Из горницы доносились приглушенные женские голоса. К маме кто-то пришел. Немудрено, половина одиннадцатого утра.
«Эх, спецназовец ты хренов!..» — Отставной капитан вздохнул и начал подниматься.
К маме пришла какая-то женщина, они сидели за столом, пили чай.
— Здравствуйте, — буркнул Сергей, особо не всматриваясь, вышел на крыльцо, сполоснул физиономию в баке.
На соседнем участке все было тихо. В саду возился Ярослав Григорьевич. Он выстраивал загородку вокруг разросшегося куста смородины. Сергей облегченно вздохнул. Все нормально, утро не принесло новой беды. Диана не выходила, возможно, убежала в свой агрохолдинг. Хотя нет, Сергей тут же вспомнил, что она работала вчера.
Он выкурил первую утреннюю сигарету, уже собрался вернуться в дом, как услышал шум мотора. Его сердце снова понеслось вскачь. Из подъехавшего седана выбрался мрачный как туча Быковский в штатском и потащился к дому Дианы. Практически вся его физиономия представляла собой фиолетовую маску. Распухла челюсть, глаза заплыли.
«Моя работа!» — не без гордости подумал Сергей.
Вероятно, Диана шестым чувством ощутила приближение этой нечисти. Быковский поднимался по ступеням, а она уже вышла ему навстречу, немного бледная, кутаясь в платок. Их беседы Гайдук не слышал. Капитан не орал, злобно говорил что-то. Диана удрученно качала головой, энергично отнекивалась и, кажется, убедила капитана в том, что он здесь ночью не появлялся. Быковский хмуро посмотрел ей в глаза, потом сплюнул, потащился обратно, сел в машину и укатил.
Сергей облегченно вздохнул. Значит, этот тип не помнит, где он был вчера. Смутные подозрения, не более. Но это ведь не вечно, он обязательно выяснит.
Диана улыбнулась ему. Он подмигнул ей в ответ. По движению ее губ Сергей понял, что она будет ждать его вечером, и энергично закивал. Гайдук немного успокоился и вернулся в горницу, где чаевничали женщины.
— Смотри-ка, Клавдия Павловна, — шутливо заметила гостья примерно тех же лет, что и мама, с лицом, усыпанным морщинками. — Зазнался, не узнает.
— Анна Владимировна!.. — всмотревшись, проговорил Сергей. — Да, не узнал, простите, сонный был. А сами почему помалкивали?
Он обнял печально улыбающуюся Анну Владимировну Ткаченко, свою бывшую классную руководительницу. Она жила в соседнем Абразивном переулке, иногда общалась с Клавдией Павловной, хотя и не считалась ее подругой.
— Посмотрите на него, настоящий мужчина! — похвалила Анна Владимировна, освободившись из застенчивых объятий. — Герой хоть куда, а еще не женат. Кандидатура есть на примете?
— Все по порядку, Анна Владимировна. — Сергей улыбался, наливая женщинам чай. — Дайте отдышаться, осмотреться, пожить немного. Не тащите меня под венец, ладно?
Он действительно был рад ее видеть. Эта женщина была для него образцом адекватности и стойкости. Анна Владимировна учила далеко не ангелов. Кто-то из того класса стал военным, врачом, инженером, кто-то — никчемной личностью. Еще в те годы ей жилось несладко. Мужа задавила бетономешалка. Она воспитывала двух сыновей на крохотной жилплощади, держала приусадебное хозяйство, зарплату получала маленькую.
— Дети-то ваши как? — спросил Сергей. — Выросли уже?..
Он не ожидал, что Анна Владимировна вдруг побледнеет и чуть не расплачется. Мама укоризненно покачала головой. Мол, мог бы и не спрашивать. Сергей срочно проглотил язык.
— Все в порядке, живы мои хлопчики. — Анна Владимировна смахнула платком слезинку. — Стасику тридцать два, Павлику тридцать четыре. Он ведь всего на два года младше тебя, Сережа. Стасик в Киеве жил с семьей, программистом работал. Месяц назад забрали в армию и отправили… сам знаешь куда. На той неделе весточку прислал — все в порядке, мол, легкое ранение в ногу, выбирались из окружения. Я спрашиваю: где ты? Как к тебе приехать? А он — нельзя ко мне, не волнуйся, скоро дома буду. А Павлик в Донецке жил. — Анна Владимировна снова не могла сдержать слез. — В автохозяйстве работал. Семьей недавно обзавелся, дочка родилась хорошенькая — Инночка. Не знаю о нем ничего, последний раз звонил в начале июня, сказал, что будет вывозить семью в Россию. С тех пор никаких вестей, телефон выключен, жена молчит. А недавно Коряка ко мне явился, дружок твой бывший. Не дай бог тебе, Сережа, снова с ним связаться. Злой был, пьяный, кричал, мол, знаю, что Павлик записался в «террористы» и теперь воюет в незаконных бандформированиях против… законных. Орал, что всех выведет на чистую воду, никто не останется безнаказанным. — Анна Владимировна жалобно уставилась Сергею в глаза. — Вот объясни мне, как же так вышло, что брат пошел на брата? Что за война такая? Или правду говорят, что на нас напала русская армия? Но мы сами-то кто? Больше половины жителей нашего городка украинского языка никогда не знали.
Сергей усмехнулся и сказал:
— Может, Украина с кем-то и воюет, но только не с русской армией. Все в порядке будет с вашими хлопчиками, Анна Владимировна, не переживайте. Павлик наверняка в России, а Стасик… знаете, от легких ранений еще никто не умирал. А комиссовать могут подчистую.
Остапа Коряку Анна Владимировна помянула зря. Не успела она успокоиться, как за окном загудел сигнал, а через полминуты нарисовался лопоухий черт с глумливой ухмылкой. Он протопал по крыльцу, ввалился в горницу, не вытерев ноги.
— Не раздевайтесь, я по делу, — заявил Коряка, бегло оценив обстановку.
Женщины застыли, Сергей сосредоточенно отхлебывал из кружки.
— Всем привет. Почему собрались больше двух, чего обсуждаем? Надеюсь, независимость, суверенитет и территориальную целостность Украины? Ладно, расслабьтесь, дамы, я не к вам. — Он протопал через горницу и плюхнулся на стул.
На лице Анны Владимировны застыла маска брезгливости. Она опустила голову, чтобы не выдать своих чувств. Потом женщины молча поднялись и вышли в другую комнату.
— А мы чего сидим? — буркнул Коряка, дотягиваясь до стола и хватая сушку. — Готов на шашлык? Забыл уже, о чем договаривались? Живо собирайся. — Он уловил настороженность в глазах Сергея и добавил: — Да не волнуйся, вдвоем будем. Побазарить надо.
— Не грузись ты, Серега, все нормалек, чего волком смотришь? — разглагольствовал Коряка, развалившись на подстилке и кромсая ножом буженину. — Никто тебя не будет упрекать за то, что у москалей служил. Мы же здравомыслящие люди, понимаем, что половина наших кадровых военных — ну, из старшего поколения — служила когда-то в РФ либо оканчивала там военные заведения. Дело не в этом, а в том, настоящий ли ты патриот или просто погулять вышел. Готов ли жизнь за нее отдать, служить ей верой и правдой? Вот так-то, брат.
«А ведь ты сам, скотина, никакой не украинец, — думал Сергей, неприязненно посматривая на бывшего дружка. — Мать из Иркутска, отец из закарпатских русинов. А надо же, вписался в струю».
— Нам без разницы, какой ты национальности — хоть негр или еврей, ради бога. Вот Мишка Угольник, например. Помнишь такого? Хоть и еврей, а пожертвовал на наше благое дело миллион гривен — на партийное строительство, так сказать, в отдельно взятом районе. У нас теперь своя типография, агитационно-просветительские кружки.