Девушку звали Сорайя. Ее нашли спрятавшейся в гареме Альгамбры, и никто не знал, кто она – рабыня, которую бросили покончившие с собой наложницы, или дочь какой-нибудь из младших жен калифа. На своем арабском языке она умоляла смилостивиться над ней и охотно обратилась в нашу веру. Ей было не больше тринадцати лет от роду, и для нее не имело особого значения, какого бога почитать, лишь бы остаться в живых. Я упросила отца отдать ее мне в услужение, и он согласился, несмотря на возражения матери. Сорайя почти не отходила от меня, спала на матрасе в изножье моей кровати и постоянно следовала за мной, неслышно, словно кошка. Я проводила многие часы, обучая ее испанскому, и она быстро училась, но чаще предпочитала молчать. Ее окрестили распространенным христианским именем Мария, но она на него не отзывалась, и нам пришлось смириться с именем, данным ей при рождении.
Я ее просто обожала.
– Эта рабыня-язычница? – прошипела Исабель. – Какая из нее охрана?
Мотнув головой, я схватила Каталину и Сорайю за руки, и мы скользнули в сад. Сдерживая смех, пробрались в беседку из роз, что когда-то служила личным убежищем халифа. Сорайя знала сад как свои пять пальцев и множество раз водила меня сюда на запретные вылазки, и ей всегда было известно, куда мне хочется. На небе начали сгущаться фиолетовые сумерки. Заметив торопливый жест Сорайи, я метнулась вперед, едва не сбив Каталину с ног.
– Быстрее! Сорайя говорит, что нам нужно добраться туда до наступления ночи.
Я потянула Каталину следом за бегущей вприпрыжку Сорайей.
– Хуана… помедленнее, – задыхаясь, проговорила сестра. – Я не могу бежать так быстро. – Она остановилась и упрямо добавила: – У меня ноги болят. – Бросив на землю туфли, она сунула в них измазанные травой ступни. – Ты порвала юбку, когда мы шли через кусты. Это уже третья юбка за неделю. Донья Ана рассердится.
Я бросила взгляд на порванную юбку. Гнев доньи Аны нисколько меня не волновал. Мы добрались до нижней части сада, и впереди показалась полуразрушенная стена на краю глубокого ущелья. Вдали возвышались усеянные пещерами холмы Сакромонте. Остановившись возле стены, Сорайя показала вверх.
Я подняла взгляд к аметистовому небу.
– Смотри!
Над нами вспорхнул одинокий силуэт. За ним последовал еще один, потом еще и еще. Мириады существ сплетали в воздухе кожистую сеть, не прикасаясь при этом друг к другу. Глаз не в состоянии был различить быстрые взмахи их крыльев.
Меня пробрала дрожь. Я знала, что они не причинят нам никакого вреда, но не могла избавиться от страха, хотя уже не раз видела их раньше.
Каталина прижалась ко мне:
– Что… кто это?
– Их я и хотела тебе показать. Это, pequeñita, летучие мыши.
– Но… но ведь летучие мыши злые! Донья Ана говорит, они гнездятся в наших волосах.
– Чепуха. Это всего лишь безобидные зверюшки.
Я не могла отвести взгляд, прикованная к месту их видом, и мне вдруг захотелось самой воспарить в воздух, ощутить кожей прикосновение сумерек.
– Смотри внимательно. Видишь, как они пролетают над нами, не издавая ни звука? Хотя скоро станет совсем темно, они никогда не заблудятся. – Я посмотрела на побледневшую Каталину и со вздохом опустилась на колено. – Я тоже перепугалась, когда в первый раз их увидела. Но они не обращали на меня никакого внимания, как будто меня вообще нет. – Я ободряюще улыбнулась сестренке. – Тебе нечего бояться. Летучие мыши едят фрукты, а не людей.
– Откуда ты знаешь? – дрожащим голосом проговорила она.
– Потому что я и раньше за ними наблюдала и видела, как они едят. Смотри.
Достав из кармана платья гранат, я надкусила его жесткую кожуру, обнажив блестящие рубиновые зерна. Выковыряв несколько штук, я подбросила их в воздух рядом с собой.
Летучая мышь спикировала вниз и подхватила падающие зерна. Я взяла Каталину за руку, и мы подобрались чуть ближе. Сестренка широко раскрытыми глазами разглядывала удивительное создание с пушистым, словно у крысы, тельцем и подвижными кожистыми крыльями. Вскоре над нами появилось еще несколько, так близко, что можно было почувствовать, как они рассекают воздух над нашими головами. Они опустились почти до самой земли, словно замерев в нерешительности, и я уже собиралась бросить им еще зерен, но Каталина сжала мою измазанную красным соком руку.
– Нет, – прошептала она. – Не надо.
– Но они же ничего тебе не сделают. Обещаю. Не бойся.
– Я… я не боюсь. Я… просто не хочу.
Меня тянуло подманить еще парочку этих созданий. Я уже экспериментировала раньше с зернами и не думала, что действительно сумею их привлечь. Но пока я размышляла, летучие мыши всей стаей взмыли в воздух, кружась в странном танце. Мы с Каталиной вскрикнули и отскочили назад, прикрывая голову. Увидев улыбку Сорайи, я рассмеялась.
– А ты все-таки испугалась. – Каталина яростно посмотрела на меня. – Ты подумала, что они могут нам что-то сделать.
– Да, – кивнула я. – Пожалуй, я не такая уж смелая.
Последние лучи солнца погасли. Летучие мыши носились туда-сюда, привлеченные влагой множества фонтанов Альгамбры. Обычно они летали так до прихода ночи, а потом уносились в сторону окрестных садов, к манящим спелым плодам.
Но не сегодня. Казалось, будто их что-то беспокоит и они не знают точно, куда лететь. Может, их встревожило наше присутствие?
– Возможно, они не столь уж безразличны к нам, как я полагала, – сказала я вслух.
Каталина посмотрела на меня. Летучие мыши разлетелись в стороны, словно листья, разбросанные внезапным порывом ветра.
Разочарованная, я направилась в сторону дворца. Сорайя скользнула ко мне и потянула за рукав. Я проследила за ее взглядом и увидела полосу из горящих факелов, которые несли рабы. Огни приближались к цитадели.
– La reina, – прошептала Сорайя. – La reina su madre está aqui. [6]
– Надо возвращаться. – Я неловко улыбнулась Каталине. – Мама приехала.
– Где вы были? – закричала донья Ана, едва мы вернулись. – Прибыла ее величество.
Схватив Каталину за руку и яростно глядя на меня, она знаком отослала Сорайю в наши покои и поспешно повела нас в посольский зал.
Мария и Исабель уже были там. Избегая пронизывающего взгляда Исабель, я остановилась рядом с Марией.
– Донья Ана была вне себя, – сказала она. – Зачем ее каждый раз так злить?
Я не ответила, глядя на заполняющих зал придворных и высматривая отца. Его там не оказалось, и сердце мое упало. Мать приехала в Гранаду одна.
В зал вошел архиепископ Сиснерос. Одежда францисканского монаха вилась вокруг его худых босых ног в кожаных сандалиях. Я вздрогнула: он был самым могущественным священнослужителем Кастилии, главой толедского престола и нашим новым верховным инквизитором, протеже Торквемады. Говорили, будто Сиснерос прошел в этих сандалиях весь путь от Сеговии до Севильи, благодаря Господа за наше избавление от мавров.