Я почувствовал себя дураком, который упустил прекрасную возможность задержать беглого подозреваемого. Надо было всего лишь позвонить в отдел. Высморкаться и позвонить, а я сопли развел…
— Я сам во всем разберусь.
— А если нет? — Нефедов с сомнением глянул на мою загипсованную ногу.
— Я постараюсь.
— Все сложно. Все очень сложно. Тут и Курдов может крутить, и Полубояров… Ты не спешишь?
— Я не на службе.
— И я не спешу, — усмехнулся Нефедов. — Сесть я всегда успею… Чай, кофе или чего покрепче?
— Можно и покрепче. Только чуть-чуть.
— Может, в дом?
Я отказываться не стал. Уж очень хотелось мне посмотреть, как устроен этот дворец изнутри…
…Запретная страсть, она как смерч, ее не ждешь, и даже боишься, пытаешься спрятаться, но все бесполезно. Сколько я пытался отказать себе в удовольствии спать с Лизой, но стоило ей позвонить, и я мчался на улицу Буденного.
И сегодня она позвонила. И снова меня закружило и понесло, с корнем вырвав из уютной семейной жизни. Я, конечно, вернусь обратно, но это будет потом, завтра, а сейчас мы с Лизой в полете, нас крутит и вертит. Крутое пике, дикий вой, вибрация, центробежные силы. И — остывающая тишина…
Еще чуть-чуть, и послышится шорох — это проснется совесть и начнет меня грызть. Но я знаю, как успокоить ее. Мы с Лизой редко встречаемся, даже реже, чем раз в месяц. Не так уже это и страшно для семейной жизни. Во всяком случае, я смогу себя в этом убедить. Наверное…
Но совесть еще не успела проснуться, как вдруг открылась входная дверь.
— Какого черта! — Лиза испуганно соскочила с кровати, смахнув с тумбочки халат.
Я тоже поднялся, схватил брюки, но только вставил ногу в одну штанину, как в комнату вошел высокий мужчина с благородной сединой. Немолодой он уже, но кожа еще не старая, морщины на лбу едва заметны. Холеный, лощеный, в дорогом костюме.
Я не был знаком с господином Полубояровым, но видел его фотографии в газетах. И по телевизору его иногда показывали. Друг семьи президента, нефтяной магнат, олигарх. И бизнес у него серьезный, и массмедиа на побегушках. Очень влиятельный человек — из особой касты людей, которые не воруют, а просто берут.
Он стоял в дверях, закрывая проход телохранителю, который, как я понял, рвался ко мне. Или обезвредить меня хотел, или шефа собою закрыть. Скорее, первое, но Полубояров мешал ему — и не понятно, то ли с каким-то умыслом он это делал, то ли без.
Оскар смотрел на Лизу со злостью рогоносца, она таращилась на него, запахивая халат.
— Ну, и что здесь такое?
Лиза справилась с халатом, завязала поясок и быстро обрела уверенность.
— А ты сам не понял? — ехидно усмехнулась она.
— Чего тебе не хватает? — с осуждением спросил он.
— А вот на вкусненькое потянуло! Задолбала твоя диета!
— Это вот вкусненькое? — свирепо посмотрел на меня Полубояров.
И посторонился, впуская в комнату своего телохранителя. А пес у него здоровый, натуральный волкодав. Достаточно было взглянуть на него, чтобы лишить себя шансов. И все-таки я приготовился дать отпор. Брюки я уже натянул, так что руки мои свободны.
Но телохранитель Полубоярова меня не тронул: его встревожил шум со стороны дверей. Послышались резкие злые голоса, кто-то кого-то ударил. Полубояров и понять ничего не успел, как его схватили за шею и приставили к горлу нож. А сделал это Курдов.
— Скажи своим уродам, чтобы свалили! — спокойно, без надрыва произнес Олег. — Тогда отпущу!
Бизнес у меня серьезный — шесть кирпичных заводов, комбинат железобетонных изделий, долевое участие в добывающих предприятиях, свой собственный автопарк. А еще больше долгов, которые рвали меня на части. Я и рад был бы сэкономить на охране, но Курдов фактически заставил меня обзавестись свитой. Он хотел, чтобы меня сопровождали два телохранителя, но я все-таки смог снизить планку до одного. Он согласился, но при этом смог добиться своего — удвоил численность личной охраны за счет себя. Правда, сопровождал меня не всегда. Занимаясь охраной объектов, много ездил — организовывал, проверял.
Когда я собирался к Лизе, то отсылал своего телохранителя домой. Никто не должен был знать о тайне наших с ней свиданий. И Курдову я не говорил, но это не помешало ему оказаться здесь в нужное время.
— Отпусти его! — сказал я.
В обычной обстановке Олег подчинялся мне беспрекословно, но в данный момент мог и послать. Сейчас он решал, как и что делать.
Оскар велел своим телохранителям убираться, и, как только те убрались, Олег отпустил жертву.
— Что за дела, Вадим Борисович?
Курдов обращался ко мне, а смотрел на Лизу. И при этом не спускал глаз с олигарха, который имел бледный вид.
Я понимал Полубоярова. Он весь такой важный и могущественный, с президентом на дружеской ноге, а тут какой-то червь земной обвил кольца вокруг его шеи. И никто не смог бы ему помочь, если бы Олег решил вскрыть ему горло.
Я не видел второго телохранителя, но не сомневался в его способностях. Наверняка классный стрелок и отличный рукопашник, а Олег вырубил его без особых проблем. А с какой легкостью взял в оборот Полубоярова!
— Легкое недоразумение. Все уже уладилось, да, Оскар Данилович?
— Ну, в общем-то…
Я посмотрел на Лизу. Пусть она скажет, кому из нас уходить, ему или мне. Она все поняла и взглядом показала на олигарха. Но тот и сам не собирался оставаться. Одернув полы своего пиджака, вышел из квартиры.
— Писец! — выпалила Лиза, когда за ним закрылась дверь.
— И его компания, — добавил я.
— Это все! — выдохнула Лиза.
У Полубоярова была семья, бросать он ее не собирался, поэтому замужество ей не светило. Но содержал ее любовник по полной — и квартиру купил, и машину, деньгами баловал. Раньше она как бы делала одолжение Оскару и могла отказаться от него в любой момент — во всяком случае, так я ее понимал. Но Лиза уже привыкла к зависимости от него и не хотела уже ничего менять. Может, потому интервалы между нашими встречами с каждым разом становились все длиннее.
— Палка, Лиза, такая штука, не поймешь, где конец, а где начало, — глянув на Олега, сказал я.
Он здесь лишний, но и уходить ему пока не надо. Вдруг его внизу поджидают? И его, и меня…
— Палка — это и есть конец! — мрачно усмехнулась она.
— Или начало… Он почему за тобой бегает? Потому что не может без тебя. А ты ему не жена, ты можешь жить, как и с кем хочешь…
— Не могу!
— Это он так считает. И при этом понимает, что ты — птица вольная. А если понимает, постарается затащить тебя обратно в золотую клетку…