— И что, если…
— И то! Да ты молоток! Ты их не отпустил, понимаешь, ты висел на хвосте до последнего, а такого не смог бы никто из нас. Ты находчив, ты готов на все ради выполнения задания. Я бы вот с таким синяком после попадания пули в бронежилет вообще не поднялся бы, а ты на уколах добрался сюда. Микола вон тигров до дрожи боится! Правда, Микола?
Мовчун изобразил, как он дрожит всем телом. Получилось что-то вроде колебания водонапорной башни во время землетрясения. Дмитрий не выдержал и улыбнулся.
— Ну, наконец! — похлопал его по руке Борщевский. — Заруби себе, Димон, что у нас главное — это напарники, что у нас в одиночку не работают. Ты себе даже не представляешь, какого уровня бывают задания. А шуточки… Они от общего оптимизма, а не от злобы. Давай-ка вколем тебе обезболивающего, и таблеточку вот возьми. И поскачешь ты у нас, как молодой конь.
Через несколько минут Дмитрий почувствовал себя почти совсем хорошо. Но больше всего ему было хорошо оттого, что с ним поговорили наконец по-человечески.
Стусло вдруг поднял руку, и оба его помощника послушно присели на колено, взяв под наблюдение каждый свой сектор. Впереди было не совсем тихо. Там пахло кровью, смертью, и там топталось множество маленьких ног и ворчало множество хищных пастей. Неожиданно за кустами воцарилась тишина, а потом снова топот ног, шелест кустов.
— Учуяли, — вдруг громко произнес Артист, но не поднялся, ожидая команды командира.
Стусло недовольно обернулся, но потом, видимо, понял смысл произнесенного и соотнес его со своими ощущениями. Сделав знак следовать за ним, он приложил к плечу откидной приклад «Вихря» и двинулся вперед.
Перед глазами троицы открылась довольно мрачная картина. Прогоревший костер, банки из-под тушенки, пустой рюкзак, брошенная бейсболка защитной расцветки. И вокруг всего этого во множестве звериные следы на влажной рыхлой земле. Явно здесь был лагерь, но в эту картину никак не вписывался труп.
Стусло приказал знаком обследовать периметр, а сам, морщась, подошел к мертвецу. Парень не славянин, что-то в нем есть кавказское. И кто же ему так профессионально горло располосовал? Борщевский повернулся к своим бойцам, ожидая их мнения. Артист чесал в затылке, а Мовчун с равнодушным видом двинулся дальше и исчез за кустами.
— Димон, этот тип тебе не знаком? Может, в научном центре ты его видел во время их атаки?
— Я видел тех, кто там и остался. А тех, кто ушел… увы! Там пришлось гранату взрывать. Дымно было.
— Да-а, хреново, что нам пока лишь трупы встречаются. Побеседовать о жизни не с кем. И где его нога?
— Может, его пытали, может, это и есть тот самый молодой ученый, который попался бандитам в руки? А может, это один из них, и ему пытались ампутировать ногу?
— Топором? — Борщевский пнул ногой топор, на котором запеклась потемневшая уже кровь.
— Этого мы знать не можем, — покачал головой Дмитрий. — Волки ногу попортили, и теперь не понять, как и чем ее отделили.
— И зачем? А может, волки ее совсем отгрызли и съели. Микола! — позвал Борщевский появившегося на поляне Мовчуна с автоматом на плече. — Микола, ты там человеческой ноги не видел? Мы тут спорим, кто и зачем ее оторвал у этого трупа.
— Там не только нога, там целый труп висит. Если вы грешите на волков, то они людей за ноги не вешают, они их сразу едят.
— Что? Еще один?
Борщевский и Ливанов бросились в кусты и вышли на еще одну небольшую полянку на берегу реки. Здесь висел вниз головой, едва не касаясь руками земли, труп молодого человека. У него тоже было перерезано горло, а еще обезображена нога. Было ощущение, что с бедра этого человека умышленно срезали пласты мяса. Картина была не для слабонервных.
Борщевский вернулся на поляну, где у бандитов был лагерь, и уселся на бревно, положив автомат на колени.
— Давайте думку думать, парни, — серьезно произнес он. — Что вы по этому поводу скажете?
— Если бы мы слышали звуки стрельбы или видели множество стреляных гильз, — пробасил Мовчун, — то я бы сказал, что тут был бой. А это… погибшие или пленники.
— Они могли быть заложниками бандитов, — потер свой большой нос Борщевский.
— Из пассажиров бандиты с собой взяли девушку и парня, — напомнил Ливанов. — Тот, что висит в кустах, одет в джинсы и кроссовки. Этот, — кивнул он на труп без одной ноги, — одет в новенький противоэнцефалитный костюм и новые сапоги. Помните, что у бандитов в тайге было спрятано заготовленное заранее снаряжение? Так что, как ни крутите, этот — бандит, а там заложник. Где девушка и еще трое бандитов, мы не знаем.
— И где шустрый ученый — тоже, — вставил Мовчун.
— Насчет ученого пока погодим думать, а насчет бандитов можно попытаться.
Борщевский достал из кармана куртки пеленгатор и нажал кнопку. В какой-то момент его брови взлетели высоко над переносицей, потом он медленно поднялся и стал крутиться вокруг своей оси. Мовчун с Артистом с интересом наблюдали за ним, ожидая комментариев. Наконец Стусло определился с направлением, повернувшись лицом к реке, но присел на одно колено и потянулся за автоматом. Артист и Мовчун мгновенно изготовились к бою, рассыпавшись по открытой площадке и взяв под контроль реку и окружающие заросли.
— Там, — произнес наконец Борщевский, махнув рукой на реку.
— Что там? — недовольный заминкой, спросил наконец Мовчун. — Что ты темнишь?
— Сигнал идет оттуда, контейнер там, — нерешительно ответил Борщевский. — Совсем рядом. Тут что-то не так. Парни… Артист, ты прикрываешь нас со стороны деревьев, а мы осматриваем русло реки. Пошли, Микола!
Дмитрий сидел и внимательно следил за зарослями, стараясь не пропустить ни одного постороннего звука. Волки, которые набрели по запаху крови на эту поляну, давно удрали. Других хищников, которых могла привлечь мертвечина, пока не было. Наверное, боялись людей и запаха железа.
За его спиной Мовчун и Стусло метр за метром обследовали русло, шарили в камнях, обходили прибрежный кустарник. Борщевский крутился со своим прибором и ругался на чем свет стоит. Потом оба притихли, и Дмитрий перестал их слышать.
— Вот это засада! — раздался наконец удивленный голос Мовчуна. — Охренительный подарок!
Дмитрий бросил короткий взгляд на реку. По колено мокрые Стусло и Мовчун стояли и рассматривали наполовину прозрачный пакет, в котором угадывалось нечто, похожее по форме на недостающую ногу. Наконец все трое собрались на берегу, рассматривая находку. В герметичной упаковке, похожей на пакет для образцов, лежала сине-бледно-серая человеческая нога, отрубленная сантиметров на пятнадцать выше щиколотки. Хорошо была видна большая бородавка. Здесь же в упаковке лежал и белый пластиковый контейнер, по описанию похожий на тот, что похитили бандиты.
Борщевский покосился на своих товарищей, которые смотрели на него выжидающе, потом вздохнул и стал распаковывать пакет. Он осторожно извлек контейнер, открыл его, и все увидели большую ампулу под притертой пробкой, наполовину заполненную бесцветной жидкостью.