«Сесть ему незаметно на хвост будет трудновато!»
От Елисейских Полей до Венсенских ворот было пять станций, но из-за наплыва пассажиров Туретт вполне мог от него ускользнуть, особенно если бы снял головной убор. Легри увидел, как Робер протянул билет контролерше, водрузившей поверх шиньона полицейский головной убор, и бросился вперед, расталкивая пассажиров и оставаясь глухим к их протестам. Проездной документ Виктору удалось заполучить спустя несколько секунд после Туретта.
Внизу его с презрительным видом встретили сразу две соломенные шляпы. Одна плыла к краю платформы, другая стояла на месте. Какой из них отдать предпочтение? Легри попытался рассмотреть лицо владельца второй, но в этот момент перед ним встал служащий в красной ливрее с буквой «М» и во весь голос объявил:
– Поезд на станцию прибудет через три минуты! Вы не замерзли?
– Ага, воздух прямо-таки пропитан простудой, – весело бросил уличный сорванец.
– Да нет же, – возразила дебелая дама, которая столкнулась с Виктором и чуть было не сбила его с ног, – в метро можно хоть весь отпуск провести, не правда ли, сударь?
Виктор послал ей вслед проклятие. Ни одной соломенной шляпы на горизонте больше не было.
Чтобы обнаружить Туретта, он несколько раз подпрыгнул. Кошмар какой-то! Теперь в водовороте котелков, фуражек и дамских шляп с перьями кружили уже не два соломенных головных убора, а три, четыре, пять!
В приступе гнева Легри бросился вперед.
– Извините, простите. Боже праведный! Мой малыш, я его не вижу!
– Осторожнее, черт бы вас побрал, по рельсам пущен электрический ток, стоит к ним прикоснуться, и все – каюк!
– Протяните вашему малышу руку!
– Дамы и господа, отойдите!
У перрона остановились три вагона. Служащие открыли двери, и все бросились занимать места на скамейках.
Несмотря на все его сопротивление, толпа внесла Виктора внутрь первого вагона, где располагалась кабина машиниста поезда и его помощника.
Поезд тронулся в путь и втянулся в ярко освещенный тоннель. Легри ухватился за центральную стойку, не обращая ни малейшего внимания на экскурсовода в униформе, вовсю надрывавшего глотку:
– Дамы и господа, в этом месте начинается холм Елисейских Полей. Мы движемся вдоль канализационного коллектора. Через пять минут будет станция «Пале-Руаяль». Не устраивайте давку.
Виктор почувствовал прикосновение к позвоночнику чьих-то округлых форм.
«Метропроказница какая-то», – подумал он, констатируя дружелюбную самозабвенность опьяненных скоростью дам.
– Похотливый самец! Как вам не стыдно! Теперь у меня будет синяк! – возмутилась какая-то матрона.
По вагону пополз шепот, и Виктора смерили взглядом несколько дюжин глаз.
– Этот господин оскорбил меня неуместным жестом, – бросила она.
– Но мадам, это не я…
Легри опустил голову и принялся разглядывать туфли. «Он здесь! Да, это Туретт! Каналья! Он вот-вот от меня уйдет! Нужно пробиться к выходу!»
– Дамы и господа! Поезд прибывает на станцию.
Служащий, вручную открывавший и закрывавший двери, обеспечил высадку и посадку пассажиров. Белая соломенная шляпа с черной лентой маячила в нескольких метрах впереди. Виктор спрыгнул на платформу и взбежал по лестнице. Его сердце билось не в такт. Он выбежал на свежий воздух, пошатываясь от того, что столь быстро преодолел такое расстояние. Белая шляпа с черной лентой двигалась по направлению к «Гран Магазен дю Лувр» [113] , Виктор следовал за ней по пятам. Лавируя меж двух потоков карет, человек пересек площадь. В какой-то момент Легри подумал, что потерял Туретта из виду, но потом увидел, что тот подошел к фанфарону, чья рыхлая фигура поразительно напоминала очертания толстяка, с которым он встречался на минувшей неделе, когда стоял с комиссаром Вальми у входа в «Отель Трокадеро».
«Это сон! Янг?.. Меня преследуют видения…»
Он стал пробираться среди разбившихся на группки недовольных кучеров.
«Это Янг!.. Эх, если бы мне удалось подслушать их разговор!»
Два приятеля скрылись в чреве «Гран Магазен дю Лувр». Виктор остановился перед витринами, за стеклом которых толпились покупатели, привлеченные распродажей белья. Через некоторое время он ушел. Что ни говори, но он раздобыл сведения первостепенной важности: Туретт и Янг были знакомы. Эту информацию он обдумывал все время, пока шел по улице Риволи до остановки омнибусов, курсирующих между площадью Мадлен и площадью Бастилии.
Жозеф не на шутку заскучал и стал сомневаться в целесообразности возложенной на него миссии.
«Если так будет продолжаться и дальше, уйду в монастырь братьев-капуцинов».
Он ощутил нарастающий в душе протест и пожалел, что рядом нет рикши, ведь когда моральный дух не на высоте, у тебя нет ни крошки хлеба, а желудок сводит от голода, то худшее, что может быть, – это одиночество!
Японская труппа разбрелась по саду театра, до начала второго представления «Гейши и рыцаря» оставалось еще больше часа.
Электрический ток воспламенил весь огромный балаган хаотичным нагромождением сияющих ламп. Усталость взяла верх над волей. Немного успокоившись по поводу ближайшего будущего Кэндзи, Жозеф решил уйти, предварительно купив лотерейный билет – в надежде, что он позволит ему пополнить кубышку, предназначенную для ремонта в квартире Эфросиньи. Пиньо стал прокладывать себе путь по Парижской улице, запруженной прожигателями жизни, жаждущими пошлых наслаждений. Пора было отправляться на встречу с Виктором на Лионскую улицу.
Жозеф плюхнулся на скамью на верхнем этаже «Пикколо нуво».
– Меня измучила жажда, я хочу есть и больше не желаю слышать ни о японском театре, ни о рикшах! – бросил он Виктору с Дагланом, которые сидели напротив.
– О рикшах? – удивился Виктор. – Они-то здесь при чем?
– Да так, ни при чем. Просто один такой донимал меня своим словесным поносом, пока я дежурил у театра. Пристал ко мне как банный лист!
– Две ваши первые жалобы мы удовлетворим, – продолжал шурин, – панированный эскалоп со стаканчиком красненького прогонят вашу досаду?
– Еще как! Я уже стал сходить с ума и думал, что врасту корнями в эту улицу, где все обращаются с вами на редкость скверно! Требую исчерпывающих объяснений.
Виктор вкратце обрисовал ситуацию, поведал о краже, совершенной Дагланом, и рассказал об участии в расследовании Таша.
– Туретт искал Ихиро, Янг искал сумку, а она у нас, – в заключение сказал он, – мы ждали вас, чтобы заглянуть в нее вместе.
Они открыли коричнево-серую холщовую сумку с морским якорем на боку. Из нее пахнуло средством для борьбы с молью. В верхней части лежали тщательно отутюженные рубашки. Даглан переложил их на скамью. В нижнем отделении были свалены друг на друга бумажные пакеты. В каждом из них хранилось по великолепному перу. Здесь их были сотни – бежевых, белых, переливавшихся всеми цветами радуги. Даглан присвистнул.