На этот раз он не запер ее, а так и остановился около нее, все время глядя ей в лицо. Его собственное лицо все было исцарапано и в крови. Теперь уже это был не человек, а дьявол. Нипиза еле держалась на ногах и тяжело, со стонами дышала. Она наклонилась и подняла с полу полено. Мак-Таггарт заметил, что силы оставили ее почти совсем.
Она замахнулась на него поленом, когда он подошел к ней опять. Но в своем любовном безумии он позабыл всякую осторожность и страх. Он бросился на нее, как зверь. Но и на этот раз судьба оказалась против нее. Когда она уже готова была поразить его в голову, он быстро отскочил назад, и полено зря пролетело в воздухе и упало на землю. Тогда он схватил ее опять за волосы. Она успела поднять полено с полу, и пока он, точно в железных клещах, снова сжимал ее в своих объятиях так, что она кричала от боли, полено бесполезно перелетело через его плечо и опять упало на пол.
Напрасно она старалась теперь не отбиваться от него и не бежать, а только иметь возможность вздохнуть хоть немножко глубже. Она попробовала было вскрикнуть, но ни малейшего звука не вырвалось у нее из груди. Все туже и крепче сжимались руки фактора, и точно молния в голове у Нипизы вдруг промелькнула картина, когда на нее свалилась скала и чуть не раздавила ее насмерть. Но руки Мак-Таггарта сжимали ее крепче, чем скала. Они ломали ей спину, от них трещали ее кости. И она уже в бессилии упала Мак-Таггарту на грудь. С диким криком торжества он разжал свои объятия и повалил ее на пол, и ее волосы волнами рассыпались у нее вокруг головы. Глаза у нее были еще полуоткрыты. Она кое-что еще сознавала, но была уже беспомощна.
Он стал громко смеяться, и, пока он смеялся, вдруг неожиданно отворилась дверь.
Он обернулся.
В открытой двери стоял Пьеро.
Этот страшный промежуток времени, такой короткий, если считать его по биениям человеческого сердца, протянулся в маленькой хижине у Серого омута целую вечность, ту вечность, которая всегда стоит между жизнью и смертью и которая в обыденной человеческой жизни измеряется всего только какими-нибудь двумя-тремя секундами, тогда как ее следовало бы определить безграничными пространствами времени.
В такие именно секунды Пьеро стоял в дверях, не двигаясь с места. Мак-Таггарт, со своей стороны, не зная, куда девать свою тяжелую ношу, тоже стоял как вкопанный. Но Нипиза широко открыла глаза. Конвульсивная дрожь пробежала и по телу Бари, валявшегося у стены. Было так тихо, что можно было бы услышать, как пролетела муха. А затем в этом напряженном молчании вдруг раздался тяжкий стон Нипизы.
Тогда к Пьеро вдруг вернулась жизнь. Как и Мак-Таггарт, он оставил шубу и рукавицы у входа. Он заговорил, но это был голос уже не его. Он изменил ему.
– Слава богу, месье, что я вернулся вовремя, – сказал он. – Я тоже шел обходным путем, держась на восток, и вдруг наткнулся на ваши следы, которые привели меня сюда.
Нет, это был голос совсем не Пьеро! Дрожь пробежала по телу Мак-Таггарта, он выпустил из рук Нипизу и стал пугливо озираться по сторонам.
– Не правда ли, месье? – продолжал Пьеро. – Я попал как раз вовремя?
Какая-то сила заключалась в этих словах, а может быть, и наваждение великого страха, потому что Мак-Таггарт виновато опустил голову и чуть слышно ответил:
– Да, вовремя.
Это был не страх. Это было нечто большее, чем простой страх. А Пьеро продолжал все тем же страшным голосом:
– И слава богу!
Глаза одного сумасшедшего встретились с глазами другого. Между ними была смерть. Оба увидели ее чуть не воочию. Обоим показалось, будто каждый из них увидел, на кого именно она указала своим костлявым пальцем. И каждый был уверен, что не на него. Мак-Таггарт не протянул руку к револьверу, и Пьеро не коснулся своего ножа, висевшего у него на поясе. Когда они подошли один к другому вплотную, горло к горлу, то вместо одного зверя теперь оказалось два, потому что озверел на этот раз и Пьеро. Он ощутил в себе силу и ярость волка, рыси и пантеры.
Мак-Таггарт был больше ростом и гораздо крупнее его, это был гигант по силе, но при виде той ярости, которая исказила лицо Пьеро, он отступил назад, за стол, и с громом повалился. Много раз в своей жизни он дрался, но никогда еще ничья рука не сжимала ему горло так крепко, как это сделали руки Пьеро. Они почти в один момент вырвали из него жизнь. Шея захрустела, и еще немножко – и она переломилась бы совсем. Челюсти у Мак-Таггарта разжались, и лицо из красноватого сделалось густо-багровым.
Холодный ветер, ворвавшийся через раскрытую дверь, голос Пьеро и звук падения тела быстро возвратили сознание Нипизе, и она через силу поднялась с пола. Она лежала рядом с Бари, и когда поднималась, то невольно увидала собаку раньше, чем боровшихся мужчин. Бари оказался живым! Тело его судорожно подергивалось, глаза были широко открыты, и он делал усилия, чтобы поднять голову, когда она на него смотрела.
Затем она встала на колени и посмотрела на мужчин, и Пьеро, даже в своей неистовой жажде убить своего врага, мог услышать ее громкий радостный крик, когда она вдруг увидела, что именно фактор из Лакбэна оказался побежденным. С невероятными усилиями она поднялась наконец на колени и закачалась из стороны в сторону, прежде чем пришли в порядок ее ум и тело. Она увидела, как стало сразу чернеть лицо, из которого пальцы Пьеро все еще выдавливали жизнь. Тем временем рука Мак-Таггарта вдруг стала нашаривать висевший на нем револьвер. И он отыскал его. Тайком от Пьеро он вытащил его из кобуры. Какой-то дьявол помог ему и на этот раз, потому что в своем возбуждении, когда он выстрелил в Бари, он позабыл застегнуть кобуру. Теперь у него было еще достаточно сил, чтобы только нажать на собачку. Дважды сделал нажим его указательный палец, и оба раза последовало по оглушительному выстрелу в Пьеро.
Нипиза тотчас же увидела по лицу Пьеро, что с ним случилось. Одного взгляда было достаточно, чтобы по быстрой, страшной перемене догадаться, что запахло смертью. Пьеро медленно выпрямился. Его глаза на момент расширились и остановились. Он не произнес ни звука. Его губы даже не пошевельнулись, она заметила это. И вдруг он упал назад, прямо на нее, и тело Мак-Таггарта освободилось. Обезумев от агонии, которая не дала ей ни вскрикнуть, ни произнести ни слова, она нагнулась над отцом. Он был уже мертв. Как долго она пролежала, обняв его, как долго ожидала, чтобы он пошевельнулся, открыл глаза или вздохнул, она не могла потом вспомнить всю свою жизнь. В это время Мак-Таггарт поднялся на ноги и стоял прислонившись к стене с револьвером в руке, увидев наконец, что победа осталась за ним, он просиял и снова запылал страстью к Нипизе. Его подлый поступок не испугал его. Даже в этот трагический момент он считал, что убил Пьеро из самозащиты. К тому же разве он был не фактором из Лакбэна? Станут и Компания и закон верить этой девчонке больше, чем ему? И он чуть не запрыгал от радости. До этого никогда бы дело не дошло, никогда бы не было ни этого предательства в борьбе, ни смерти, если бы он предварительно покончил с ней! Нет, они просто похоронили бы Пьеро и преспокойно отправились бы вместе в Лакбэн. Если она была беспомощна до этого, то теперь стала беспомощней более чем в десять раз. Как только он покончит с ней, она уже не осмелится никому сказать ни слова о том, что произошло в этой несчастной избушке.