Но и тут ему повезло. И со следователем, душевный человек попался, и со временем. Как раз был конец квартала и в прокуратуре шла отчаянная борьба за показатели. На следователе висяков всяких много было, вот он и предложил Полярнику избавить его от этого груза. Со своей стороны обещал обставить все так, будто бы не опера его взяли, а он сам с повинной явился. Совесть замучила. Мол, все эпизоды мелкие, больше двух лет за каждый он не получит, и все равно они поглотятся его законными тремя годами — минимумом, что тогда полагалось. Полярник согласился.
Когда читали приговор, складывалось впечатление, что подсудимый — тот самый вездесущий пострел, который везде поспел. Залез ночью на хозяйский двор и украл из клетки крольчиху с крольчатами. В тут же ночь из купе поезда «Львов — Адлер» вынес мобильный телефон (Полярник рассказывал, что еле удержался, чтобы не спросить: а в поезд он что, прямо с кроликами садился?). Через неделю взломал дверцу «жигуленка» и скрутил магнитолу. Украл и продал пятьсот метров телефонного кабеля. Вытащил кошелек из сумки. Совершил еще несколько мелких хищений. Последним его подвигом стала кража дубленки, которую вывесили на улице проветриваться. Предпоследним, вернее. Последним была его собственная афера с квартирами. В общем, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться, глядя на серьезное лицо судьи, с каким она читала всю эту ахинею. Но данное ему обещание выполнили. Учитывая сотрудничество со следствием и чистосердечное раскаяние, Полярнику дали всего лишь трешку.
Вот как раз после суда, когда Полярника отвезли в камеру, он и столкнулся со Светловым, которого подселили во время его отсутствия. К Полярнику новый постоялец отнесся с неприкрытой агрессией, вызванной, как позже выяснилось, нелюбовью к квартирным мошенникам (каждый постоялец камеры был в курсе, что именно инкриминируется его соседу). Первоначальный обмен колкостями к вечеру кончился дракой, которая, впрочем, осталась без последствий. Сокамерники разняли. В течение следующих суток Светлов, надувшись как мышь на крупу, лишь молча наблюдал за Полярником, но чем дальше, тем больше неприязнь в его взгляде сменялась заинтересованностью. Кончилось все непредсказуемо. Светлов подошел к Полярнику и, протянув руку, просто сказал:
— Извини. Я был неправ. Погорячился.
— Бог простит, — ответил Полярник, но руку в ответ все же подал.
Светлов сел рядом.
— Ты не понимаешь, просто был у меня один неприятный случай. Не забылся еще. Слишком свежо воспоминание. Кинул меня один такой, как ты.
— Много денег потерял?
— Да не в деньгах дело. Семья у меня разрушилась, вот что главное.
Как выяснилось, Светлова нагрели аферисты, когда он решил снять квартиру для содержанки.
— Любовное гнездышко решил устроить. Устроил, мать его в бок. Но я и сам дурак. Надо было смириться и все. Так нет же. Заявление мусорам накатал. А там у супруги какая-то знакомая оказалась, да еще и подружка моя, дура болтливая, тоже язык за зубами удержать не смогла. Словом, спалился я. Супруга такой шухер устроила! Развод и девичья фамилия. Мало того что на бабки попал, так и здесь оказался не иначе как по ее наводке.
— Любовное гнездышко, говоришь? — улыбнулся Полярник и рассказал ему один день из биографии квартирного афериста, заострив внимание на папике с «кисой». Рассказал специально, чтобы позлить оппонента, но тот, что удивительно, уже не сердился. Видимо, отошел.
Так или иначе, конфликт был исчерпан и весь следующий день Полярник со Светловым играли в шахматы и разговаривали «за жизнь», а еще через сутки Полярника отправили в колонию отбывать наказание. Не задержался долго и Светлов. Дыры в законодательстве о защите авторских прав плюс вмешательство высших сфер позволили Светлову выйти сухим из воды. Его отпустили под подписку о невыезде, а потом и вовсе закрыли дело.
Тогда Полярник даже подумать не мог, что судьба вновь сведет их вместе, причем в день его выхода на волю, когда его, человека, сблизившегося с известным уголовным авторитетом и несколько раз сидевшего в карцере за нарушение режима, вдруг освободили условно-досрочно за примерное поведение.
Это был незабываемый день теплого бабьего лета. Не спеша, вразвалку, смакуя каждую секунду происходящего, Полярник проходил через ворота зоны. В руке у него болтался небольшой, потрескавшийся от старости кейс. Жмурясь от висевшего над крышами домов солнца, он не сразу обратил внимание на стоявший с правой стороны от КПП черный пыльный БМВ и заметил его только тогда, когда вышедший из машины мужчина подскочил к нему, приветливо махая руками.
— Полярник! Откинулся! Поздравляю!.. Что воды в рот набрал?.. Не узнал? Светлов Витя. Мы с тобой вместе в предвариловке парились. Ну, шевели извилинами.
— А, компьютерный гений. Как же, помню, — кисло сказал Полярник. — Какими судьбами? Встречаешь кого? Так вроде, кроме меня, никто сегодня не выходит.
— Так тебя и встречаю, — радостно ответил Светлов и, словно они с пеленок были друзьями не разлей вода, принялся забрасывать вопросами, как Полярнику сиделось, и нести тому подобную ничего не значащую ерунду.
Тот что-то отвечал без особого энтузиазма, и Светлов наконец спросил:
— Что кислый такой? Радоваться надо. Воля.
— Да я радуюсь, радуюсь. Просто один подвизающийся в столице человек не станет приезжать к другому человеку, сидящему на зоне под Винницей, едва знакомому, если только он не связывает с этим человеком определенных ожиданий.
— Ну, насчет едва знакомого — это не совсем так. Как видишь, я даже знал, когда именно тебя должны выпустить. И потом, разве это плохо, когда кто-то связывает с тобой ожидания?
Полярник помолчал, не веря, что Светлов окажется настолько злопамятным, что приедет в такую даль мстить лишь за принадлежность к клану аферистов, один из которых сделал ему пакость. В одном он был уверен: простота Виктора Сергеевича была лишь кажущейся, за ней скрывалось двойное, а то и тройное дно этого человека.
— Как сказать. Особенно если не знаешь, захочешь ли ты эти ожидания оправдывать.
— Мои ожидания исключительно положительные. Тут неподалеку есть неплохой ресторан. Отметим твое освобождение. Заодно и поговорим.
От цепкого взгляда Полярника не укрылось, что стекло передней дверцы БМВ чуть приспущено и из образовавшейся щелки торчит ствол помпового ружья. Он не знал, что делать, но знал, что хотел бы сделать: послать Светлова куда подальше вместе с его ресторанами. Ну не станут же они применять силу прямо возле тюремного КПП, тем более стрелять. У ворот, наверное, и не станут, а чуть подальше — очень может быть. Дорога здесь одна. По ней можно идти вправо, можно влево, но какую сторону ни выбери, БМВ все равно быстрее, чем его ноги.
С некоторой долей тоски Полярник оглянулся на тюремные ворота, словно решил попроситься назад, и тут увидел еще двух мордоворотов в спортивных куртках, которые, должно быть, вышли из машины заблаговременно и теперь, по-бычьи наклонив головы, стояли у него за спиной. Выбора не было.