Ловаас улыбнулся.
— Вам не нравиться direktor Йоргенсен, верно, герр Дахлер?
Он сделал ударение на слове direktor как будто специально для того, чтобы поддразнить Дахлера.
— Не нравится! — почти взвизгнул он. — Если бы у меня был…
Он осекся и улыбнулся каким-то тайным мыслям.
Ловаас засмеялся. Затем он быстро обернулся ко мне.
— Так что говорить мистер Гансерт, мы с вами работать или нет? Что вы предложить?
— В настоящий момент, капитан Ловаас, никаких предложений нет и быть не может. Но если вы сможете предъявить мне Шрейдера, вот тогда мы, возможно, вернемся к этому разговору.
Ловаас засмеялся.
— Понятно. Это то, что вы, англичане, называть наложенным платежом. — Он поднялся со стула. — Что ж, мистер Гансерт, договорились. Когда я раздобыть этого человека, мы побеседовать еще раз. — У самой двери он остановился. — Мистер Гансерт, не забудьте о водолазе.
— Он ушел в Бовааген, — отозвался я.
— Ja, он был в Боваагене. Я с ним немного переговорить. — Он улыбнулся. — Виски отменный. Он мне все тут согреть. — Он хлопнул ладонью по своему огромному животу. — Такое теплое дружеское чувство, мистер Гансерт.
Мы молча проводили его глазами. Его тяжелые шаги загрохотали по палубе. Он выкрикнул какое-то приказание по-норвежски. Потом все стихло. Без него кают-компания показалась почти пустой.
— Как ты думаешь, он действительно разговаривал с Санде? — спросил Дик.
Я не ответил, погрузившись в размышления о том, удастся ли мне использовать Ловааса.
Дахлер с трудом поднялся на ноги. Он был смертельно бледен.
— Я поднимусь на палубу, — сообщил нам он. — Мне нужен свежий воздух.
Он протиснулся мимо меня и, пошатываясь, побрел к выходу.
— Иди за ним, — приказал я Кертису. — Он не должен тебя видеть. Но не спускай с него глаз, чтобы с ним ничего не случилось. Он так накачался спиртным, что способен шагнуть в море с таким же успехом, как и на пристань.
Джилл вздохнула.
— Бедный мистер Дахлер, — прошептала она. — Жизнь была к нему очень сурова.
Мгновение спустя Кертис вернулся в кают-компанию.
— Дахлер в порядке? — спросил я.
— Немного шатается. Но достаточно трезв, чтобы выбраться на пристань и отправиться на «Хвал Ти».
— «Хвал Ти»? — воскликнул я.
Он кивнул и снова взял свой стакан.
— Именно так. Он отправился прямиком к Ловаасу. Что вы об этом думаете, шкипер?
Я откинулся на спинку стула, пытаясь собраться с мыслями.
— Должно быть, у него что-то есть на Ловааса, — предположил Дик. — Совершенно очевидно, что Ловаас посвятил свою жизнь не только охоте на китов.
— Если у кого-то что-то есть на Ловааса, так это у Йоргенсена, а не у Дахлера, — ответил я. — Мы немного побеседуем с нашим другом, когда он вернется.
Прошло больше часа, прежде чем Дахлер наконец вернулся на яхту. И нам пришлось уложить его в постель. Он был мертвецки пьян.
— Он пил аквавит, — произнес Кертис, понюхав его дыхание. — Учитывая, что до этого он набрался виски, в ближайшие час или два толку от него никакого не будет.
Уложив Дахлера, мы вернулись в кают-компанию.
— Кто нам нужен, так это Санде, — без обиняков заявил Кертис.
Я кивнул.
— Если кто и знает, где находится Шрейдер, так это он.
— Как вы думаете, он рассказал это капитану Ловаасу? — спросила Джилл.
— Нет, — ответил я. — Я так не думаю. — Мне вдруг вспомнилась сцена за обедом, когда Санде нервничал, пытаясь уклониться от расспросов Ловааса. — Если бы Ловаас у него все узнал, то, явившись к нам сегодня, он вел бы себя по-другому. Что-то ему известно. Но не о местонахождении Шрейдера.
Кертис плеснул в свой стакан еще виски.
— Я вижу все это так: Санде можно заставить говорить.
— Что вы имеете в виду? — уточнил я.
— Он не стал бы ничего рассказывать Ловаасу в Боваагене. Там, в поселке, он был в безопасности. Но если он вернется сюда… — Он многозначительно посмотрел на меня и поднял стакан. — После этой маленькой поучительной беседы с Дахлером Ловаас не остановится ни перед чем. Он доберется до Санде и каким-то образом вытрясет из него правду.
Я размышлял о том же. Внезапно я решился. Я уже очень давно не решал свои проблемы подобным образом. Взяв сигарету, я подвинул жестяную банку к остальным.
— Приблизительно через час будет высокий прилив, — произнес я. — Это означает, что в канале за базой будет очень слабое течение. Мы отчалим и сделаем вид, что поднимаем паруса, чтобы отправиться во Фьерланд. Недалеко отойдя от островов, мы вернемся и войдем в канал за фабрикой. Вот там мы и дождемся Санде.
Кертис кивнул.
— Вы решили сделать ставку на то, что Санде на веслах отправился в Бовааген.
— Я уверен, что в этом заливчике, который мы видели сегодня утром, должно было находиться две лодки, — пожал плечами я. — Тот канат в воде…
— Я с вами совершенно согласен, — кивнул Кертис. — Но Ловаасу могло прийти в голову то же самое.
— Не исключено.
Он ухмыльнулся.
— В общем, так, — решительно произнес я. — Дик, если тебе не трудно, сходи на «Хвал То» за Уилсоном и Картером. Позови их. Крикни им, что мы уходим. Я хочу, чтобы об этом узнал Ловаас. Ты меня понял? И пусть Картер заводит двигатель. Кертис. Ваша задача сходить к Килланду. Найдите стюарда или секретаря компании. Убедитесь, что в той бухте действительно должны находиться две лодки. Также узнайте, не вернулся ли Санде.
Мужчины поспешили наверх, а я обернулся к Джилл. Она сидела, опершись о стол локтями и подперев подбородок ладонью одной руки.
— Как только мы найдем Санде, — сообщил ей я, — мы идем во Фьерланд.
Она подняла на меня глаза.
— Я буду рада, когда все это окончится, — произнесла она и снова уставилась невидящим взглядом куда-то в пространство у меня за спиной. Мне очень хотелось знать, о чем она думает. Она вздохнула и отпила из стакана. — Ведь это будет все равно что похищение, верно? — внезапно поинтересовалась она.
— Вы о Санде? — уточнил я. — В общем, да. Но давайте назовем это иначе. Я хочу защитить его от Ловааса. Пусть это вас не беспокоит. Я беру на себя всю ответственность за эти действия.
— Меня волновало не это, — тихо ответила она. — Я просто очень хочу знать, что он сможет нам сообщить.
С пристани донеслись крики. Я узнал голос Дика, который отдавал распоряжения нашим матросам. Вскоре у нас над головами раздались шаги. Мгновение спустя завелся двигатель. Я взлетел по трапу на палубу. Солнце уже село. В холодных мертвенно-бледных сумерках здания фабрики черными пятнами нависали над упаковочными цехами.