Генерал и сам был таким, но ему в чем-то было проще. У него все-таки был род и ислам, который он до сих пор постигал. У этого мужика не имелось ничего, наверное, даже семьи. Иначе он не сидел бы здесь. Вертолетчики бухали дружно, всем экипажем, и генерала это тоже устраивало. Такие вот ребята – как раз то, что ему нужно. Стоило бы навести справки о каждом из них, но времени на это не было. Поэтому генерал просто подсел за их столик.
Мужик, только что солидно отхлебнувший, поднял на него мутные глаза, полные сдерживаемого гнева.
– Чего надо, отец? – спросил он по-русски.
– Заработать есть настроение? – тоже по-русски задал вопрос генерал.
– Это чего?
– Надо кое-кого забрать. Доставить сюда.
– Откуда?
Генерал кивнул.
– Оттуда.
Мужик отставил в сторону пивную кружку. Они и самогон хлебали из них.
– А не пойти ли тебе, отец, подальше, а? Пока беды не случилось.
Генерал прищурился.
– Здесь служил? Пятидесятый авиаполк, командир при выводе был Голованов, начальник разведки – Пискайкин. Оба погибли, первый в восемьдесят восьмом, второй в восемьдесят девятом, при выводе. Еще фамилии назвать? Ты соображай и ни с кем меня не путай.
Мужик отодвинул кружку в сторону.
– Ты кто, отец?
– Группа «Урал». Но работал в основном здесь вместе с «Тибетом». Прежде всего по пленным и по племенам. Если хочешь, наведи справки. Телефон дам.
– А надо-то чего?
– С той стороны группа будет. Ее надо вывезти.
– Где именно?
– Пока не знаю. У дороги или где-то на племенной территории. Шесть человек… если им повезет.
– Вывезти, значит?
– Точно. На территорию Афганистана, на любой аэродром. Дальше – не ваши проблемы.
– И все?
– Все.
– Веселый ты человек, отец! – заявил еще один летун, сидящий за столом, но под взглядом того хмурого типа тут же стих.
– Так ты, отец, кто? Сам по себе или как?
– Или как. Но здесь почти сам по себе. Ты на американцев пашешь, так поработай немножко и на меня. Двести штук. И сто еще за один экипаж. Нужна птичка на подстраховку.
– Почему им сотка?
Типично русский вопрос. Ни один человек кроме нашего его не задал бы.
– Они на подстраховке. Но не вопрос, ладно, им тоже двести. Решено? Кстати, я пока не могу сказать точно. Не исключено, что им придется лететь вместе с вами.
Хмурый тип покачал головой.
– Быстрый ты.
– Я семнадцать пацанов вытащил за два года. Станешь быстрым. Насчет вертолетов не переживай. С твоими работодателями я договорюсь, это моя проблема. Совершенно официально найму вас для внутренних перевозок. Ты ведь по контракту с «Эвергрин» летаешь?
– Контора… контора дяди Никанора.
– Я сказал, что сам по себе. Хоть раньше и был в конторе. Вопросов лишних не задавай, все равно не отвечу. Карту я тебе дам, думай, что по маршруту.
– Позывные, радиоопознание?..
– Пойдешь ночью, горами – какие там позывные?! Не ты первый, не ты последний, я все местные расклады знаю. Если что из техники надо – только скажи. Забирать будешь без посадки, лебедку укрепим. Группу прикрытия тоже найду. Решай.
Мужик поелозил по столу кружкой и заявил:
– Если наркота – всех из вертолета выкину. Вместе с вашей дурью.
– Ты сказал, я услышал. Все?
– Когда лететь-то надо?
– Скоро. Через пару-тройку дней. Времени мало.
– Тогда ладно.
Пограничная зона
19 февраля 2015 года
После разговора Ислама Раппалова с генералом в тюрьме появились военные. Они забрали его оттуда, повезли в Джелалабад, там избили и бросили в какой-то зиндан. Даже не в камеру, а в глубокую яму, дыру, вырытую в земле.
Исламу было страшно, но он крепился. Парень очнулся уже в яме, его бросили туда без сознания. Омерзительный запах сырости, гнили, испражнений вонзился в нос молодого чеченца, как острое шило. Он пошевелился, застонал, затем, держась за стенки, поднялся и осмотрелся. Даже глядеть было больно.
В яме, кроме него, находились еще двое узников. Коренастый крепкий бородач лет тридцати стоял на одной ноге у самой стены, закрыв глаза и шевеля губами. Второй, примерно того же возраста, в грязной белой рубахе и широких пушунских шароварах сидел у стены, прислонившись к ней спиной и поджав под себя ноги. У него была неаккуратная борода средней длины.
– Аллах велик! – сказал он, увидев, что Ислам посмотрел на него. – Ты пришел в себя, брат?
– Салам алейкум! – приветствовал Ислам незнакомца.
– Ва алейкум салам! – проговорил второй и поинтересовался: – Есть хочешь? У нас остался кусок лепешки.
Волна тошноты поднялась к горлу, и Ислам отрицательно покачал головой.
– Тогда давай познакомимся. Я Габбас. А это Ибрагим. Он так встает на намаз, потому что пол грязный, а совершать молитву в дерьме не годится.
– Меня зовут Ислам.
– Очень хорошее имя. – Габбас замолчал, хотя разговор вроде как не был закончен.
Тем временем Ибрагим завершил намаз, с подозрением посмотрел на новичка, сел у противоположной стены и подобрал под себя ноги точно так же, как и Габбас. Пленники не разговаривали друг с другом.
Через некоторое время им принесли еду. Просто кто-то откатил в сторону колесо, которое прикрывало зиндан сверху, бросил в яму лепешку и три пакета с водой. Такие штуковины появились тут относительно недавно, до этого они были распространены лишь в Африке. Просто прозрачный пакет с чистой водой. Надкусываешь край и пьешь.
– Жрите, дети свиньи!
Ибрагим промолчал и даже не двинулся с места. Габбас забрал еду и воду, разломил лепешку на две части, протянул одну из них Исламу вместе с пакетом воды.
– Ешь, брат. Пусть Аллах накормит нас чем-то лучшим в раю.
Ислам посмотрел на Ибрагима, который так и сидел у стены, закрыв глаза. На еду он никак не прореагировал.
– А Ибрагим почему не ест?
– Он постится, – сказал Габбас. – Хочет предстать так перед Аллахом. Ибрагим очень усердный в вере.
Ислам с сомнением посмотрел на бородача, который теперь сидел у стены на корточках, закрыв глаза.
– И сколько он так постится?
– Сегодня начал.
– Шариат запрещает держать пост больше суток без перерыва.
– Аллах простит его и всех нас. Тем более что осталось совсем немного.