Роуз же только рассмеялась — и они полетели по дороге бок о бок. Глаза Сина сияли из-под полей плотно надвинутой на лоб шляпы. С улыбкой он указал направо, на еле заметную тропинку. Роуз без колебаний повернула лошадь.
Эта дорожка была куда у́же, ветви почти касались голов всадников, тут и там виднелись камни — и соперникам поневоле пришлось перейти с галопа на рысь. Неожиданно из-за поворота показалась река. Здесь тропа чуть расширялась, и ветви уже не нависали так угрожающе.
Кобыла затрясла головой и громко фыркнула — после бешеной скачки она явно была счастлива. Роуз испытывала такое же радостное возбуждение.
Син, вероятно, тоже ощущал нечто похожее — когда он взглянул на девушку, глаза его так сияли, что казались золотыми. Это была поистине золотая минута! Роуз хотелось продлить ее, хотелось снова и снова скакать бок о бок с Сином по лесной тропинке…
Но вдруг она опомнилась. Полно, он же намерен меня соблазнить! А сперва — обезоружить. Так что наш спланированный побег от спутников — всего лишь часть коварного плана…
И радость тотчас померкла. Словно прочтя мысли Роуз, солнце снова скрылось в тучах.
Ей надлежит быть начеку! Там, где дело касается Сина, ничего доброго ожидать не стоит. Она должна всего-навсего пережить эти три недели в гостях у крестной, сделать все от нее зависящее, чтобы обеспечить будущее сестер, и возвратиться домой, к своим любимым лошадям… Больше ей в жизни ничего не надобно.
Или… это не так?
Не дав ей возможности разобраться в собственных противоречивых чувствах, Син натянул поводья, и конь его перешел на шаг. Роуз автоматически проделала то же самое.
— Нужно дать отдых лошадям — не хочу слишком их утомлять.
Девушка кивнула, отмахиваясь от невеселых мыслей.
— Остальных совсем не слышно — кажется, мы ускакали довольно далеко.
— От души на это надеюсь. А когда вернемся, вы скажете, что упустили поводья и, когда я наклонился, чтобы поднять вашу перчатку, лошадь понесла. — Он сардонически улыбнулся. — Сочувствие вам обеспечено.
— Прошу великодушно меня простить, но я никогда не упускаю поводья. Возможно, лучше сказать, что это вы не справились с жеребцом?
Син сощурился и перестал улыбаться.
— Но ведь это я придумал, как нам ускользнуть от всей этой скукотищи!
— И за это я весьма благодарна вам. Если бы я принуждена была и дальше слушать, сколько денег мистер Манро утаил от королевской казны за последние тридцать лет, я наверняка разрыдалась бы в голос…
— Я понял, что вы изнываете от скуки.
— И всё же я не просила вас меня спасать! Я бы и сама что-нибудь придумала, и уверяю вас, мне не пришлось бы изображать из себя плохую наездницу!
Син помрачнел:
— И вам удалось бы найти способ ускользнуть от нашего надзирателя?
Кони остановились посреди тропы.
— От надзирателя? Вы имеете в виду Маклура, грума?
— Кого же еще? Моя обожаемая тетушка, очевидно, решила, что нам необходим сопровождающий, притом еще и отменный наездник, который смог бы настичь нас, вздумай мы удрать…
— Но с какой стати она так решила? — искренне изумилась Роуз.
— Потому что она неким непостижимым образом узнала, что я собираюсь сделать вот это…
Син зажал в горсти белый шейный платок Роуз, притянул девушку ближе и приник к ее губам требовательным и страстным поцелуем. Сердце ее бешено застучало, а мужчина лишь целовал ее все крепче, и вот жар желания уже охватывает всё ее тело…
Роуз еле слышно застонала. Лесную тишину нарушало лишь прерывистое дыхание мужчины. Она сама хотела этого. Она хотела его…
Склонившись к нему, девушка свободной рукой схватила Сина за локоть. Это просто поцелуй. Это просто…
Мужская ладонь, теплая и тяжелая, накрыла ее грудь, а большой палец нащупал сквозь ткань амазонки ее сосок. И вдруг все мысли куда-то подевались…
Сейчас она чувствовала лишь тяжесть его ладони на своей груди, жар губ, касающихся ее рта… она наслаждалась нежными касаниями его языка, вздрагивала, чувствуя, как воспламеняется все ее тело, как охватывает ее сладкая истома. Боже, она желала, чтобы он…
Роуз распахнула глаза. Что я делаю? Ведь именно этого он и добивается! Вздрогнув, она отстранилась и во все глаза уставилась на Сина, прерывисто дыша. Но даже теперь сердце ее не умещалось в груди, исполненное жгучего желания. С каждым вздохом ей все сильнее хотелось приникнуть к нему вновь, ощутить его руки на своем теле…
— Нет!
Роуз даже не сразу поняла, что выкрикнула это вслух — эхо ее крика зазвенело в воздухе.
Син смотрел на нее, грудь его вздымалась так же, как и у Роуз… только теперь девушка заметила, что ладонь его все еще покоится на ее груди.
— Роуз… — хрипло и горячо прошептал он. Рука его с груди переместилась на ее бедро.
Еще одно долгое мгновение они глядели друг на друга. Первой пришла в себя Роуз:
— Это было… Вы великолепно целуетесь!
Син выдохнул хрипло:
— Роуз, я не хотел…
— Мне известно, чего именно вы хотели. — Девушка улыбнулась слегка натянуто. — Ведь вы честно меня предупредили.
Нахмурившись, Син провел ладонью по лицу. Конь под ним нервно переступил ногами, и им пришлось отстраниться друг от друга.
— Я намеревался поцеловать вас, но не ожидал…
— Да полно, вы с похвальной откровенностью обнаружили свои намерения! И пусть мне очень нравится целоваться с вами, мой ответ по-прежнему «нет».
Лицо Сина исказила гримаса.
— Каюсь, я поспешил… Вы не будете этого отрицать… — Он ухватил Роуз за локоть и притянул к себе, щекой коснувшись ее щеки — ощутив кожей невидимую глазу щетину, девушка вновь затрепетала. — Иди сюда. Еще один поцелуй, и сегодня я не попрошу у тебя большего! Я обещаю…
Зажмурившись, Роуз все крепче сжимала поводья, покуда пальцы ее не онемели. Искушение вновь поцеловать его было непреодолимо — так сладкоежка не может противиться соблазну съесть еще ломоть вишневого пирога или кусочек кекса. Ей стоило всего-навсего повернуть голову — и…
Это же просто поцелуй. Еще один поцелуй. И ничего более.
Но это ложь! Он заманил ее на темную тропу, и каждый поцелуй — это шаг к погибели…
Наконец, она познала истинное искушение: когда нечто столь влечет, что кажется, если этого не получишь, то погибнешь…
Однако куда важней всех поцелуев на свете было победить этого человека в его собственной игре, покуда он не одержал над нею верх. Будь он проклят за то, что всё разрушил!
Роуз открыла глаза.
Син почувствовал перемену в ней прежде, чем увидел ее. Он был в ярости от того, что позволил собственной горячности разрушить его планы. Ведь он вовсе не намеревался целовать ее во время конной прогулки! Для этой цели куда больше подошли бы зеленая травка на берегу реки или мягкий мох у подножья дерева… Но девушка так раскраснелась от бешеного галопа, ее глаза так лучились, а губы так ловили воздух — и он, словно мальчишка, позабыл обо всем на свете…