– Не надо. Пусть едет со мной один из твоих стражей – тессалийцев.
– Как тебе угодно!..
…Уединившись в своей спальне, Таис вышла лишь к вечеру и приказала Эрис принести киуры из запасов, которые они сделали с незабвенной Эгесихорой еще в Спарте.
Эрис протянула руку и слегка коснулась горячими пальцами запястья афинянки.
– Не трави себя, госпожа, – сказала черная жрица.
– Что ты знаешь об этом? – грустно и убежденно ответила гетера. – Когда бывает так, то Гея неумолима. А я не имею права позволить себе иметь дитя от будущего владыки Ойкумены.
– Почему, госпожа?
– Кто я, чтобы родившийся от меня сын стал наследником великой империи? Кроме плена и ранней смерти, он ничего не получит от судьбы, игравшей всеми, кто таит думы о будущем, все равно – темные или светлые.
– А девочка?
– Нельзя, чтобы божественная кровь Александра испытала жестокую судьбу женщины!
– Но дочь должна быть прекрасной, как сама Афродита!
– Тем хуже для нее.
– Не опасайся, госпожа, – меняя тон, твердо сказала Эрис, – у тебя ничего не будет. И не пей киуры.
– Как ты можешь знать?
– Могу и знаю. Все мы посвящены в древнее знание Кибелы о тайне влияния луны на человека. От нее зависит все в женском тело. У тебя ничего не будет – ты встретилась с царем как раз в такое время, когда все позволено.
– Почему же мы, обучаемые всей мудрости женского искусства, не знаем этого? – изумленная Таис даже привскочила.
– Потому что знание это тайное. Нельзя освободить женщину от власти Геи-Кибелы, иначе прекратится род человеческий.
– Может быть, ты откроешь мне эту тайну?
– Тебе можно. Ты служишь другой богине, но цели ее те же, что у Великой Матери. Однако, пока я с тобой, я всегда скажу тебе, какие дни будут без последствий.
– Пока ты со мною. Но когда тебя не будет…
– Я буду с тобой до смерти, госпожа. Умирая, расскажу тебе все…
– Кто это собирается умирать? – прозвенел веселый голос.
Таис, взвизгнув от радости, бросилась навстречу Гесионе. Женщины обнялись и долго не отнимали рук. Каждая ждала этой встречи, после того как разошлись в противоположные стороны пути всадницы Таис и морехода Гесионы.
Афинянка потащила подругу на солнечный свет веранды.
«Рожденная змеей», как некогда прозвала ее ревнивая Клонария, очень похудела, лицо и руки ее обветрились, она остригла волосы, как наказанная за неверность жена или беглая рабыня.
– На кого ты стала похожа! – воскликнула Таис. – Неарх возьмет другую, здесь, в Вавилоне, полно обольстительниц.
– Не возьмет, – с такой уверенностью и спокойствием ответила фиванка, что гетера почувствовала: действительно не возьмет.
– Надолго? – спросила Таис, ласково гладя загрубевшую руку подруги.
– Надолго! Неарх после победы у Гавгамелы устроит здесь верфь и стоянку кораблей. Будет плавать к Арабии, но ненадолго и без меня. Как хорошо, звезда моя! Победа, окончательная!
– Не все так. Не все еще кончено с Персией. А потом, насколько я понимаю Александра, предстоит еще долгий поход до края Ойкумены. Мы-то с тобой не пойдем туда, останемся где-нибудь здесь…
– Мне Вавилон не нравится! Обветшалый город былой славы… А мне еще не нашли здесь жилья!
– С Неархом?
– Неарх будет жить около кораблей, приезжая сюда.
– Тогда поселись у меня. Места достаточно.
– Таис, филэ, лучшее, о чем я могла думать, – найти тебя и жить с тобой!.. У меня пока нет и городской служанки.
– Найдется. У меня они тоже не вавилонские, а издалека.
– Очень интересна эта, черная. Как ее зовут?
– Эрис.
– Жуткое имя: богиня раздора из темного мира.
– У них у всех такие имена. Она ведь бывшая жрица, как и ты, только павшая, а не плененная. Служила куда более грозной Матери Богов. Я расскажу тебе о ней потом, сначала мне надо узнать о вашем плавании.
– Хорошо. Знаешь, у Эрис странные глаза.
– А, ты заметила!
– Мне показалось, что в ней вся женская глубина, темная, как в мифической древности, и в то же время жадная к новому и прекрасному.
– Но довольно о рабыне, рассказывай о себе.
Повествование Гесионы не затянулось. Все было куда проще, чем у Таис. Вначале она сопутствовала Неарху до верхнего течения Евфрата, где были спешно устроены заготовки леса для кораблей. Затем они объехали несколько городов Сирии, где можно было найти запасы сухого, выдержанного дерева. Бесчисленные обозы свозили дерево к «царской дороге», а потом по реке его сплавляли до нижней переправы через Евфрат. Там Неарх устроил верфи для боевых судов.
– Подумать только! Я проплывала мимо них ночью, – воскликнула Таис, – и не подумала о тебе!
– А меня и не было там. После вести о великой победе Неарх поплыл вниз, и мы с ним побывали у самого слияния обеих рек, там, где болота занимают громадное пространство. Туда, наверное, придется ехать еще раз, а это очень плохое место…
– Кто же направил тебя сюда, в Лугальгиру?
– Твой герой – тессалиец Леонтиск. Как он влюблен в тебя, милая Таис!
– Знаю и не могу ответить ему тем же. Но он согласен на все, лишь бы быть около меня.
– На эти условия согласятся еще тысячи мужчин. Ты все хорошеешь и, пожалуй, никогда еще не была столь красива.
К великому удивлению Гесионы, Таис разрыдалась.
В большом тронном зале Южного дворца из темно-синих глазурованных кирпичей с орнаментом в виде желтых столбиков Александр председательствовал на совете военачальников. Только что прибывший Птолемей, едва успев смыть пот и пыль знойной дороги, доложил о сокровищах, захваченных в сдавшейся без боя Сузе. Помимо серебра, золота, драгоценного вооружения, в Сузе хранились статуи, вывезенные Ксерксом из разграбленной им Эллады, и особенно афинская бронзовая группа тираноубийц Гармодия и Аристогейтона. Александр велел немедленно отправить скульптуру в Афины. Эта пара мощных воинов, делающих совместный шаг вперед, подняв мечи, на тысячелетия вперед будет вдохновлять скульпторов, как символ боевого братства и вдохновенной целеустремленности.
Птолемей оставил сокровища на месте под охраной всего своего отряда, слишком малочисленного, чтобы сражаться в открытой степи, но достаточного, чтобы защитить добычу в укрепленном городе. Пятьдесят тысяч талантов лежало в Сузе – столько серебра рудники на родине Александра могли добыть разве за полвека. Но, по сведениям персов, главная газафилакия – казна персидской державы – собрана в области Парсы, в столице царей Ахеменидов, названной греческими географами Персеполисом. Больших скоплений войск в Парсе нет, Дарий пока находится на севере.