— Сергей Ильич, заряжай! Осколочно-фугасный заряд. — Голос комбата при этом звучал спокойно и по деловому, словно он отдал обычный приказ.
Сам подполковник Калужный при этом только чуть заметно повернул монитор в сторону командира взвода, тот сразу все увидел и понял. И давно отработанным движением бывалого командира экипажа БМП, хотя сейчас находился и не в командирском кресле, включил заряжающий автомат. Тот слегка загудел и вогнал в ствол стомиллиметровый снаряд. Сам собой звякнул и затвор спаренной с основным стволом автоматической тридцатимиллиметровой пушки. Наводка в БМП-3 простая. Следует только поймать цель в окуляр. А дальше лазер сам определяет движение и подстраивает прицел пушек. Дальномер определяет дистанцию, баллистический калькулятор просчитывает траекторию полета снаряда. Сделано это специально, чтобы иметь возможность точно стрелять на ходу, когда трудно каждый раз прицеливаться.
Выстрелы прозвучали как раз в тот момент, когда боевая машина пехоты проезжала рядом со сгоревшим грузовиком и намеревалась смять несколько молодых елок и березок на откосе дороги, чтобы объехать эвакуатор. Солдаты слышали переговоры комбата с командиром взвода и ждали выстрелов. Но для рабочих и полицейской охраны эти выстрелы прозвучали настолько неожиданно, что сильно их напугали. Механик-водитель, не имея перед глазами монитора тепловизора, ориентировался только по голосам в системе внутренней связи. И остановился сразу после того, как грохнула пушка, дожидаясь команды. Основное орудие выстрелило только один раз. Автоматическая пушка дала целую очередь. С теми, кто подкрадывался, было покончено сразу. Тепловизор еще показывал теплые человеческие тела, но они уже были бездвижны. Все-таки разница между мощной пушкой и почти мелкокалиберным автоматом значительная.
— Хумид Цокович! Ваши люди. Их бы сейчас просто уничтожили вместе с рабочими. Зачем они здесь толпой стоят? Выставили бы хоть оцепление. Разберитесь с ними…
— Я понял, Юрий Михайлович. — Подполковник Тарамов полез на выход. Чтобы его выпустить, двум солдатам пришлось покинуть свои откидные сиденья, распахнуть дверцы и тоже выйти.
Командир батальона спецназа ГРУ высунулся из люка и некоторое время слушал, как Тарамов на родном языке отчитывал полицейских, которых тут же послал в оцепление. Едва полицейский подполковник вернулся в машину, как Калужный скомандовал механику-водителю:
— Туда — вперед, проверим, как мы отстрелялись…
До цели было метров семьдесят. Боевая машина пехоты, оставив в недоумении и рабочих, и полицейских, рванула вперед и только одной гусеницей заехала с дороги на склон. Но склон был слишком крутым. Механик-водитель не захотел рисковать и ехать дальше и в таком положении остановил машину.
— Проверим… — Калужный позвал командира взвода. — Выпустите подполковника Тарамова.
Последняя фраза опять относилась к солдатам, которые распахнули задние дверцы, выпуская подполковника полицейского спецназа, тогда как офицеры спецназа ГРУ легко выбрались через свои люки. Старший лейтенант Березкин знаком позвал за собой и солдат. Тарамов же сделал знак выбегающим в оцепление согласно его приказу полицейским, и двое побежали к ним. К месту попадания снаряда пошли всей группой.
Хотя подняться на десять метров по склону оказалось делом не таким и простым, и не стоило удивляться, почему люди с гранатометом так медленно передвигались. Здесь не было заранее приготовленной тропы, и они шли, огибая стволы, проползая под упавшими деревьями, и при этом старались не шуметь. Но и такой путь бесконечным не бывает. Скоро вышли к маленькой, только что образовавшейся от взрыва фугасно-осколочного снаряда полянке. С полянки взрывной волной были выброшены на кусты и стволы деревьев три тела. Они были изуродованы осколками от разорвавшегося снаряда. Все трое были при оружии. Помимо автоматов несли и гранатометы. У одного «РПГ-7» старого образца, с длинной нескладной тубой, у двух других были гранатометы не российского производства, но явно одноразовые — аналоги российской «Мухи», в специальных сумках несли большие надкалиберные гранаты с собственными реактивными двигателями. Подполковник Тарамов приказал двум полицейским, прибежавшим на его зов:
— Обыщите. Все из карманов на середину. Оружие соберите.
Полицейские молча приступили к выполнению приказа. И уже через полторы минуты выложили перед Хумидом Цоковичем три паспорта, письма, деньги, пластиковые банковские карточки, носовые платки и всякую мелочь непонятного предназначения. Тарамов собрал деньги — здесь были и доллары, и еще какие-то банкноты — и передал подполковнику Калужному:
— Выстрел был ваш… — сказал, соглашаясь с тем, что деньги должны уйти в «черную кассу» спецназа, о которой он, вероятно, уже слышал. В эту кассу обычно шли деньги, найденные у убитых бандитов. А потом из «кассы» оказывалась помощь раненым и семьям погибших бойцов. Справедливая мера, если учесть, что государство щедростью и заботливостью не обладает. Иногда закупалось какое-то оборудование, например бинокли с тепловизором или такие же оптические прицелы. В свой карман эти деньги никто из офицеров не клал. — А мое дело — документы…
Хумид Цокович раскрыл первый паспорт.
— Ага, гражданин Турции с чеченским именем и фамилией. И письма его… На чеченском языке… А второй? А второй с грузинским паспортом. Имя чеченское, фамилия вроде как грузинская, а письма тоже на чеченском… Все. Писем больше нет. А вот паспорт Саудовской Аравии, а фамилия и имя залиты кровью. Пусть экспертиза разбирает. Во всех трех паспортах куча виз. Весь Ближний Восток. Так вот кто, оказывается, у Джабраила воюет…
— А вы уверены, что это его люди? — спросил Калужный. — Камуфляж, насколько я понимаю, арабского производства. Специальный для боевых действий в пустыне. Может, это какие-то пришлые? Данных о наемниках в банде Уматгиреева в ФСБ не поступало.
— Не знаю. Будем разбираться… — Подполковник Тарамов вытащил телефон, чтобы позвонить. — Вы без меня в селе справитесь? По-русски там все взрослые разговаривают. Думаю, проблем не будет. А я уж здесь останусь, до приезда следаков.
— Добро, — согласился Калужный. — Я не думаю, что мы там надолго задержимся. Задать-то всего пару вопросов и в глаза той женщине, что звонила, заглянуть. Вопросы можно было бы задать по телефону, а в глаза по телефону, сами понимаете, не посмотришь. Может, на обратном пути и вас еще застанем. Назад мы тем же путем двинем…
Хумид Цокович уже набрал номер и стал докладывать что-то на родном языке, одновременно поднятой ладонью прощаясь с армейцами и желая им удачи, а спецназовцы стали спускаться к своей машине. Но и у подполковника Калужного тоже зазвонил мобильник. Он остановился, вытащил его из чехла и посмотрел на определитель. Номер был незнакомый, но, судя по цифрам, местного оператора сотовой связи. Юрий Михайлович пожал плечами и ответил:
— Подполковник Калужный. Слушаю вас.
— Юрий Михайлович? — спросил голос с акцентом. Но голос был знаком, хотя сразу определить звонившего было сложно.
— Да. Это я.
— Полковник Дагаев домогается. Можете сейчас говорить?