Я не могу оторвать взгляд от ее груди, быстро опускающейся и поднимающейся, и она вдруг открывает глаза. Ее прекрасное лицо озаряет улыбка, и я не могу не улыбнуться, когда она пальцем манит меня к себе.
– У тебя есть презерватив? – с хитрым взглядом спрашивает она, когда я наклоняюсь к ней.
– Да… – отвечаю я. Ее улыбка исчезает, она хмурится, и я надеюсь, что ее это не разозлит. – Это просто привычка, – честно признаюсь я.
– Неважно, – бормочет она и смотрит на мои джинсы, которые лежат на полу.
Потом встает, поднимает их и роется в карманах, пока не находит то, что искала.
Я нехотя беру презерватив и смотрю ей в глаза.
– Ты уверена? – спрашиваю я уже в двадцатый раз.
– Да. И если ты спросишь еще раз, я возьму твой презерватив и пойду к Тревору, – резко отвечает она.
Я опускаю взгляд на нее. Сегодня она ни перед чем не останавливается, но я не могу представить ее ни с кем, кроме меня. Может, потому что одна мысль об этом меня убьет. Сердце начинает бешено стучать, и я злюсь, когда представляю ее с этим лицемером Ноем.
– Ну, как хочешь, он будет… – начинает она, но я закрываю ей рот рукой, и она замолкает.
– Даже не смей заканчивать эту фразу, – раздраженно говорю я и чувствую, что под моей рукой ее губы расплываются в улыбке.
Я знаю, что это все неправильно – то, как она пытается злить меня, то, что я трахаю ее, когда она напилась, – но, кажется, мы оба не можем остановиться. Я не могу отказаться, когда знаю, что она хочет меня, и есть шанс… небольшой шанс на то, что она вспомнит, как хорошо нам вместе, и позволит мне начать все сначала. Я убираю руку и открываю презерватив. Надеваю, и она тотчас садится мне на колени.
– Сначала я хочу так, – настаивает она и берет меня рукой, прежде чем опуститься. Я пораженно издаю полный наслаждения вздох, а она продолжает двигать бедрами. Ее бедра описывают круг, создавая прекрасный ритм. Очертания ее тела, ее идеальные изгибы меня завораживают; сверху она кажется такой сексуальной. Я знаю, что не продержусь долго, – я уже столько времени не был с ней. В последнее время я удовлетворял себя сам, представляя ее.
– Говори со мной, Хардин, говори, как ты всегда это делал, – просит она и, наклоняясь, обнимает меня за шею.
Меня злит, что она сказала «делал» – как будто это было так давно. Я слегка поднимаюсь, чтобы отвечать ее движениям, и говорю ей на ухо:
– Тебе нравится, когда я говорю тебе грязные словечки, правда? – вздыхаю я, и она стонет. – Отвечай, – говорю я, и она кивает. – Я знаю, что тебе это нравилось, – ты только прикидываешься невинной, но я-то знаю.
Я покусываю ее шею. Я почти перестаю контролировать себя и засасываю кожу, чтобы наверняка оставить след. Чтобы долбаный Тревор увидел это. Чтобы все увидели.
– Ты же знаешь, что только я могу заставить тебя чувствовать такое… ты знаешь, что никто больше не заставит тебя так кричать… никто не знает, где нужно касаться тебя, – говорю я и опускаю руку туда, где соединяются наши тела.
Она истекает влагой, и мои пальцы легко скользят по ней.
– О боже… – стонет она.
– Скажи, Тесса, скажи, что я единственный. – Я тру ее клитор, водя пальцами кругом, и двигаю бедрами навстречу ей, чтобы войти еще глубже.
– Ты… – Она закатывает глаза. Она погружена в страсть, и я погружаюсь вместе с ней.
– Что я?
Я хочу услышать это, даже если она соврет. Мое отчаянное желание пугает. Я хватаю ее за бедра и переворачиваю, ложась сверху, и она кричит, когда я с каждым разом вхожу в нее еще сильнее, чем прежде. Мои пальцы впиваются в ее бедра. Она должна чувствовать меня, чувствовать меня целиком, и она должна любить меня так, как я люблю ее. Она принадлежит мне, а я ей. Ее мягкая кожа блестит от пота, она так восхитительна. Ее грудь вздымается в такт моим движениям, и она закатывает глаза.
– Ты единственный… Хардин… единственный… – говорит она, прикусывая губу, поглаживая себя по лицу, а затем касаясь моего.
Я вижу, что она сходит с ума от удовольствия… и это прекрасно. Кончая, она выглядит идеально. Чтобы самому дойти до оргазма, мне нужно было лишь услышать ее слова. Она впивается ногтями мне в спину, но это приятно, мне нравится такая страсть. Я поднимаюсь и сажаю ее себе на колени, чтобы она снова была сверху. Обхватываю руками ее спину, а когда я поднимаю бедра, она наклоняется головой к моему плечу. Я ритмично вхожу в нее и кончаю, хрипло выкрикивая ее имя.
Я лежу, все еще обнимая ее, и она вздыхает, когда я провожу пальцами по ее лбу, чтобы убрать с лица мокрые волосы. Ее грудь вздымается и опускается, вздымается и опускается, успокаивая меня.
– Я люблю тебя, – говорю я и стараюсь взглянуть ей в глаза, но она подносит палец к моим губам и отворачивается.
– Тс-с-с…
– Не надо мне тс-с-с… – Я переворачиваю ее и тихо говорю: – Нам надо обсудить это.
– Спать… подъем через три часа… Спать… – бормочет она и кладет руку мне на живот.
Это объятие кажется мне даже приятнее, чем секс, а мысль о том, что я буду спать с ней в одной кровати, волнует. Мы так давно не были вместе.
– Ладно, – соглашаюсь я и целую ее в лоб. Она слегка дергается, но я знаю – она слишком устала, чтобы возмущаться.
– Я люблю тебя, – опять говорю я ей, но когда она не отвечает, я пытаюсь успокоить себя тем, что она наверняка уже уснула.
Наши отношения – или что это было между нами – за одну ночь совершенно изменились. Я вдруг стал таким, каким всегда боялся стать. Я – полностью в ее власти. Она может сделать меня самым счастливым мужчиной на земле – или же растоптать меня одним своим словом.
Тесса
Звонок будильника врывается в сон, словно танцующий пингвин. Серьезно, мой сонный мозг воспринимает это как танцующего пингвина.
Но приятный образ вскоре исчезает. Я понемногу просыпаюсь, и в голове начинает стучать. Когда я пытаюсь встать, то понимаю, что меня придавливает что-то… точнее, кто-то.
О нет! На меня нахлынули воспоминания о том, как я танцевала с каким-то жутким парнем. В панике я открываю глаза… и вижу рядом знакомое, покрытое татуировками тело Хардина. Он положил голову мне на живот и обхватил рукой за талию.
Боже! Какого черта?
Я пытаюсь выбраться, не разбудив его, но он что-то бормочет и медленно открывает глаза. Затем снова закрывает их и поднимается, пытаясь разобраться в наших переплетенных ногах. Я слезаю с кровати, и когда он снова смотрит на меня, то ничего не говорит, а просто наблюдает за мной, словно я какой-то опасный хищник. Я вспоминаю, как Хардин ритмично входил в меня и как я выкрикивала его имя. И о чем я только думала?
Хочу что-то сказать, но, честное слово, в голову ничего не приходит. Я просто схожу с ума, в моей голове происходит настоящая катастрофа. Будто почувствовав мою внутреннюю борьбу, он встает с кровати, укрываясь простыней. О господи. Он садится на кресло и смотрит на меня, и тогда я понимаю, что из одежды на мне только один бюстгальтер. Я машинально сдвигаю ноги и сажусь обратно на кровать.