Вот тут-то Ислам и услышал первый раз то, что ему было нужно. Он держался у самого края большой группы новоиспеченных моджахедов. Рядом устроились какие-то местные жители. Они ели не рис – он тут был в основном из гуманитарки, несмотря на то что страна выращивала его немало, – а хариссу. Так здесь называлась пшенная каша с мясом, очень мелко порубленным или прокрученным на мясорубке и перемешанным до однородной массы.
Туземцы говорили на урду, но Ислам услышал знакомые слова: «чечен» и «аль-Усман». Парень понял, что речь идет о чем-то, имеющем самое прямое отношение к его делу. Он попытался уловить суть разговора, но не смог. Все-таки его познания в урду были крайне поверхностными.
Закончилось же все дракой, причем началась она ни с того ни с сего. Один собеседник вдруг бросил в лицо другому деревянный круг, который тут использовался как блюдо, и они сцепились. Разняли их быстро. Кто-то из старших влепил обоим по паре затрещин за драку в мадафе, и горячие пакистанские парни вышли на улицу. Судя по взглядам, которыми они обменивались, конфликт был далеко не исчерпан и вполне мог продолжиться уже с использованием огнестрельного оружия.
Путешественники поели и тоже вышли на улицу. Тут к ним подошел какой-то человек и спросил, есть ли тут Ислам с севера. Парень вынужден был сказать, что это он. Этот человек вытащил его из группы и подвел к старому пикапу, возле которого стоял бородач лет сорока в кожаной куртке. Ислам почему-то понял, что перед ним представитель его народа.
– Ты чеченец? – спросил тот на родном языке.
– Да, я чеченец, – ответил Ислам.
– Как тебя зовут?
– Ислам.
– Где твой отец? – Это был очень кавказский вопрос.
– Он умер.
– Садись!..
Ислам забрался в машину. Неизвестный чеченец вывернул с небольшой площади у мечети и двинулся по дороге, ведущей в горы.
– Куда мы едем? – спросил Ислам.
– У нас лагерь далеко в горах. Амиру понравится, что ты из нашего народа. Мы, чеченцы, должны держаться друг друга.
– Да, это правда.
– Ты сказал, что твой отец мертв. Как это произошло?
– Его убили.
– Русские?
Ислам понял, что надо соврать, но так, чтобы оставаться как можно ближе к истине.
– Да, неверные. Один из них торговал запретным.
Водитель прищелкнул языком, типично по-кавказски. Его, как и всех горцев, распирало желание похвастаться, он не мог держать язык за зубами.
– Аллах даст, мы еще будем брать Москву точно так же, как они взяли город Грозный. У нас в зиндане сидят два русских раба. Наш амир захватил их, чтобы получить выкуп. Хвала Аллаху, русские такие глупые, что суются сюда, на земли правоверных. За них заплатят выкуп, и мы будем богатые. – Водитель толкнул Ислама в плечо и заявил: – Сам понимаешь, твоей доли тут нет, ты только пришел. Но амир часто выходит на пути Аллаха, и наши бойцы, которые идут с ним, никогда не будут бедными. Я тут четыре года. По милости Аллаха уже дом могу купить. Мы тут самые богатые, а местные – полное ничтожество. Жить не умеют!..
– Я тут видел, вернее, слышал, как двое местных в мадафе что-то говорили, упоминали шейха Усмана и чеченцев. Потом один бросил другому в лицо блюдо, и они подрались прямо там, в мадафе.
– Шайтан их забери, какие негодяи! Пусть Аллах их накажет.
– Я не знаю язык, брат, и не понял, о чем они говорили. Может, о чем-то плохом?
– Зато я знаю, о чем они говорили. Это отступники, не обращай на них внимания.
– Отступники?
– Да, из местных. Они осуждают нас за то, что мы берем заложников и ведем джихад. За все сразу. Эти люди полны греха. Они поклоняются местным шейхам и тем самым придают Аллаху сотоварищей, соблюдают всякие здешние традиции.
– Брат, а разве держаться за традиции нехорошо?
Чеченец отрицательно покачал головой и сказал:
– Нет, брат. Я выселился сюда и только тут понял, что такое настоящая вера и джихад. Мы были недостаточно усердны в поклонении Всевышнему и не хотели идти по пути, начертанному Им. Поэтому Аллах отвернулся от нас и дал победу неверным. Наш народ теперь страшно унижен и находится под пятой русских захватчиков. Что мы сделали? Вместо того чтобы помочь братьям, освободили только свою республику и остановились. Мы разругались с ингушами, и они отделились от нас. А ведь это такие же мусульмане!.. Вот Аллах и прогневался на нас.
– А разве шейх Идрис, Шамиль Басаев, не повел людей в Дагестан?
– Через три года? И сколько народа с ним пошло? Мы называем себя джигитами и настоящими мусульманами. При этом один из нас вышел с шейхом Идрисом, а девяносто девять остались сидеть в своих домах, говорить, что они мусульмане, усердствовать в намазе. Да ты хоть какую набей шишку на лбу, колотя им об пол, но все равно не сравнишься с тем, кто вышел на пути Аллаха!
– Ты прав, брат, – сказал Ислам.
– Да, только Аллах дал мне понимание этого слишком поздно. Я теперь выселился, а мой брат служит в отряде у Кадырова. Он стал главой семьи. Клянусь Аллахом, когда мы вернемся, я зарежу Аслана. Это будет первое, что я сделаю дома.
Тут Ислам окончательно убедился в том, что генерал Чамаев прав, что те, кого он считал праведниками, на деле великие грешники. Вместо прямой и ясной дороги в рай они бредут в ад кривой тропой, обильно политой кровью. Каждый приближает их к шайтану и удаляет от Аллаха. Любой честный человек на Кавказе должен вступить с ними в войну и сделать все, чтобы они не прошли. Даже если потребуется отдать за это жизнь, все равно такая плата будет ничтожной по сравнению с тем, что произойдет, если черное воинство ворвется в их горы.
Они прибыли в какое-то высокогорное село. Конец пути машина преодолевала, наклонившись так, что вот-вот, еще немного, и она перевернется. Кишлак был небольшим, вокруг него не работали люди, не играли дети, не паслись козы и овцы. Из этого Ислам заключил, что жители покинули свое селение. Водитель загнал автомобиль во двор, а потом улицей провел парня в другой дом. Тут тоже не было видно живности и детей, но во дворе кипел на огне большой котел, из которого можно было накормить целый джамаат зараз.
Амир был явно чем-то озабочен. Он говорил с кем-то по сотовому, и им пришлось ждать.
Потом этот мужчина коротко глянул на Ислама и осведомился:
– Давно встал на джихад?
– Два с половиной года, эфенди, – сказал Ислам, и это было правдой.
– В розыске?
– Да, эфенди.
– Стрелять из «РПГ» умеешь?
– Да, эфенди.
Амир перевел взгляд на того человека, который привез парня сюда, и приказал:
– Бери в свой джамаат.
Водитель пикапа похлопал Ислама по плечу и сказал: