Она стонала все громче, все дольше. Люк положил руку ей на грудь, наслаждаясь ощущением мягкой тяжести.
Он вот-вот кончит. Спираль наслаждения закручивалась все туже. Казалось, оно уничтожит его. Он закрыл глаза, зарылся носом в ее волосы, отыскал языком затылок, – то лизал, то целовал его.
Теперь она тоже двигалась все энергичнее. Тело ее изгибалось, мышцы под рукой напряглись.
Черт побери, неужели она и сейчас достигнет пика? Снова? Он же ничего не сделал, чтобы подготовить ее!
И это случилось. Хрипло ахнув, Эмма изогнулась дугой, тело словно окаменело, и лишь там, внизу, она продолжала сжимать его жезл ритмичными пульсирующими движениями. Это сводило его с ума. Он тоже хотел получить высшее удовольствие. Ему это требовалось. Он хотел бы излиться глубоко в нее, но не будет – просто не может – так рисковать.
Люк стиснул зубы и заставил себя переждать, по-прежнему крепко обнимая ее, целуя ее шею и шепча поощрительные слова:
– Да, Эм, вот так. Давай, девочка. Черт, это так приятно. Да. Да-а-а…
Ее мышцы медленно расслабились, она обмякла. Замедлились и сокращения ее естества. Люк все это время держался, но сейчас он ускорил темп, вонзаясь в нее сильно и быстро. Она полностью открылась ему, принимая все, что он мог ей дать.
Ее ладонь легла ему на руку, пальцы сомкнулись, и этот простой жест оказался полным смысла. Жест единения, принятия. Для него он означал все на свете.
Люк вонзался в нее неистово. Наслаждение нарастало, усиливалось, и он едва успел вынырнуть, чтобы излиться, крепко прижимая к себе Эмму.
Когда все завершилось, он остался в той же позе. Ему нравилось, как ее бедра ласкали его член. Она такая мягкая, такая женственная, но при этом сильная и отважная.
Уплывая в сон, Люк успел подумать, что, может быть, любовь не такая уж недостижимая для него штука.
Утром они смогли отправиться в путь очень рано, но над Пентлэнд-Хиллс зловеще собирались грозные тучи. Люк подгонял лошадей – его мучили нехорошие предчувствия, и в самом деле, около полудня пошел дождь. Начался легкой изморосью, но через два часа уже лило как из ведра. Дорога превратилась в сплошную грязь, пришлось значительно замедлить ход, объезжая глубокие лужи и самые грязные участки.
Отправляясь утром в путь, Люк задумался, осматривая двуколку. Несчастный экипаж видывал лучшие дни. Им уже успели неплохо попользоваться, и еще когда Люк покупал его в Бристоле, он выглядел весьма потрепанным, а сейчас был вдобавок заляпан грязью, поцарапан, а подушка на сиденье порвалась как минимум в трех местах. Но это, конечно, всего лишь внешние дефекты. Перед тем как куда-то ехать, Люк каждый раз проверял оглобли, оси, опору и колеса, которые по-прежнему оставались целыми и крепкими. Несмотря на свой отнюдь не элегантный вид, экипаж оказался вполне надежным.
Люк взглянул на Эмму. Она была права – хоть они и подняли откидной верх сразу же, как закапал дождь, все равно промокли насквозь. Он надеялся, что ящик для багажа не протекает, иначе все их вещи тоже промокнут. Пряди мокрых бронзового оттенка волос уныло свисали из-под шляпных лент, Эмма то и дело вытирала потоки воды со щек. Почувствовав на себе взгляд, она повернулась к Люку.
Он ожидал, что из-за такого неприятного поворота событий она будет злиться и дуться, но Эмма неожиданно улыбнулась ему.
– Мокро! – сказала она, сильно повысив голос, чтобы Люк расслышал ее из-за стука дождя по откидному верху.
– Еще как, – согласился он и вздохнул. – Думаю, нам придется на день задержаться. Дорогу совсем развезло. – Меньше всего ему хотелось тащиться по грязи и глине.
– Да. Пожалуй, это хорошая мысль. Бедные лошадки.
Люк посмотрел на животных – утром они были в прекрасной форме, но сейчас выглядели совершенно несчастными и едва волокли ноги. Это в его планы не входило – они только что пересекли границу Англии, и он намеревался проехать еще миль тридцать.
– Ты знаешь поблизости гостиницу?
Эмма покачала головой.
– И не решаюсь вытащить путеводитель. Он размокнет, и мы уже никогда не найдем дорогу в Лондон.
Люк фыркнул. Разумеется, это ерунда. Почти все дороги ведут в Лондон, но даже если они умудрятся найти ту, которая туда не ведет, всегда есть городки, деревни, дома, фермы, а в них люди, у которых можно уточнить путь.
Впрочем, за время путешествия он уже понял, что Эмма не любит обращаться за помощью к посторонним, предпочитая все решать самостоятельно.
– Ну ладно, – кротко бросил он и снова дернул поводья.
Вскоре они въехали в оживленный небольшой городок Беррик-на-Твиде. Люк остановил лошадей возле первого же встречного, мужчины в залитом дождем плаще с капюшоном, и спросил, где можно остановиться. Тот объяснил, как добраться до «Королевского меча», всего в двух минутах езды.
Снова пустив лошадей, Люк искоса взглянул на Эмму.
– Ну вот, видишь, не так уж это и сложно, правда?
Она что-то недовольно буркнула, и Люк рассмеялся:
– Вы что, дуетесь, миссис Кертис?
Эмма весьма сухо посмотрела на него.
– Я не дуюсь, лорд Лукас. Но мы наверняка могли найти эту гостиницу самостоятельно. Посмотри, – она показала на каменное здание, – мы уже приехали.
Они и в самом деле приехали и сразу занялись делами, к которым успели привыкнуть за эти несколько дней: Эмма распоряжалась багажом, а Люк занимался устройством на конюшню лошадей. Они решили, что остановятся в Беррике-на-Твиде на одну ночь, и никак не предполагали, что дождь зарядит на пять дней.
Пять холодных, мокрых, долгих дней.
Пять дивных дней в маленькой гостинице провинциального городка, где Люку было совершенно нечем заняться, кроме как развлекать Эмму… в постели.
На третье утро она проснулась, накинула на голое тело ночную рубашку и подошла к окну, обхватив себя руками и слегка дрожа. Люк смотрел на нее, сосредоточившись на округлых бедрах, просвечивавших сквозь тонкую ткань.
Эмма приоткрыла занавеску, выглянула наружу и тяжело вздохнула.
– Льет как из ведра, а небо такого однообразного, угрюмого цвета.
– Серого? – услужливо подсказал он.
Эмма опять вздохнула.
– Да, серого. – И повернулась к Люку: – Что будем делать?
Он лукаво улыбнулся.
– У меня есть кое-какие мысли.
– Тебе не кажется, что все-таки нужно ехать?
Он посерьезнел.
– Нет. Слишком опасно. – Для лошадей, для экипажа и для здоровья Эммы. Как бы сильно он ни хотел отыскать Мортона и мать, заставлять Эмму снова промокнуть насквозь он не намеревался ни в коем случае. Не желал рисковать ее здоровьем.
Но когда благополучие Эммы Кертис стало его первоочередной заботой? Люк рассеянно размышлял об этом, когда она подошла и села на краешек кровати.