— Не вздумай, дурак, ствол выставить. Наш снайпер тебя сразу «положит». Ты на прицеле.
Они продолжали движение и, приблизившись к окну, сели рядом на небольших камнях.
— А у них там жарко, — заметил старший лейтенант Березкин. — Чувствуете, товарищ подполковник, как из этого окошка тепло валит? Настоящий жар, а не просто тепло.
— Натопили…
* * *
Джабраил недолго наблюдал за своими гонителями. У него не было тепловизора, да и с тепловизором рассмотреть лица было бы сложно. И потом, смысла наблюдать за противником, которого не видишь, нет никакого.
— Присмотри за ними, — распорядился амир и уже выбрался из тесного пространства в нормальный проход, когда услышал, как Мовлади наверху с кем-то там беседует.
— Что там? — спросил Уматгиреев.
— С вами говорить хотят. Юрий Калужный пришел, про которого вы упоминали.
— Иду. Выбирайся.
Мовлади сильно торопился и пыхтел. Должно быть, неуютно себя чувствовал рядом с кем-то по ту сторону окна. Едва он спустился, как Джабраил сам полез к щели.
— Юра, ты где? — Уматгиреев без страха высунул голову наружу. И сразу увидел двоих.
— Здесь, Джабраил.
— Я знал, что это ты за мной идешь. Не думал, что так быстро догонишь.
— Я тоже понимал, что ты знаешь.
— Как ты мог это понять?
— Что тут сложного. Я твою тактику изучал. И вчера думал, что ты обязательно должен и на следственную бригаду напасть, потому страховался. Но ты понаблюдал, меня увидел и ушел.
— Да, тебя и Хумида. Мы с ним вместе в школе учились. По улице вместе бегали. А теперь получилось, что вы вдвоем за мной гоняетесь.
— Не было бы необходимости, не гонялись бы. У тебя была возможность уехать к жене в Турцию. Ты не уехал. Предпочел бить полицию. Вот и пришлось гоняться.
— И что теперь? Вот догнал ты, и что дальше?
— Теперь уничтожу и тебя, и твою банду.
— Каким образом? Ты войти не сможешь.
— А зачем мне рисковать жизнями солдат? Я просто позвоню, с рассветом прилетит самолет, сбросит одну-единственную глубинную бомбу, и все кончится. Глубинная бомба пробивает бетонные перекрытия в четыре метра толщиной.
— Это разве будет честным поединком? — спросил Джабраил.
— А ты хочешь честного поединка?
— Мы же с тобой так и не выяснили, кто из нас сильнее.
— Ты пытаешься подкупить меня? Ты дважды у меня выигрывал. Я это помню.
— Я думал, ты гонишься за мной, чтобы взять реванш.
— Реванш возьмут мои солдаты. Реванш возьмет система. А с системой одиночкам вроде тебя бороться невозможно. Система тебя уничтожит. Моими руками или чужими — это безразлично.
— Так солдаты или авиация?
— Авиация — это часть системы. Но если ты хочешь, я бы вышел и против тебя. Как когда-то… Только теперь бой наш должен быть иным. Без перчаток, вне ринга, без деления на раунды и без судейского решения. Бой до победы.
— А что будет, если я тебя побью?
— Я выступлю на суде в качестве свидетеля в твою пользу. Скажу, что ты сам сдался, хотя это будет и неправдой.
— А мои моджахеды? Если я тебя побью, ты отпустишь их?
— Я только смогу сказать на суде, что ты приказал им сложить оружие и они выполнили твой приказ. Это им зачтется.
— Сколько ты мне даешь времени на решение?
— Я вообще не даю тебе времени. Или соглашайся, или я буду звонить, чтобы вылетал самолет. Такая договоренность у меня уже была. Бомба уже подвешена к самолету. Пилот сидит в кабинете руководителя полетов. Ждут моего звонка.
— Ты должен позвонить в кабинет руководителю полетов? — высказал Джабраил сомнение.
— Нет. Я должен позвонить в Грозный полковнику Дагаеву из ФСБ. Я договаривался с ним. Все остальное — это уже его забота. Координаты для бомбометания я уже передал.
— Ты думаешь, что одной бомбой убьешь нас всех?
— Я просто знаю, что это за бомба. Она пробьет ваш бункер насквозь и уйдет на глубину больше двадцати метров. И только там взорвется, образовав пустоту. И весь твой бункер вместе с людьми провалится в эту пустоту. Так эта бомба работает. Как вас оттуда вытаскивать, я не знаю. Спасателей МЧС для этого дела никто не выделит. Вы будете под землей, засыпанные, медленно задыхаться, а у нас не будет возможности вам помочь. В любом случае, я думаю, что там будет ад. При этом я вполне уверен, что в тюрьме тоже не сладко, но все же лучше, чем в аду. Выбирай.
— Я должен спросить своих моджахедов.
— Спрашивай. Если ответ будет положительный, выходи через дверь. И пусть за тобой выходят остальные. И сразу складывают оружие. Но бункер в любом случае будет уничтожен. Поэтому никому не советую там оставаться. Спрятаться не удастся.
— А наш с тобой бой?
— Как выйдешь, сразу и устроим.
— Темно.
— Боевая обстановка.
— Ладно. Я пойду к своим парням.
— Я жду…
* * *
Амир, как и договаривались, вышел первым. И сразу бросил под скалу свой автомат, потом для наглядности приподнял полы расстегнутого бушлата, показывая, что у него нет с собой другого оружия. Следом за ним, опустив голову, потянулись его молодые бойцы. И так же стали бросать оружие в одну кучу. И тоже кучей становились перед вооруженными солдатами спецназа.
— Где будем драться? — спросил Джабраил.
— Тебе это очень нужно?
— Да. Я хочу сорвать на тебе свое зло.
— Прямо здесь и будем. Прямо здесь и срывай.
— Надо бы камни убрать из-под ног, чтобы не споткнуться.
— В боевой обстановке камни не убирают. У нас боевая обстановка.
— Готовься… — Уматгиреев снял бушлат и куртку, обнажив свое сильное тело.
— Ты сильно растолстел. Наверное, килограммов двадцать лишних набрал, — заметил Калужный, тоже раздеваясь.
— Около того. Немного в скорости потерял, но удар стал тяжелее. Берегись.
Наконец разделся и подполковник. Рядом с Уматгиреевым он выглядел жилистым атлетом. В одежде Калужный никогда не казался мощным человеком. Но без одежды было видно, что тело у него тренированное.
— Освободите площадку! — потребовал Уматгиреев. — Сделайте круг шире. Мы люди крупные. Нам нужен простор.
Они вышли в центр круга. Встали один против другого. Уматгиреев казался чуть ли не на полторы головы выше. Но тут сказывалось еще и то, что боксировать он предпочитал в высокой стойке, дающей возможность для маневра, тогда как Калужный широко расставил ноги и чуть присел, чтобы иметь возможность максимально вкладываться в удар. Начали двигаться. Уматгиреев пытался быстро двигаться и бить резко и неожиданно. Но скорость из-за лишнего веса он в самом деле потерял. Тем не менее темнота скрывала начало его атаки, и первые же два прямых удара достигли головы Калужного, разбив нос и губы. Это вскоре могло сказаться на дыхании. И Юрий Михайлович решил форсировать события. Он резко пошел вперед, нанес несколько сильных мощных ударов, половина из которых рассекла лишь воздух, а вторая досталась предплечьям и плечам Уматгиреева. Отступив на шаг после этой атаки, подполковник Калужный, как показалось всем со стороны, еще сильнее присел, ожидая движения противника в свою сторону. Он уже заметил по первым ударам, что отсутствие тренировочной и тем более боевой практики сказывается на действиях Джабраила. Тот уже не чувствует дистанцию так же точно, как чувствовал ее раньше, и не соизмеряет вес своего тела с инерцией. То есть рассчитывает после удара остановиться, но инерция тащит его дальше, и он «проваливается». Этим следовало воспользоваться. И как только Джабраил снова пошел вперед с левым прямым, Калужный, чуть отклонившись влево, ударил навстречу через руку. Встречный удар был точным и тяжелым. Кулак пришелся в скулу, и сила самого удара суммировалась с движением тяжелого тела амира вперед. Уматгиреев рухнул лицом вниз. Калужный знал, что лицом вниз падают только при нокауте, после которого не скоро приходят в себя.