— А мне что день, что ночь, разницы не вижу. Найду, конечно.
— Сбегай туда. Что-то Оздемиров там надолго застрял. Возвращайся вместе с ним.
— Я понял, амир. Сбегаю.
— На обратном пути будьте осторожнее. Мы сейчас здесь «растяжки» поставим…
— Да, конечно. Мы будем смотреть. За нас не переживайте, амир. Мы рот раскрывать не любим. Увидим…
Наверное, это было не лишнее поручение, подумал Джабраил. Пока Оздемиров сидит там, на скале, сам Уматгиреев испытывает нервозность. А Назарбеков, несмотря на свой возраст, на ногу легкий, и ему легко даются такие пробежки. Тем более что и ущелье с бункером уже рядом.
Отправив человека за Оздемировым, Уматгиреев почувствовал себя спокойнее. В узком проходе между скал он остановил джамаат и приказал, воспользовавшись тем, что здесь множество плоских камней, насажать под эти камни «картошку». На камнях не остается следов. Но под камнями не мягкая земля, а другие камни. Поднимаешь верхний, между двумя нижними вставляешь гранату с сорванным кольцом так, чтобы верхний камень придерживал ее и не давал раскрыться прижимному рычагу. Но верхний камень ставится неустойчиво. Как только торопящийся или бегущий человек заденет верхний камень, он сразу свалится и освободит гранату. Далее следует взрыв по расписанию и уменьшение количества преследователей. Но преследователи будут здесь скорее всего уже на следующий день, решил Джабраил. Если пулемет не стреляет, значит, стрелять пока и не в кого. Недоставало у федералов сил, чтобы организовать преследование. Наверное, в схватке с сирийским опытным отрядом они понесли потери. А это значит, что они вызвали подкрепление и только утром отправятся на поиски. Какие следы можно найти ночью?..
Начался снегопад. И только моджахеды успели выставить в междускалье ловушки, как камни покрылись снегом. Следовало спешить, чтобы оставленные следы этим снегом завалило. Мовсару и Насухану было еще рано появиться, и потому амир ждать не стал:
— Вперед! Домой…
Это прозвучало для него самого неожиданно. Но наверное, пора уже всем привыкать, что бункер стал теперь их общим домом, и, скорее всего, на длительное время. Хорошо иметь собственный дом. Настоящий дом где-нибудь в селе или в поселке. У Джабраила сейчас такого дома уже нет. Тот дом, что остался в поселке после смерти матери, после звонка самого Джабраила продали родственники. Все равно ему туда уже возврата не было. Правда, у него теперь был дом, который купил для Жовсари и детей Гайрбек, не слишком большой и богатый, но вполне удобный и достаточный даже для большой семьи. Жовсари прислала по электронной почте фотографии этого их дома. У Джабраила не было постоянно под рукой компьютера, поэтому пришлось пользоваться чужим, чтобы рассмотреть фотографии дома, жены и детей. Но амир Уматгиреев все равно не мог привыкнуть к тому, что в Турции у него есть дом. Наверное, так же чувствовал себя и Гайрбек, имеющий собственный дом в Саудовской Аравии, дом, в котором он родился и вырос, а воевать уехал в Чечню, на родину своих предков. Гайрбек, этнический чеченец, жаловался Джабраилу, что в саудовской пустыне он ночью видел во сне чеченские горы, а в Чечне видит во сне саудовскую пустыню. Гайрбек мечтал уехать домой, чтобы там когда-нибудь умереть. Умирать хорошо в своем доме, а не на чужбине. Его дом был там. Но не успел уехать. Погиб. А успеет ли Джабраил увидеть дом, где живет Жовсари с детьми, этого сказать не мог никто. Но пока его домом был бетонный, добротно и крепко сделанный бункер…
* * *
Каким бы ни было это жилье, но возвращение в его серые стены и под низкие потолки все равно грело душу. Не так, конечно, как приезд в родной дом, тем не менее и это было возвращение. Но тогда, когда нервы напряжены, одолевают всякого рода дурные мысли. Джабраил постарался взять себя в руки. Однако, когда свернули в свое ущелье, опять что-то нехорошее, словно нарыв, заныло в душе. Вот-вот должны вернуться Мовсар Назарбеков и Насухан Оздемиров. Разумеется, когда они вернутся, все встанет на свои места, все успокоится. Пулеметных очередей в ночи не раздавалось. Значит, там все в порядке. И амир должен быть спокоен. Конечно, было немного обидно за то, что они потеряли Габисова, но в душе Джабраил был рад тому, что они наконец-то избавились от этого имама. И совесть перестала его мучить. Какой-то древний мудрец сказал: все, что происходит с человеком, к лучшему. Наверное, и потеря имама — тоже к лучшему. Как имам доберется до своего села, как до своей мечети доберется — неизвестно. Но пусть добирается как может. Хотелось надеяться, что в ущелье он больше не вернется. Скорее всего, он и ущелье-то найти уже не сможет.
Джабраил назначил часового, которому предстояло стоять на посту на скалах у входа в ущелье. Это был постоянный пост, и моджахеды знали, кто за кем должен дежурить, кто кого должен сменять. Сегодня джамаат понес потерю — погиб Икрам Лорсануков. Значит, его время просто выпадает из общего графика, и все. Но график остается прежним.
— Смотри, не подстрели своих. Нас должны догнать Оздемиров с Назарбековым. Как только появятся, пусть бегом ко мне бегут. Я жду доклада. Сильно промок? Устал? — спросил амир часового.
— Успею согреться. Два часа я потерплю…
— Я прикажу сменить на сегодняшнюю ночь график. Все промокли. По часу будете дежурить.
— Спасибо, амир.
От входа в ущелье до бункера недалеко. Естественно, в таких местах, когда уходят, бункер не закрывают. Здесь не бывает непрошеных гостей. Амир Уматгиреев сразу распорядился растопить все печки, чтобы за ночь, пока не видно дыма, прокалить стены так, чтобы на весь день хватило. Первую печку, как всегда, моджахеды развели в отдельной комнатке амира. И сделали это еще до того, как Джабраил успел переодеться в сухую одежду.
Уматгиреев переодевался и прислушивался. Ждал, что из общей комнаты, куда ведет тесный коридор от входа, раздадутся возбужденные голоса. Это значило бы, что джамаат догнали Оздемиров и Назарбеков. Но слышно ничего не было… Долго же они идут.
— Товарищ подполковник!.. — пронесся по колонне зов. — Командир взвода требует.
Колонна остановилась. Значит, предстоит еще что-то увидеть. Может, снова «растяжки» рядом с очередным местом падения? И не надоело бандитам в грязи валяться!
Но уже подходя к ведущей группе, подполковник Калужный понял, что дело здесь в другом. Группа стояла молча, всматривалась и вслушивалась в темноту впереди, а снайпер застыл в позиции с колена и не «шарил» прицелом по горизонту, а смотрел в одну точку. Все стало понятно.
— Кто там?
— Пулеметчик на скале, — доложил старший лейтенант Березкин. — Нас дожидается.
— Один?
— Один.
— А чего ждем?
— Фотографировать? — Снайпер перешел на свой профессиональный жаргон.
— Давно пора.
Выстрел прозвучал коротко и сухо. Вероятно, уже в середине взводной колонны не могли понять, что это за звук. Вообще винтовка «ВСК-94», наверное, самая тихая из всех отечественных снайперских винтовок, снабженных глушителем. Снайпер опустил винтовку.