– Как знаете, – ответил таксист.
Как и предполагалось, вход на кладбище оказался закрыт.
– Я считаю, что такие места, как больницы, церкви и кладбища, должны быть открыты круглосуточно, – заявила Надежда. – Ведь здесь не может быть часов посещений, здесь – вечность! Почему это родственники не могут в любое время навестить могилку?
– Везде должен быть порядок, и мертвых тоже надо охранять. От вандалов, например, – не согласилась Таисия.
– Ага! Только что-то это не уберегло телефон Константина! – воскликнула Надежда.
– А ведь ты права! – вдруг сказала Тася. – Если труп и ограбили, то сделали это ночью после похорон. С таким-то богатством нельзя долго лежать в земле нетронутым. И если кто и обчистил, то явно свои.
– В каком смысле «свои»? – не поняла Надя.
– Я имею в виду работников кладбища. Тех, кто хоронил! Они же все примечают, пока родственники и знакомые находятся в печали, – пояснила Таисия.
– И наверняка они не сами по себе занимаются этой уголовщиной. Начальство кладбища должно быть в курсе, что делают подчиненные. Я уверена, они все в доле!
– И что тогда мы здесь делаем? Две дуры! Это же мафия! Надо в полицию сообщить, пусть они и разбираются!
– Да кто нас будет слушать?
– А телефон!
– А телефон уже вне зоны доступа! Я звонила не один раз. Уже, небось, и симку уничтожили! Мы должны найти хоть одну улику и вот уже с ней обратиться за помощью. Тогда полиции придется начать расследование!
– Ага! Осталось найти хоть одну улику! Всего-то такую малость! – всплеснула руками Таисия. – Только мы сейчас даже на территорию не попадем.
– Попадете, и легко, – вдруг раздался шамкающий невнятный голос.
Подруги обернулись, рядом с ними стояла обычная бомжиха.
– Здравствуйте, а как нам туда попасть? – спросила Таисия.
– А что мне будет за это? Дашь двести рублей?
– Дам триста, – пообещала ей Тася.
– Деньги вперед!
– Да, конечно. – И Тася отдала ей деньги.
– Следуйте за мной. Есть тут лазик один. Без меня никогда не найдете. Я в этом районе живу и знаю каждую дыру. Идемте, идемте! А что вас на кладбище-то понесло в такое время? – спросила она.
– На могилку вот захотелось взглянуть, – ответила Надя, чихая от едкой вони, идущей от женщины.
– Будь здорова, дорогая! Только место там неспокойное!
– Отчего же? Наоборот, должны быть тишь да благодать, – не согласилась Тася.
– Это как посмотреть! Многие души долго не могут успокоиться. – Бомжиха обвела глазами забор. – Вот она, заветная лазейка.
Она подошла к металлической ограде, и два прута разошлись у нее в руках.
– Ну? Пролезете? Вроде не толстые…
– Ой, спасибо. Как замечательно, что вы тут всё знаете! – обрадовалась Тася.
– А иначе не выжить. Кладбище – это почти кафе. В помойке ведь что? Тухлятина, огрызки, объедки. А вот на кладбище можно полакомиться свежими дорогими конфетами, печеньем, на Пасху яичками. Иногда и водку можно отыскать. Это – святое место для нас, для бездомных. Оберегаем мы его. Ни за какие деньги и вам бы не сказала, как туда попасть, если бы не понимала, что кормиться вы там не собираетесь.
– Нет, это точно, нет! – заверила ее Надя.
– Вот, поэтому и лезьте.
– Извините, – вдруг обратилась к бомжихе Таисия, – а вы не знаете, воруют ли с кладбища что-то посерьезнее? Телефоны, золото… Я имею в виду, с покойников.
Взгляд бомжихи замер на одной точке, она явно о чем-то раздумывала.
– Во что вы впутываете меня, девушки? Да и себя тоже. Вы хоть понимаете, во что ввязываетесь? Вряд ли. Иначе бы не стали меня спрашивать об этом. Мы – люди маленькие, нам что надо? Конфетку съесть, печенье поклевать. То, что другие люди делать не будут. А мы вот ничем не брезгуем. Какая разница, птицы склюют или мы? Это не воровство, это поминки. А вот если кто из наших на что большее позарится, так его осудят, да и захоронят живьем. Потому что это уже криминал! Что вы тут вынюхиваете? На тот свет захотели? Каждое кладбище – это свой мир! И в это дело лезть не следует. Мертвым людям абсолютно все равно, кто приходит снять с них часы или съесть конфеты с их могилы. Не этим оскверняется память. Им надо, чтобы их помнили родные, а остальное все – баловство и ерунда. Поэтому плюньте, – сказала она.
– Извините, а как вас зовут? – спросила Таисия.
– Варварой меня кличут, – ответила бомжиха.
– Правильно ли я понимаю, Варвара, что вы знаете, что на кладбище обирают покойников, но будете молчать, чтобы иметь доступ в это «кафе»? – спросила Тася.
– Какая же ты умная! – покачала головой Варвара. – Только вот не всегда ум приносит счастье. Я все сказала! – И бомжиха испарилась.
Женщины остались одни.
– Давай выйдем на главную аллею, а от нее я уже соображу, где могила Кости, – предложила Надя.
– Веди. Я тут вообще не была.
– Прикольная тетка, – сказала Надя.
– Кто? Варвара? Да, есть такое. Ой, меня до сих пор ее запах преследует. Как люди так опускаются? Вот всё время удивляюсь. И очень многие из них к нормальной жизни уже и не хотят вернуться. Такое дно… но оказывается, и там можно жить.
– Сейчас не время для философских бесед, – буркнула Надя.
– Правда? А по-моему, самое время. Тихо тут, – задумалась Таисия.
– Вот здесь направо. Да, вот красивый памятник какому-то генералу. Он сразу бросается в глаза, я его заметила. А сейчас вот сюда. Вот он, наш Костя! – вскрикнула Надя и кинулась к холмику с табличкой и венками. – Вот он! Холмик на месте! Земля на месте! – засуетилась вокруг Надежда.
– А как мы узнаем, разрывали могилу или нет? И так земля рыхлая, захоронение-то свежее!
– А чего это вы тут делаете? – неожиданно за их спинами рявкнул мужской голос.
И в этот же момент у Таисии зазвонил телефон. Она автоматически вытащила его из кармана и скосила глаза. Номер был неизвестен.
– А ну-ка, отдавай телефон! – сказал здоровенный мужик недружелюбного вида.
– А с какой это стати? – начала возмущаться Надя, но тут заметила, что с другой стороны к ним подходит еще один мужик – со страшной небритой рожей.
– Я сказал, телефон сюда! – рявкнул первый, и Тася протянула ему трубку.
– И ты давай! – повернулся он к Наде и тут же вырвал у нее сумочку.
– Эй! – запищала Надежда.
– Заткнись! Следуйте за нами!
– Да на каком основании?! – возмутилась Тася и получила мощный пинок.
– Шевелись! Вы нам сейчас расскажете, что вы тут делаете?