– Думаю, ты прав, – говорю я и укладываю в сумку белое белье и несколько попавшихся под руку шмоток.
– Ты знаешь, как было бы намного проще, – говорит он, закидывая сумку на плечо, когда мы выходим наружу.
– Как? – Я уже знаю, что он собирается сказать.
– Если бы мы с тобой жили вместе. Не надо было бы решать, где ночевать, и постоянно паковать сумки. Был бы отдельный душ, ну, не совсем отдельный. – Хардин игриво подмигивает. Он открывает дверцу машины для меня, и я уже думаю, что все сказано, но тут он добавляет: – Ты могла бы просыпаться и варить себе кофе на нашей кухне, и мы каждый день встречались бы на собственной территории. Никаких соседей по комнате или по этому дерьмовому братству.
Каждый раз, когда он произносил «наше», я просто расцветаю. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне нравится эта мысль. Я просто в ужасе от того, как все быстро меняется с Хардином. Но я не хочу, чтобы по моему лицу это было заметно.
Подъезжаем. Он кладет руку мне на бедро и говорит:
– Не думай об этом.
Телефон Хардина снова вибрирует, но он не обращает внимания. На этот раз мне кажется странным, что он не поднимает трубку, но я гоню подозрения прочь.
– Чего ты боишься? – спрашивает он, когда я молчу.
– Не знаю. Что делать, если с моей стажировкой что-то случится и я не смогу себе это позволить? Или что-то случится между нами?
Он ненадолго хмурится, но потом снова говорит мне с прежней беспечностью:
– Детка, я уже говорил тебе, что буду платить за квартиру. Это была моя идея, так что давай так и будет.
– Неважно, сколько ты получаешь. Мне не нравится идея, что ты будешь все оплачивать.
– Можешь оплачивать телевидение, – ухмыляется он.
– Кабельное и продукты? – предлагаю я.
Не могу понять, насколько серьезно мы это решаем.
– Договорились. Продукты… Неплохо, как считаешь? Можешь каждый день к моему возвращению готовить ужин.
– Извини? Скорее наоборот, – смеюсь я.
– Мы могли бы готовить через день?
– Договорились.
– Значит, ты переезжаешь ко мне?
Не думаю, что видела когда-то на его лице более широкую улыбку.
– Я просто…
– Я буду заботиться о тебе, ты знаешь? Всегда, – обещает он.
Собираюсь сказать, что не хочу, чтобы он содержал меня, что я буду зарабатывать и платить свою долю, но понимаю, что он говорит не только о деньгах.
– Боюсь, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – признаюсь я.
– Я тоже, – к моему удивлению, говорит он.
– Правда? – Я рада, что он чувствует то же самое.
– Да, я постоянно об этом думаю. Ты слишком хороша для меня, и я все жду, когда ты это осознаешь, но все-таки надеюсь, что этого не произойдет, – говорит Хардин, пристально глядя на дорогу.
– Этого не произойдет.
Он не отвечает.
– Хорошо, – нарушаю я молчание.
– Что хорошо?
– Хорошо, я перееду к тебе, – улыбаюсь я.
Он выдыхает, словно после нескольких часов тяжелой работы.
– Правда? – Он качает головой, и на щеках вновь появляются ямочки.
– Да.
– Ты представить себе не можешь, что это значит для меня, Тереза. – Он кладет руку на мою и слегка сжимает.
Мы заезжаем на нужную улицу. Я ликую. Мы действительно это делаем, мы съезжаемся. Я и Хардин. Вместе. Навсегда. В собственной квартире. На собственной кровати. Все наше. Мне ужасно страшно, но моя радость сильнее волнения, сейчас по крайней мере.
– Не называй меня Терезой, а то передумаю, – капризно говорю я.
– Ты сказала, что только друзья и близкие могу звать тебя так. Я думаю, что заслужил…
Он об этом помнит? Я сказала это, кажется, когда познакомилась с ним.
– Точно. Зови меня, как хочешь.
– О, детка, я бы на твоем месте так не говорил. У меня целый список извращенских прозвищ, которыми бы я хотел тебя называть.
Он улыбается. Чувствую, что хочу слышать от него эти непристойности, но я удерживаюсь от просьбы и свожу ноги. Он, видимо, замечает это, потому что его улыбка становится шире.
Я уже собираюсь спросить, как же он хотел меня назвать, но слова застревают у меня в горле. Подъезжаем к дому и видим, что на улице полно машин, а двор заполнен людьми.
– Черт, я не знал, что у них вечеринка! Сегодня ж, блин, вторник, вот дерьмо.
– Ничего. Мы сразу пойдем к тебе в комнату, – прерываю я, стараясь унять его раздражение.
– Хорошо, – вздыхает он.
Миновав переполненный зал, мы с Хардином поднимаемся по лестнице. Я уже думаю, что не встречу никого знакомого, как вдруг замечаю в конце лестницы копну сальных светлых волос. Джейс.
Хардин замечает Джейса одновременно со мной: мгновенно напрягается и переводит взгляд на меня, затем снова на Джейса. На секунду мне кажется, что Хардин повернет обратно, но поскольку Джейс, безусловно, нас заметил, я знаю, Хардин не рискнет конфликтовать с ним. Вокруг нас бушует вечеринка, но я вижу только усмешку Джейса, от которой по коже бегут мурашки. Когда мы поднимаемся наверх, Джейс с притворным удивлением восклицает:
– Вот уж не думал встретить вас здесь, раз вы не смогли прийти в доки.
– Мы только что пришли… – начинает Хардин.
– Да, понимаю, почему вы здесь. – Джейс улыбается и похлопывает Хардина по плечу. Его карие глаза смещаются на меня, меня передергивает.
– Очень приятно видеть тебя снова, Тесса, – невозмутимо говорит он.
Я смотрю на Хардина, но он слишком сосредоточен на Джейсе.
– Мне тоже, – наконец отвечаю я.
– В любом случае хорошо, что ты не пришел к докам. Полиция разогнала вечеринку, так что мы переехали сюда.
Значит, эти скользкие типы, друзья Джейса, где-то рядом – люди, которые не нравятся Хардину. Понимаю, что для нас было бы лучше остаться в общежитии. И по лицу Хардина заметно, что он думает так же.
– Отстань, чувак, – говорит Хардин и пытается двинуться по коридору.
Джейс хватает его за руку и говорит:
– Вы оба должны пойти вниз и выпить с нами.
– Она не пьет, – фыркает Хардин с явным раздражением.
К сожалению, его раздражение только раззадоривает Джейса.
– Да ладно. Ты-то можешь повеселиться. Я настаиваю.
Хардин смотрит на меня, и мои глаза расширяются. Мысленно я повторяю «Нет!». Но он кивает Джейсу. Какого черта?