– Давайте решать проблемы по мере их поступления. Сейчас вы нужны мне здесь.
– Хорошо.
– Значит, договорились?
– Нет. Тысяча в месяц – слишком мало для секретаря, регистратора и параюриста в одном лице.
Джек поднял руки вверх, понимая, что проиграл.
– И сколько же вы считаете справедливым?
– Две тысячи больше соответствуют современным рыночным расценкам.
– Что, черт возьми, вы знаете о рыночных расценках?
– Немного. Но то, что тысяча – слишком мало, знаю.
– Ладно. Полторы тысячи в первые два месяца, а потом посмотрим.
Она наклонилась вперед, коротко и почтительно обняла его:
– Спасибо, Джейк.
Час спустя Джейк оказался перед лицом второго за это утро кадрового кризиса. Люсьен практически без стука ввалился в его кабинет и уселся в кресло.
– Джейк, сынок, – начал он тоном, предвещающим неприятности, – я принял решение. Многие месяцы, даже годы я сомневался, начинать ли процесс восстановления в правах… Своего рода возвращение, понимаете?..
Джейк, будучи занят, составляя протест на ходатайство Стиллмена Раша, медленно отложил ручку и задумчиво посмотрел на Люсьена. Слово «возвращение» до сих пор не произносилось, но в последние три месяца Люсьен не пропускал ни одной возможности намекнуть, что хочет снова заниматься адвокатской деятельностью.
Хотя Джейк со страхом и ожидал этого, новость поставила его в трудное положение. Он не хотел видеть Люсьена в конторе, особенно в качестве адвоката, а его роль непрошеного и бесплатного советчика была почти исчерпана. Люсьен-адвокат означал Люсьена-босса, Джейку места здесь не останется. Но Люсьен-друг был тем человеком, который в свое время дал Джейку работу, предоставил в его распоряжение свою контору, позволил сделать карьеру и всегда был лоялен по отношению к нему.
– Зачем вам это? – спросил Джейк.
– Тоскую по работе. И я еще не настолько стар, чтобы днями напролет сидеть на крыльце. Вы меня поддержите?
Единственным ответом могло быть «да», и Джейк без запинки произнес:
– Конечно, вы же знаете, что поддержу. Но как?
– Морально, Джейк, по крайней мере для начала. Как вы знаете, чтобы восстановиться в правах, я должен сдать экзамен. Немалый подвиг для такого старого хрыча, как я.
– Когда-то вы его сдали, сдадите и теперь, – отозвался Джейк с подобающей уверенностью.
На самом деле он сильно сомневался, что Люсьен выдержит процедуру, начиная с полугодового периода нудной самостоятельной зубрежки и заканчивая отказом от своей вечной браги.
– Значит, вы на борту?
– На борту-то я на борту, Люсьен, но что будет после того, как вы восстановитесь в правах? Заберете контору обратно? Захотите, чтобы я стал у вас мальчиком на побегушках? Мы вернемся к тому, с чего начинали восемь-девять лет назад?
– Не знаю, Джейк, но мы как-нибудь все уладим.
Джейк пожал плечами:
– Да, я с вами и помогу всем, чем сумею.
Второй раз за утро Джейк в собственном офисе протягивал руку помощи начинающему юристу. Кто следующий?
– Спасибо, Джейк.
– Раз уж вы здесь, несколько вопросов внутреннего распорядка. Рокси уволилась, Порция временно будет исполнять обязанности секретаря. У нее аллергия на сигарный дым, поэтому, пожалуйста, выходите курить на улицу. И держите руки подальше от нее. Она шесть лет прослужила в армии, понимаете? Навыки рукопашного боя плюс карате… И она не мечтает о том, чтобы мерзкий белый старик лапал ее. Только троньте, она выбьет вам зубы, а затем подаст на меня иск за сексуальные домогательства. Усвоили?
– Она так сказала? Клянусь, я ничего такого не делал.
– Это лишь предостережение, Люсьен, договорились? Не прикасайтесь к ней, не отпускайте в ее присутствии грязных шуток, сомнительных комментариев, даже не ругайтесь. И не вздумайте пить и курить рядом с ней. Ей нравится профессия юриста, и она хочет им стать. Обращайтесь с ней как с профессионалом.
– Я думал, мы с ней прекрасно ладим.
– Возможно, но я ведь вас знаю. Ведите себя прилично.
– Постараюсь.
– Не постарайтесь, а сделайте как я говорю. А теперь прошу извинить, мне надо вернуться к работе.
Выходя, Люсьен пробормотал достаточно громко, чтобы Джейк услышал:
– У нее отличная задница.
– Прекратите, Люсьен.
Обычно в пятницу после полудня невозможно было найти судью в здании суда или адвоката в его конторе. Все они линяли кто куда, выходные начинались рано. Ловилось много рыбы. Выпивалось много пива. Множество дел откладывалось до понедельника. А уж в сумрачную промозглую январскую погоду по пятницам во второй половине дня и юристы, и не юристы тихо закрывали свои заведения, и площадь пустела.
Прибыв в четыре часа дня, Джейк застал судью Этли на переднем крыльце. Он сидел в кресле-качалке, закутанный стеганым одеялом. Ветра не было, и облако сигарного дыма неподвижно висело над ступеньками. На табличке над почтовым ящиком значилось название усадьбы «Мейпл ран» [17] . Это был внушительный старый, помещичий дом с георгианскими колоннами, но уже «подержанный», с разболтанными ставнями – таких в Клэнтоне и вообще в округе Форд имелось множество. Отсюда виднелась крыша Хокат-хауса, расположенного неподалеку.
Рубен Этли зарабатывал восемьдесят тысяч долларов в год как судья, но на поместье тратил самую малость из этой суммы. Его жена умерла много лет назад, и по заросшим клумбам, продавленной плетеной мебели на крыльце, прохудившимся занавескам на окнах верхнего этажа можно было понять, что дому недостает заботливой женской руки.
Судья жил один. Домработница, много лет прослужившая в доме, тоже умерла, и он не потрудился найти новую. Каждое воскресное утро Джейк встречался с ним в церкви и наблюдал, как год от года ветшал его внешний вид: костюмы становились все менее чистыми, рубашки все хуже накрахмаленными, узел на галстуке все менее тугим, и зачастую ему явно требовалось постричься. Было видно, что проверить, как он выглядит, выходя из дома, некому.
Судья не слыл любителем выпить, но почти каждый день к вечеру, особенно по пятницам, позволял себе стаканчик виски. Не спрашивая, он щедро налил Джейку тоже и поставил на столик между ними. Обсуждение дел с судьей на крыльце его дома подразумевало и этот непременный стаканчик. Судья откинулся на спинку любимого кресла-качалки и сделал большой глоток.
– Ходят слухи, Люсьен зачастил к вам в контору в последнее время.
– Это его контора, – ответил Джейк.
Оба смотрели на лужайку перед домом, уныло-коричневую посреди мертвящей зимы.