Сегодня же вопросы, которые она формулировала так и этак, словно пытаясь найти скрытый ответ в самом вопросе, обрели более явственную, конкретную форму.
– Кто из девушек крадет дорогие безделушки в Гренвилл-парке? И кто эта «она», которой так боится Диана? – Эмили чувствовала, что должна найти ответы, и поскорее. Пожалуй, на первый вопрос ответ у нее появился сразу же после того, как экономка рассказала о кражах. В том, что воровкой может быть Бланш Гунтер, леди Гренвилл была почти уверена. Почти, потому что после множества совершенных ошибок она дала себе слово быть осторожнее в суждениях.
Без доказательств обвинить мисс Гунтер невозможно, но Эмили давно подмечала в глазах Бланш зависть, когда девушка смотрела на роскошные платья и драгоценности дам, проживающих в поместьях вокруг Торнвуда. Леди Гренвилл хорошо помнила, как девушка смотрела на изумруды миссис Блэквелл в тот день, когда первые ученицы пансиона сопровождали миссис Рэйвенси на благотворительную рождественскую ярмарку.
– Что она делает со всеми этими шкатулочками и статуэтками? – Эмили вспомнила список, составленный экономкой. – Оставить их себе она не может, значит, она должна как-то избавиться от них, скорее всего продать, чтобы иметь возможность потратить деньги на новую шляпку или перчатки. Как жаль, мисс Гунтер, стремление стать богаче пересилило вашу честность… Может быть, стоило бы обыскать спальню Бланш, чтобы найти украденное? Но девушка хитра и может заявить, что нечистая на руку служанка нарочно подбросила ей похищенную безделушку – это весьма популярный сюжет в романах, и Бланш наверняка сумеет отговориться. Нет, поймать ее можно только за руку! Надо ли мне сказать миссис Даррем, чтобы пристальнее следила именно за этой девушкой? Или я ошибаюсь, и воровка – Диана? Или Полли? А если они все трое сговорились? А Бет знала о вероломстве своих подруг, решивших обокрасть дом, в котором их приняли со всей добротой и заботой? Боже, я, кажется, вот-вот приду к мысли, что бедняжку убил кто-то из учениц пансиона!
Получается, кражи и убийство могут быть звеньями одной цепочки, за которую ухитрилась потянуть миссис Даррем! Выходит, суперинтендент Миллз должен знать и о воровстве в Гренвилл-парке, и о разговоре девушек?
– Нет, я не могу представить себе, что кто-то из этих трех девушек – убийца! Ни одна из них не напоминает мне Кэтрин Рис-Джонс. – Эмили мысленно отмахнулась от ужасной сцены, развернувшейся в доме Рис-Джонсов в тот день, когда преступления Кэтрин были разоблачены. – Я допускаю, что бедность и связанные с ней унижения могли подтолкнуть одну из них к воровству, но чтобы убить, надо быть злодеем или безумцем! Пока я ничего не скажу ни Миллзу, ни кому-либо другому. Да мне и вовсе пора прекратить думать обо всех этих ужасах, иначе я не смогу радоваться счастью Кэролайн и Филиппа!
Только мысль о том, что скоро она увидит радостные лица сестры и ее жениха, позволяла Эмили засыпать каждую ночь, порой так поздно, что до пробуждения прислуги оставались даже не часы, а минуты. Вот и сейчас леди Гренвилл убаюкивала себя воображаемыми картинами скорой свадьбы до тех пор, пока эти картины не сменились другими, посылаемыми ей из другого мира, призрачного мира сновидений.
Казалось бы, неприятностям пора было покинуть Гренвилл-парк и найти себе другое пристанище, но кто-то свыше решил иначе. Накануне отъезда в поместье лорда Уитмена заболел лорд Гренвилл. Эмили два часа проплакала от обиды на судьбу и злости на Уильяма, который будто нарочно простыл именно тогда, когда от него требовалось исполнение светских обязанностей.
Как и предрекала миссис Даррем, погода испортилась, косые полосы дождя, сносимые ветром, на два дня заперли обитателей Гренвилл-парка в комнатах. На третий день дождь прекратился, хотя тучи никуда и не делись, и лорд Гренвилл собрался проехать с управляющим на одну из ферм, поздравить арендатора с рождением сына.
– Тебе обязательно нужно ехать сегодня? – недовольно спросила Эмили, когда за завтраком муж сообщил ей о своих намерениях. – Эти тучи словно прогибаются под тяжестью скопившейся в них воды, и через час или два вся эта вода потечет тебе за воротник!
– Я уже откладывал эту поездку дважды, – с раздражением отозвался Уильям. – Тебе известно, как я дорожу добрыми отношениями со своими фермерами…
– Ты мог бы поехать через неделю, когда мы вернемся. – Леди Гренвилл уже знала, что проиграла: при других леди лорд Гренвилл не позволит себе уступить просьбам жены.
– Я должен поехать и одарить родителей и младенца, – решительно заявил джентльмен. – После полудня я уже буду дома!
Леди Боффарт выразительно посмотрела на племянницу, но Эмили и сама понимала – спорить с Уильямом бесполезно. Он становился все более раздражительным по мере приближения венчания Кэролайн – с некоторых пор лорд Гренвилл не любил свадьбы.
Словом, Уильям поступил так, как требовало его мужское самолюбие, и отлично прокатился верхом под потоками не заставившего долго себя ждать дождя. Уже перед обедом упрямца охватила лихорадка, в носу захлюпало, а в горле как будто скребся какой-то маленький зверек, пытающийся выбраться наружу при помощи острых когтей.
Когда камердинер лорда Гренвилла сообщил его супруге, что его господин не выйдет к обеду, так как чувствует себя недостаточно хорошо, Эмили нервно рассмеялась, но смех вскоре сменили злые слезы. Леди Боффарт немедленно послала экипаж за доктором Вудом, который вынес свой вердикт – жизнь Уильяма вне опасности, но ему лучше оставаться в постели и не пугать своим видом гостей на свадьбе Кэролайн.
– Он сделал это мне назло! – возмущалась леди Гренвилл, нервно бродя по гостиной, причиняя больной ноге ненужные страдания. – Я знала, что он не хочет ехать в дом моего отца, но не думала, что он найдет повод избежать поездки!
– Прекрати, дорогая, твой муж не из тех, кто любит понежиться в кровати, притворяясь больным и изводя домочадцев своими капризами. – Леди Боффарт понимала досаду племянницы, но ничуть не расстраивалась из-за того, что чересчур серьезная физиономия лорда Гренвилла не будет маячить среди улыбающихся гостей.
К вечеру Эмили немного успокоилась, но злость не прошла, и она не сочла необходимым сидеть у постели супруга, подавать ему платки или читать газету, как подобает заботливой жене. И все же она тревожилась из-за его здоровья.
– Хорошо, что Агнесс останется здесь! Я уговорила ее задержаться до нашего возвращения, – сказала она тетушке. – Уильям всегда приветлив с миссис Рэйвенси и будет рад ее обществу, а она сможет присмотреть за ним и уговорить его принять лекарство, если он станет упрямиться. Думаю, из нее вышла бы прекрасная сиделка!
Леди Боффарт лишь хмыкнула и покосилась на Эмили, но ничего не сказала. Да и о чем тут говорить?
19
«Я до сих пор не могу поверить в этот подарок судьбы! Леди Гренвилл и ее тетушка уехали из Гренвилл-парка, а лорд Гренвилл остался дома! Как же я благодарна небесам за его простуду!
Все последние недели я медленно, но неуклонно приближалась к своей цели и все же не надеялась, что смогу продвинуться очень уж далеко. Единственным недостатком моего плана мне видится его неспешность, но я уже столько ждала то одного, то другого… кажется, вся моя жизнь в последние годы состоит из одного только ожидания. Подожду я и теперь, ошибка может стоить мне очень дорого!