Султан посылает меня на остров Родос, чтобы вручить Великому магистру ордена госпитальеров очередной взнос за содержание отца, и тем самым намеревается проявить уважение к рыцарям. Красивый жест не останется без внимания. Не забывайте, что христианский мир считает Османскую империю варварским государством. Дядя не хочет, чтобы его самого и его подданных боялись, а потому прежде всего стремится завоевать уважение в мире. Хорошие манеры способны изменить представление о нас как о дикарях и тем самым оказать огромную услугу в международной политике. Тот факт, что я попытаюсь уговорить отца оставить разрушительную позицию и встать на путь мира, лишь подчеркнет мою преданность султану Баязиду.
— И все равно мне кажется, что вас проверяют, — настойчиво повторила Мейсун, а Шахди кивнула в знак согласия.
— Когда вы поедете, господин? Посвятите нас в свои планы. — Азура попыталась перевести разговор в более спокойное русло. Трудно было утверждать, что жены ошибаются, однако Амир отказывался верить подозрениям: честному человеку нередко представляется, что все вокруг столь же порядочны. Конечно, он заблуждался, и всем троим предстояло встать на защиту супруга. С раннего детства Азура внимательно прислушивалась к разговорам за столом, когда отец обсуждал с матерью свои дела, и ясно понимала, что по природе своей люди далеко не так благородны, как Амир. Однако если заговор действительно существовал, то оставался единственный выход: верить в чудо и надеяться, что безупречным поведением принц докажет безосновательность клеветы.
Он рассказал женам, что намерен вызвать один из своих кораблей и морем отправиться в Бурсу. Как только на борт погрузят золото и поднимется капитан Махмуд, судно немедленно возьмет курс на остров Родос. Крикор, разумеется, тоже поедет.
Следующие несколько недель жены провели в хлопотах: надо было подготовить достойный гардероб, чтобы супруг выглядел настоящим османским принцем. Богатым нарядам предстояло подчеркнуть почтение к султану и в то же время произвести впечатление на благородных рыцарей ордена госпитальеров.
Амир, как всегда, уделял внимание Мейсун и Шахди, однако старался проводить как можно больше времени с Азурой. Ее постоянное присутствие дарило спокойствие, уверенность и силу. С ней он впервые познал любовь, и предстоящая долгая разлука отзывалась в сердце острой болью. Очень хотелось взять любимую с собой, однако порученная дядей миссия требовала строжайшей выдержки. Появление в цитадели христианства с женщиной оправдало бы все дурные мысли о его мире, хотя и сами госпитальеры отнюдь не отказывали себе в плотских радостях и содержали на острове любовниц. Но Амир был готов отказаться от собственных радостей во имя успеха дела; ничего, когда-нибудь настанет счастливый день: он вернется в свой дворец и еще полнее насладится любовью прекрасной супруги.
Больше всего принц любил, когда они лежали рядом обнаженными. Спальня его выглядела скромно: простая квадратная комната с самой необходимой мебелью. Широкая постель представляла собой покрытый черным шелком толстый матрас, возложенный на невысокую основу из черного дерева. Созерцание стройной фигуры на темном фоне, скрадывающем волну прекрасных черных волос, распаляло желание. Если бы это была не Азура, а какая-то другая женщина, то нежность, с которой она дарила свою бесконечную любовь, породила бы беспомощность. Но рядом с ней Амир чувствовал небывалую, ни с чем не сравнимую силу.
Начинали они с медленных, неспешных поцелуев, которые постепенно перерастали в вулкан страсти. Губы покидали губы и пускались в полное приключений путешествие. Ладони ласкали разгоряченное тело, дразнили соски, гладили живот и бедра. Ее пальцы бережно сжимали сокровищницу, таившую секреты мужественности, и постепенно доводили его до экстаза.
А потом она смело прикасалась губами к пульсирующему орудию любви — так, как когда-то научил супруг. Проводила языком от основания к вершине и обратно — до тех пор, пока он едва не взрывался от стремления обладать любимой. Он не оставался в долгу: раздвигал интимные складки, проникал в горячую глубину и пробуждал бутон чувственности, заставляя кричать от напряжения и восторга. Оба давно поняли, что насытиться друг другом не смогут, и научились оттягивать кульминацию близости, тем самым продляя наслаждение. Со временем взаимное притяжение супругов лишь нарастало, а потребность друг в друге обострялась.
В последнюю перед отъездом Амира ночь Азура лежала, едва дыша от восторга. Он медленно вошел в сокровенную глубину.
— Да, да, любовь моя! — воскликнула она, не в силах сдержать чувства. — Да! — прильнула и крепко обхватила ногами мускулистые бедра. Он наполнил ее собой, и в это счастливое мгновение она постаралась впитать каждую клеточку, каждое движение, каждый вздох, чтобы сохранить в памяти на долгие недели и месяцы одиночества.
— Хочу проникнуть еще глубже, — пробормотал Амир на ухо. — Разомкни ноги и доверься.