– Ты уверен, что она у нас будет?
– Абсолютно. – Он откинул голову на подушки.
Мне нужно было сосредоточиться.
– Мы ведь говорили, верно? – Я перевела взгляд на свое голое левое запястье. – Я рассказала тебе, как это было?
– Да.
Я покосилась на него.
– И ты не считаешь меня буйно помешанной стервой?
– Как тебе сказать…
Я смерила его убийственным взглядом.
Кэм расплылся в улыбке, а его рука поднялась выше по моей спине и легла на затылок.
– Ты хочешь знать, что я думаю?
– Зависит от того, что ты думаешь.
Он наклонил голову, так что наши губы сблизились.
– Я думаю, нам надо поговорить.
– Да, надо, – согласилась я, хотя от одной только мысли об этом мне стало не по себе. Но решимость все-таки возобладала над трусостью.
Кэм вдруг схватил меня за бедра и, приподняв с колен, усадил на диван рядом с собой. Мне тотчас стало грустно без его тепла. Смятение охватило меня, когда он поднялся.
– Кажется, мы хотели поговорить, – сказала я.
– Да. Сейчас вернусь.
Я растерялась, не понимая, что он задумал.
– Только оставайся здесь, хорошо? – сказал он, пятясь к двери. – Не двигайся с этого места. И ни о чем не думай. Просто сиди и жди меня, я скоро вернусь.
Я с любопытством наблюдала за ним.
– Хорошо.
Кривая усмешка снова была на его лице.
– Я серьезно, ни о чем не думай. Ни о последних двух минутах, ни о вчерашней ночи. Ни о прошлом месяце. И не о том, что будет. Просто сиди где сидишь.
– Хорошо, – прошептала я. – Обещаю.
Его взгляд чуть дольше задержался на мне, а потом он ушел, и, разумеется, за считаные минуты после его ухода я успела передумать все, что можно. К тому времени, как он вернулся, я уже почти убедила себя в том, что он не придет.
Только он пришел.
Я обернулась, выглядывая из-за спинки дивана, и, как только увидела, что у него в руках, расплылась в счастливой улыбке.
– Яйца. Ты принес яйца.
– И сковородку. – Он закрыл дверь ногой. – И еще я почистил зубы.
– Но рубашку все-таки не надел.
Он выразительно посмотрел на меня, проходя на кухню.
– Я просто знаю, что это разобьет твое сердце, если ты не сможешь видеть меня без рубашки.
Когда он скрылся на кухне, я уткнулась в подушку дивана, и у меня вырвался эротический стон, который, как я надеялась, был приглушенным.
– Эвери, что ты там делаешь, черт возьми?
Я подняла голову.
– Ничего.
– Тогда чеши сюда быстрее.
Ухмыляясь, я спрыгнула с дивана и направилась в сторону спальни.
– И не смей переодеваться.
Я остановилась, скорчив гримасу.
– Потому что мне нравится видеть тебя в моей одежде, – добавил он.
– Ну, раз ты настаиваешь… – Я развернулась и пошла на кухню. Задержавшись в дверях, я наблюдала, как он хлопочет, и любовалась им, хотя видела его за этим занятием далеко не в первый раз.
Он обернулся и посмотрел на меня через плечо.
– Что? Так соскучилась по моей яичнице?
Я моргнула, стряхивая пелену с глаз.
– Я уже не думала, что когда-нибудь ты снова будешь жарить яичницу у меня на кухне.
Широкие мышцы его спины были напряжены, и я не могла сдержать восхищения при виде их чувственного изгиба. Они заиграли, когда он нагнулся к плите, регулируя температуру конфорок.
– Ты по мне так соскучилась?
Впервые я ответила без колебаний.
– Да.
Кэм повернулся ко мне.
– Я скучал по тебе.
Я сделала глубокий вдох.
– Я хотела сказать… прости, что я так повела себя, когда ты… ну, когда ты увидел мой шрам. Я никогда и никому его не показывала. – Я чуть втянула нижнюю губу и шагнула к нему. – Я знаю – это не оправдание, потому что я была такой стервой, но…
– Я приму твои извинения при одном условии. – Он сложил на груди руки.
– Согласна на любое.
– Ты доверяешь мне.
Я склонила голову набок.
– Я доверяю тебе, Кэм.
– Нет, не доверяешь. – Он подошел к столу и отодвинул стул. – Садись.
Устроившись на стуле, я натянула пониже подол его футболки, пока он отвернулся к плите, чтобы поставить на огонь крошечную сковородку.
– Если бы ты доверяла мне, ты бы не повела себя так, как ты это сделала, – просто сказал он, разбивая над сковородкой яйцо. – Я не осуждаю тебя и все такое. Доверять – это значит быть уверенной в том, что я не подонок и не наложу в штаны от испуга, увидев нечто подобное. Ты должна верить, что я искренне забочусь о тебе.
У меня сжалось сердце.
Он повернулся, его глаза были ясными, как это утро.
– Я многого не знаю о тебе и надеюсь, мы это уладим. Я не собираюсь давить на тебя, но ты не можешь вот так запросто заткнуть мне рот. Все, точка. Ты должна доверять мне.
Да, он действительно многого не знал обо мне, но я не хотела, чтобы это вмешивалось в то, что происходило между нами – не сейчас, никогда.
– Я доверяю тебе. Я всегда буду доверять тебе.
Кэм встретил мой взгляд.
– Извинения приняты.
Он отвернулся и снял с плиты яичницу. Потом мне был подан традиционный стакан сока. Мы больше ничего не сказали друг другу, пока он не сел за стол со своей миской, в которой лежали четыре сваренных яйца.
– Ну, что дальше? – спросил он. – Говори, что ты хочешь.
Я замерла с яичницей на вилке. Мой взгляд скользнул вверх, но он невозмутимо держал в руке яйцо.
– Что я хочу?
– От меня. – Он медленно жевал. – Что ты хочешь от меня?
Положив вилку, я откинулась на спинку стула и уставилась на него. До меня вдруг дошло, что он хочет заставить меня произнести это вслух… и я должна была сказать. Я подумала о Молли и о том, что пришлось ей пережить, вновь и вновь пересказывая свою историю. Мне было во сто крат легче.
– Тебя.
– Меня?
– Я хочу тебя. – Мои щеки пылали, но я продолжала говорить. – Понимаешь, у меня никогда не было отношений, и я даже не знаю, этого ли ты хочешь. Может, вовсе и не…
– Этого. – Он доел яйцо.
Мне стало трудно дышать.