Усилия Йена Дэфо уговорить Гершела встать под знамена фирмы Уэйда Ланье оказались непродуктивными и даже привели к трещине в их отношениях. На Гершела Ланье впечатления не произвел, он считал, что в суде присяжных тот не будет эффективен, хотя оснований для подобного суждения не имел.
Нуждаясь в представительстве адвоката с миссисипской лицензией, он обратился к Стиллмену Рашу. Как поверенные по завещанию 1987 года адвокаты фирмы Раша в качестве посредников могли играть лишь второстепенную роль наблюдателей. Да и то было весьма сомнительно, что судья Этли потерпит их присутствие – разумеется, с тикающим счетчиком – даже за пределами официального состава суда. Тогда Гершел принял благоразумное решение вверить свои интересы напрямую респектабельной фирме Раша и распрощался с мемфисским адвокатом.
Пока «протестанты» всеми правдами и неправдами старались занять наиболее выигрышные позиции, «защитники» боролись между собой. Руфус Бакли официально вступил в дело в качестве местного советника – поверенного Летти Лэнг. Джейк составил формальный протест на том основании, что Бакли не обладает необходимым опытом.
Бомба разорвалась, когда Букер Систранк, как и обещал, подал ходатайство об отстранении Джейка и замене его фирмой «Систранк и Бост» с Руфусом Бакли в качестве своего миссисипского представителя. На следующий день Систранк и Бакли подали еще одно ходатайство – с просьбой к судье Этли взять самоотвод на том расплывчатом и причудливом основании, что он якобы имеет какое-то предубеждение против рукописного завещания. Затем они подали прошение о переносе процесса в другой, «более объективный» – иными словами, в «более черный» – штат.
Джейк имел долгую беседу с юристом из Мемфиса, которого ему рекомендовал их общий знакомый. Этот юрист долгие годы был связан с Систранком, не слишком жаловал его, но не мог не восхищаться достигнутыми им результатами. Стратегия Систранка состояла в том, чтобы взорвать дело, свести его к межрасовой войне, атаковать каждого белого участника процесса, включая при необходимости председательствующего судью, и с помощью долгого торга при отборе присяжных обеспечить присутствие в нем достаточного количества черных.
Он действовал стремительно, шумно, хитро, бесстрашно и умел запугать кого угодно как внутри суда, так и за его пределами. Но когда это требовалось, мог и обаять жюри. Процессы с участием Систранка всегда были чреваты жертвами, однако он не выказывал ни малейшего сочувствия к поверженным. Вести тяжбу в суде против него было настолько неприятно, что потенциальные ответчики обычно легко склонялись к досудебной сделке.
Подобная тактика могла срабатывать в расово-заряженной атмосфере мемфисской федеральной судебной системы, но не в округе Форд. Во всяком случае, не перед лицом судьи Рубена В. Этли.
Джейк несколько раз прочел ходатайства, поданные Систранком, и с каждым новым прочтением все больше убеждался: самонадеянный адвокат наносит непоправимый ущерб Летти Лэнг. Он показал копии ходатайств Люсьену и Гарри Рексу, оба с ним согласились. Это была грубая прямолинейная стратегия, которая неизбежно вызовет ответный огонь и приведет к провалу.
Через две недели после предварительных слушаний Джейк был готов самоустраниться, если Систранк останется в игре. Он подал прошение об отказе в удовлетворении ходатайств, составленных Систранком и Бакли, обосновав его тем, что они оба не имеют процессуальной правоспособности. Уполномоченным по утверждению завещания назначен он, а не они. Джейк намеревался склонить судью Этли к тому, чтобы тот поставил их на место, – в противном случае сам он благополучно отправится домой.
Освобожденный от своих обязанностей Рассел Эмбург больше никоим образом в деле не участвовал. Его место занял достопочтенный Квинс Ланди – полуотставной адвокат из Смитфилда и старинный друг судьи Этли. Ланди избрал мирную карьеру адвоката по налоговым отношениям, избавив себя, таким образом, от ужасов судебных тяжб. И от него, как от нового исполнителя, или – официально – администратора, ожидалось, что он будет исполнять свои обязанности без оглядки на опротестование завещания.
Его работа состояла в том, чтобы выявить все имущество мистера Хаббарда, оценить его, защищать и докладывать обо всем суду. Он переправил все бумаги из компании «Берринг Ламбер» в Клэнтон, в контору Джейка, и сложил в комнате на первом этаже по соседству с маленькой кладовкой-библиотекой, после чего стал приезжать туда каждое утро в десять, тратя час на дорогу туда и обратно. К счастью, они с Рокси нашли общий язык, и обошлось без драм.
Драма, однако, назревала в другой части офиса. У Люсьена стало входить в привычку заглядывать в контору каждый день, совать свой нос во все, что касалось дела Хаббарда, рыться в библиотеке, без стука входить в кабинет Джейка, высказывать свои мнения, давать советы и докучать Рокси, которая его терпеть не могла. У Люсьена и Квинса нашлись общие друзья, и очень скоро они уже вместе пили кофе ведрами и травили байки о колоритных старых судьях, которые умерли десятки лет назад.
Джейк трудился наверху, за закрытой дверью, между тем как работа внизу продвигалась слабо. Кроме того, впервые за много лет Люсьен стал появляться в окрестностях суда и даже в самом суде.
Унижение, пережитое им после потери звания адвоката, утратило остроту. Он по-прежнему чувствовал себя парией, но превратился, пусть и по сомнительной причине, в такую легенду, что многие охотно вступали с ним в разговор: где вы были, чем теперь занимаетесь?.. В конце дня его часто видели в отделе учета землепользователей роющимся в старых пыльных поземельных книгах, словно детектив в поисках ключа к разгадке.
В конце октября, во вторник, Джейк и Карла встали в 5 утра, быстро приняли душ, оделись, попрощались с матерью Джейка, которая приехала посидеть с Ханной и спала в гостиной на диване, сели в «сааб» и отправились в путь. В Оксфорде, промчавшись по подъездной дорожке, они подкатили к ресторанчику быстрого питания и перекусили кофе с булочками.
В часе езды на запад от Оксфорда холмы постепенно перешли в равнину Дельты. Машина устремилась по шоссе, которое рассекало белеющие до горизонта поля позднего хлопка. Сборщики, похожие на гигантских насекомых, ползли через них, опустошая одновременно по четыре ряда. В конце ждали огромные трейлеры, готовые принять их жатву.
Старый дорожный знак гласил: «До Парчмена 5 миль», и вскоре в поле зрения возникла ограда тюрьмы. Джейку доводилось уже бывать здесь. Когда он учился на последнем курсе юридического факультета, профессор по уголовному судопроизводству в очередной раз организовал для них практическое занятие с выездом в этот пользующийся дурной славой пенитенциарий. Несколько часов Джейк вместе с однокурсниками слушал рассказы представителей администрации и издали глазел на блок смертников.
Кульминацией практического занятия стала беседа с Джерри Реем Мейсоном, осужденным убийцей, дело которого они изучали. Ему предстояло менее чем через три месяца сделать свои последние в жизни шаги – до газовой камеры. Мейсон упрямо твердил о невиновности, хотя не мог ее доказать. Он самонадеянно предсказывал, что штат не сможет его казнить, но ошибся.