– А знахарка? Уолсингем говорил что-нибудь про нее? – напряженно спросил я.
– Брендан, давай повременим с этим, – вмешалась Кейт. – Ты еще совсем слаб.
– Нет. Мне это нужно. Я… я должен знать.
– Что ж, если так… – Кейт присела на край кровати. – Она умерла. Сидней сообщил Уолсингему. Кто-то забрал ее тело, куда – неизвестно. Дадли грозили Сиднею смертью за то, что он помогал тебе. А потом они узнали, что Елизавета ускользнула у них из-под носа. Дворец гудел, как пчелиный улей. Брендан, сядь. Тебе нельзя…
Но я уже поднялся на ноги. Голова кружилась, но я дотащился до окна и уставился в ночную тьму. Моя доблестная Элис умерла. Теперь уже точно. Леди Дадли перерезала ей горло, словно скотине, и оставила истекать кровью. Эта мысль сводила меня с ума.
– А что с Джейн Грей? – тихо спросил я. – Ее провозгласили королевой?
– Пока нет. Герцог спешно перевез ее и Гилфорда в Лондон. Ходят слухи, что он собирается отправить людей арестовать леди Марию.
– Наверняка уже отправил. Я думал, лорд Роберт поехал за ней.
– Возникла задержка. После бегства Елизаветы из Гринвича он, видимо, решил, что сначала нужно обезопасить леди Джейн. Она его единственная надежда.
Я согласно кивнул:
– Перегрин, ты не мог бы оставить нас?
Мальчик послушно вышел, уводя с собой собаку.
Мы с Кейт остались стоять, глядя друг на друга. После секундной паузы она засуетилась над подносом:
– Побеседуем завтра.
Я шагнул к ней:
– Завтра так завтра. Только… не уходи. Пожалуйста.
Она приблизилась и потрогала мою заросшую щетиной щеку:
– Надо же, рыжая. И густая. Кто бы мог подумать, что у тебя такая борода.
– А я… – запинаясь, начал я. – Я бы ни за что не подумал, что ты об этом заговоришь.
Я привлек ее к себе. В эту минуту мне хотелось раствориться в ней целиком.
– Вот так у меня в первый раз, – сообщил я.
– В первый? – недоверчиво переспросила она.
– Ну… я до сих пор любил только одну женщину. – Я погладил ее по щеке. – А ты?
Она улыбнулась:
– Вообще-то, поклонники домогались моей руки с младенчества.
– Тогда внеси и меня в их список.
Странно, я совсем не смущался. Единственной женщиной, которую я по-настоящему любил, была мистрис Элис. Но в тот миг любовь к Кейт казалась мне чем-то привычным.
Она посмотрела мне в глаза:
– Так чего мы ждем?
С этими словами Кейт положила мои руки к себе на грудь. Я расшнуровал тесемки, и корсет легко соскользнул с плеч. Она быстро перешагнула через юбки, стянула рубашку и встала передо мной в лунном сиянии, обнаженная и желанная, как ни одна женщина на земле.
Я прижался лицом к ее груди. Мгновение спустя Кейт со вздохом последовала за мной к постели. Полулежа, она наблюдала, как я борюсь с одеждой, а затем, опустившись на колени, помогла мне снять рубашку. Плечо заныло. Кейт нахмурилась, увидев проступившую на повязке кровь:
– Надо перевязать.
– Потом, – ответил я, целуя ее.
Кейт рассматривала мое обнаженное тело. Ее взгляд на мгновение задержался на родимом пятне и скользнул ниже. Она держалась уверенно, но я-то слышал отчаянный стук ее сердца. Как и многие девушки ее положения, Кейт, скорее всего, была знакома с плотскими радостями в известных пределах. Однако сейчас нам предстояло большее, и ей было страшно.
Впрочем, я обнаружил, что и мой мужской опыт был не более чем иллюзией. Бурные, но скоротечные интрижки со служанками в замке или случайными девицами на ярмарках не шли ни в какое сравнение с тем полетом, который дарила близость с Кейт. Мы предались друг другу со всей страстностью, на какую были способны, и в эти полные острого наслаждения минуты я готов был боготворить ее. В ее глазах горело то же пламя, что и в моих. Она вскрикнула лишь однажды.
Когда все закончилось и она свернулась в моих объятиях, я осторожно спросил:
– Я сделал тебе больно?
Она тихонько рассмеялась:
– О, такую боль я готова испытывать снова и снова. – И, положив руку мне на сердце, добавила: – Вот здесь все, что мне нужно.
– Но имей в виду, я намерен сделать тебя честной женщиной, – улыбнулся я в ответ.
– К твоему сведению, – фыркнула она, – мне уже восемнадцать. Я сама отвечаю за свои поступки. И я пока не знаю, хочу ли я быть честной женщиной.
– Когда узнаешь, не забудь известить меня. Но если серьезно, мне следует испросить благословения ее высочества, ты ведь ее дама. И твоя матушка, ее тоже неплохо было бы спросить.
– Моя матушка умерла, – вздохнула Кейт. – Но, уверена, ты бы пришелся ей по нраву.
В ее голосе звучала боль.
– Прости. А когда это случилось?
– Мне было пять. – Кейт грустно улыбнулась. – Она родила меня совсем девочкой, всего в четырнадцать.
– А твой отец? Он был так же молод?
Она многозначительно посмотрела на меня:
– Я незаконнорожденная. И нет, он был совсем не так молод.
– Понятно. – Я не отводил от нее взгляда. – Ты не хочешь рассказать мне?
Помолчав несколько секунд, она заговорила:
– Это было не по любви. Родители моей матери служили в доме Кэри. Они умерли во время той самой эпидемии потницы, что унесла жизнь Уильяма Кэри, первого супруга Марии Болейн. Она вышла замуж второй раз и стала мистрис Стаффорд. Уилл Стаффорд, простой солдат, не принес жене богатства. Но Марии выплачивали регулярное содержание, от прежнего мужа остался дом. Мария любила мою мать и предложила ей место служанки.
– Мария Стаффорд, – вспомнил я. – Случайно, не сестра Анны Болейн?
– Она самая. Но без тени сестринской гордыни, да упокоит Господь ее душу. Мать забеременела, ее тошнило, она страшно перепугалась. Но мистрис Стаффорд не сказала ни слова упрека. Знала, что такое женские беды. Мать отправили пожить под присмотром леди Милдред Сесил. Я родилась в доме Сесилов.
Так вот откуда связь Кейт с Сесилом. Она росла под его кровом.
– А мистрис Стаффорд знала, кто был твой отец?
– Думаю, догадывалась. Мать никогда не называла его имени. Но единственный, кто отважился бы на такое в ее доме, был сам Стаффорд. Должно быть, это сильно ранило Марию. Она ведь вышла за него меньше года назад. К тому же из-за этого брака Марию прогнали со двора, семья отвернулась от нее.
Кейт выпрямилась и откинула волосы с лица.
– А он все еще жив. Я видела его на похоронах мистрис Стаффорд. У нас одинаковые глаза.
Я молчал, пораженный неожиданно открывшимся сходством – и одновременно несходством – наших биографий.