– Вот! – Алексей торжественно воткнул в глину небольшой камешек. – Это нужник, в который фрицы перед сном наведываются – как и все обычные люди. Освещен вообще никак, а стена за ним стоит почти вплотную и часовым она не видна.
– То есть ты хочешь сказать… – Командир оживился, и в глазах его мелькнуло понимание и нечто вроде веселой искорки. – А что, что-то в этом есть! Молодец, рядовой Миронов! Затея, мягко говоря, дерьмецом отдает, но другого варианта у нас, похоже, и нет.
Прохоров еще разок придирчиво осмотрел нацарапанную Алексеем схему, нетерпеливо подхватил бинокль и снова заполз на горушку, желая удостовериться, что на территории караульного помещения за эти несколько минут ничего не изменилось и дощатая будка туалета красуется на прежнем месте. Минут через пять лейтенант вернулся – на губах Прохорова играла азартная улыбка. Командир подмигнул Миронову, важно приподнял и покрутил указательным пальцем:
– У нас частенько все делается через… эту самую, да? И в этом, запомни, дорогой ты мой, наша сила! Гадом буду, если мы этот склад не рванем! Ты в детстве лягушек через соломинку надувал? Нет? Много потерял, философ! Вот и мы сегодня же ночью фрицев надуем и бабахнем! Так бабахнем, что чертям жарко станет! Это я, лейтенант Прохоров, тебе говорю! Так, здесь мы с тобой уже ничего нового не высмотрим – возвращаемся к ребятам…
Миронов старательно наворачивал оставленные для него полбанки тушенки и внимательно прислушивался к словам командира, объяснявшего разведчикам положение дел и далеко не простую задачу, которую группе предстояло выполнить этой ночью. Особо Лешка отметил, что Прохоров не забыл упомянуть, кому принадлежит идея попробовать пробраться в караульное помещение через туалет, на который фрицы совершенно не обращают внимания. Было приятно лишний раз почувствовать, что он, рядовой Алексей Миронов, не только не является для разведгруппы чем-то вроде ненужного балласта, но способен и приносить настоящую пользу. Лешка поймал на себе парочку уважительных взглядов, а сержант Яровец даже ободряюще подмигнул новичку – мол, молодец, Миронов, не только бегать и тушенку уминать можешь, но еще и головой работаешь! Это молчаливое признание и одобрение товарищей для Лешки сейчас значили ничуть не меньше, чем настоящая медаль «За боевые заслуги» или даже «За отвагу». Ничего, мысленно кивнул Миронов, будет когда-нибудь и на моей груди что-нибудь поблескивать – чем я хуже других. Если доживу, конечно…
– Мужики, – Прохоров обвел разведчиков серьезным взглядом, затянулся дымом самокрутки и, привычно пуская дым пониже, чтоб не демаскировал, подвел итог: – Через забор должны перелезть двое. Они затаятся в сортире и будут ждать гостя. Хотя бы один немец припереться должен! Они его тихонько режут и один из двоих по-быстрому переодевается во фрицевскую шинель. Дальше – самое опасное! Он должен не торопясь – чтобы не вызвать подозрений у караульного, дежурящего у входа на территорию караулки! – пройти путь от туалета до дверей караульного домика и войти внутрь…
– Ну, хорошо, вошел, допустим, я в караулку, а дальше что? Стрелять, как я понимаю, нельзя – сразу переполошится и караульный у забора, и часовые на постах, так? – требовательно посмотрел на командира Яровец и с сомнением покачал головой: – Остается что? Ножом работать – втихую и очень быстро. Так, командир?
– Так, сержант, – сумрачно кивнул Прохоров. – Сами понимаете: одно неверное движение, нелепая случайность – и все полетит к чертям собачьим! Если у тех, кто останется на улице, еще есть какой-то совсем смешной шанс уйти, то из караулки точно не уйдешь – смерть верная. Приказывать не хочу – сами решайте, кто сможет все грамотно и тихо сделать, а кто еще не готов для такого дела!
– А что тут думать, лейтенант, – сузив веки в усмешливом прищуре, подал голос Ахатов и уверенно добавил: – С ножом, наверное, у меня получше получится, чем у молодых, да? Так что мне и идти! А второго в туалет не надо – думаю, и так там тесно. Надо так делать: Дукин перелезть двоим поможет и останется с внешней стороны. Я в туалет тихо спрячусь, а второй за будкой постоит – для страховки. Мне, лейтенант, только в караулку зайти – там я все сделаю и тихо, и грамотно.
– Там, между прочим, четверо фрицев будет, – многозначительно посмотрел на Юсуфа Прохоров, не обращая ни малейшего внимания на то, что боец разговаривает с ним несколько вольнее, чем это предписано уставом: в серьезном деле, когда вся группа работает как единый организм, мелочи вроде субординации могут и подождать. – Если все сложится, то сначала попробуй быстро пройти в комнату отдыха – двое наверняка там спят перед заступлением на пост. Успокоишь их – останется начальник караула и разводящий.
– Разберемся, товарищ лейтенант, – уверенно пообещал Ахатов и вопросительно посмотрел на Миронова: – Леш, ты мне свой нож одолжишь? Мне моего одного мало будет. Дукин, и ты свой дай – после дела верну, не бойся! Автомат я не беру – только «ТТ» свой.
– А гранат не возьмешь? – Прохоров посмотрел в глаза Юсуфу и открытым текстом пояснил: – Если все вдруг не сложится, сам понимаешь…
– Нет, командир, – твердо заявил Ахатов и жестко усмехнулся, – гранаты я не возьму! Юсуф сделает все как надо. Аллах поможет мне в правильном деле…
– Это конечно, пусть поможет и тебе, и нам! – без тени улыбки кивнул Прохоров. – Мы будем на подхвате, но, сам понимаешь, без тебя мы не сможет сделать ничего!
– Я понимаю, – прикрыл глаза Юсуф. – И я все сделаю хорошо. Сегодня хороший день – мне дедушка приснился. А он был великий воин! Он тоже поможет мне…
Новая смена караульных прибыла на крытом грузовике «Опель-блиц» вовремя – почти ровно в восемнадцать ноль-ноль. Разведчики скрытно проследили за отъезжающей полуторкой и, поглядывая то на часы, то на серое небо, приготовились терпеливо дожидаться темноты. Ждать разведчики умели. А поскольку, как утверждал Дукин, быстрее всего время бежит, когда красноармеец спит, то бойцы ждали назначенного для операции часа подремывая – естественно, кроме Ганевича, которому именно в эти часы выпало нести службу в боевом охранении.
Ночь выдалась как по заказу – в меру шумел порывистый сырой ветер, темнота была достаточно густой, а на небе сквозь тучи не было видно ни луны, ни единой звездочки. В восемь – точно по расписанию – у складов сменились часовые. Двое, отдежурившие свои положенные два часа, сдали посты и под командованием разводящего отправились отдыхать, а новые принялись расхаживать по периметру, огороженному рядами колючей проволоки.
Пять едва различимых теней бесшумно подползли к основанию крепкой кирпичной стены. Почти синхронно поднялись и прижались к холодной шершавой кладке. Дукин уперся широкой спиной в стену и сложил могучие ладони в замок. Ахатов мягко поставил ногу в сапоге в подставленное Дукиным «стремя» и легким рывком вскинул свое тренированное жилистое тело, зависая над кромкой забора. Мгновенно осмотрелся, убедился, что поверх кладки нет сюрпризов вроде битого стекла, и в следующую секунду темной змеей перетек на другую сторону. Наступила очередь Яровца – сержант проделал те же самые нехитрые движения и тоже исчез по ту сторону забора. Дукин тихо выдохнул, подобрал сброшенные Юсуфом телогрейку и шапку и присел на корточки – он свою часть работы сделал. Все: силы распределены, все разведчики на своих, заранее оговоренных, местах! Теперь оставалось только терпеливо ждать, когда кому-то из немцев приспичит в туалет. Опять ждать…