– Вы только подумайте, а ведь четырнадцать лет назад у меня была вполне приличная частная практика, – пробормотала Крауч.
– Почему же вы от нее отказались? – поинтересовался я.
– Когда ваше правительство призывает вас на службу, – женщина покачала головой, – вам хочется верить, что оно не сможет спасти мир без вашей помощи.
– Эти лекции я сам слышал множество раз.
– Разница между хорошим и плохим человеком, – говорила Надин, – не имеет ничего общего с их работой или тем выбором, который им приходится делать. Все зависит только от мотивации. Почему они делают то, что делают.
– Вы отличный проводник идей «Сенсори», – заметил я. – Они, должно быть, платят вам бешеные деньги.
– Я не буду отрицать сам факт оплаты, а вот о том, насколько я успешна, судить уже вам. Я много лет занимаюсь изучением этого заведения и, должна признаться, верю в то, что вы делаете.
– В то, что я делал?
– В то, для чего вы созданы.
Уже много дней доктор Надин Крауч пыталась меня перепрограммировать. Сегодня на ней был жакет эбенового цвета, юбка в тон и белоснежная блузка.
– Вы опять с длинными рукавами, – заметил я. – На дворе что, зима?
– Мне не следует забывать, какое тяжелое время вы переживаете, – надула она губы. – Нет, сейчас весна. Но я всегда ношу длинные рукава. Когда женщине столько лет, сколько мне, то у нее начинает обвисать кожа на руках.
– Так у вас бинго-руки?
– Простите, не поняла.
Я рассмеялся над этой ассоциацией.
– Ну, знаете, как у тех старушек, которые играют в казино в бинго, дружно поднимают вверх руки с картами и хором кричат: «Бинго!»
– Страшноватое сравнение.
– Да бросьте вы.
– Вы ведь тоже когда-то постареете. Посмотрим, как вы будете веселиться тогда, – резко сказала Надин.
– Послушайте, да я просто дурачусь. С вашими руками все в совершенном порядке, – ухмыльнулся я, – как, впрочем, и с вашими ногами.
– Давайте вернемся к нашей работе, – сказала женщина, с трудом сдерживая улыбку.
Она показывала мне сотни новых газетных материалов, посвященных бессмысленным, трагическим смертям, пытаясь убедить меня в том, что ни в чем не повинные люди умирают ежедневно, и будут продолжать умирать, независимо от того, приложу я к этому руку или нет.
– Я же сказал, что закончил с этим.
– Именно об этом я сейчас и подумала, – ответила женщина. – Вы просто трагический герой.
– Я? Герой? Вы хотите сказать, что я похож на Супермена?
– Скорее, на Жанну д’Арк.
– Я напоминаю вам женщину. Это все из-за моего нового бабского имени.
– Хорошо, забудем про Жанну. Трагический герой – это всегда благородный, выдающийся человек. Он обладает величием, которое делает его в глазах других почти сверхчеловеком. А его главная цель – служить человечеству. Он жертвует своей жизнью ради великой цели или высоких принципов.
– Кажется, сейчас я услышу «однако»…
– Однако у него есть недостаток, который неизбежно ведет его к самоуничтожению.
– И у меня это…
– Когда-то давно вы потеряли способность быть беспристрастным.
– Вы когда-нибудь встречали Калли?
– Конечно. Она регулярно посещает меня.
– А Куинна?
– Он не столь регулярен.
– Куинн очень беспристрастен, – кивнул я.
– Я знаю, что вы считаете его своим другом, поэтому воздержусь от комментариев.
– Не могу поверить, что Дарвин нанял вас для того, чтобы вы поменяли мне опилки в голове. Хотя подождите – наверное, могу. Но как это нравится вам самой? Я хочу сказать, что вы обращаетесь со мной как с пациентом. А вы сами-то считаете это этичным – уговаривать меня убивать людей?
– Я бы сказала, что это допустимо. А что касается «смены опилок» – я не буду спорить с вами по поводу терминологии.
Я специально использовал этот жаргон, пытаясь разозлить ее. Но она на это не повелась.
– Надин, вы самый честный профессионал, которого я когда-нибудь встречал в своей жизни, – сказал я.
– Легче жить, когда веришь в свою цель, – ответила она.
– Вы когда-нибудь слышали о Монике Чайлдерс?
– Да. Она оказалась тем катализатором, который начал у вас в голове реакцию сомнения.
– Вы отличный специалист, Надин.
– Положим, до вас мне очень далеко.
Я не отрываясь смотрел на нее до тех пор, пока она не моргнула.
– Вы психиатр, – сказал я. – Как любой врач, вы должны защищать общечеловеческие ценности. Вы что, действительно ждете, что я поверю, будто вы хотите, чтобы я продолжал убивать невиновных людей?
– Проблемы с невинными жертвами начались у вас со знакомства с Виктором. И они прекратятся, как только вы прекратите на него работать.
– Он платит хорошие деньги, – возразил я, хотя уже и сам принял такое решение.
– Вы занялись этой работой только по одной причине – и я хочу, чтобы вы сами назвали мне ее.
Я эту причину уже давно понял, поэтому сразу же сказал:
– По причине слишком больших перерывов между ликвидациями.
Глаза Надин увлажнились. Она похлопала меня по руке и сказала:
– Вот вам одна из трех причин, по которой я оставила свою практику и стала работать с людьми, подобными вам.
– А две другие?
– Деньги и Жанна.
– Жанна д’Арк?
– Помните, когда мы встретились в первый раз, у меня на столе стояло фото?
– Два японско-американских мальчугана, которых усыновила ваша сестра.
– У вас потрясающая память.
– Для меня это произошло всего месяц назад.
– Жанна была моей сестрой. И утром одиннадцатого сентября две тысячи первого года [73] она работала на верхнем этаже одной из башен Всемирного торгового центра.
– Мне очень жаль. – Я непроизвольно вздрогнул.
– Она тогда позвонила своему мужу, но он был занят с клиентом. Потом она в ужасе позвонила мне, но у меня был пациент. Она пыталась наговорить мне что-то на телефон, но у нее села батарейка.
– И теперь вы чувствуете свою вину?
– Конечно нет. Но этого не должно было случиться. А когда это все-таки случилось, я должна была поддержать ее.