— С доставкой в имение?
— Нет, понадобятся самому кораблю.
— Но на борту «Зальцбурга» лишь скелетный экипаж.
— Тогда пусть все из кожи вон лезут, — отрезал Пабло, — или сами станут скелетами.
Выполнив просьбу Чжоу, Питт-старший направился через джунгли на запад. Сперва он подумывал, не повернуть ли назад, чтобы найти судно, на котором Чжоу наверняка прибыл, но в конечном итоге отверг эту мысль, потому что оно наверняка надежно замаскировано. Пробираясь сквозь кусты, Дирк гадал, кто такой этот человек и зачем ему уничтожать фабрику Бёльке. Не то чтобы Питт и сам не испытывал такого желания, но заключил, что мотивы скорее связаны с торговлей редкоземельными элементами, чем продиктованы гуманитарными соображениями.
Вскоре после их расставания солнце опустилось за горизонт, и под лиственной кровлей джунглей наступили сумерки. Вокруг Питта вилась туча москитов, с закатом налетевших попировать его кровью. Идти дальше стало рискованно, потому что сгущающиеся сумерки стали почти непроглядными. Он начал натыкаться на острые ветки и спотыкаться о невидимые бревна, но ничего не мог с этим поделать.
Собаки продолжали преследование, медленно и методично. Питт надеялся, что ищеек отвлечет след Чжоу, но они сосредоточились исключительно на запахе Дирка. Судя по время от времени возобновлявшемуся лаю, они где-то в двух-трех сотнях ярдов позади. Каждые пару минут Питт останавливался и прислушивался, пытаясь засечь их местонахождение.
Джунгли обступали его со всех сторон, и он совершенно утратил чувство направления. Единственным ориентиром служил собачий лай. Боясь ненароком свернуть и выйти прямо к преследователям в зубы, Дирк настороженно прислушивался, не забывая о лае ни на минуту.
С наступлением ночи в джунглях поднялась настоящая какофония уханий, кличей и воплей. Питт крепко держал свою острую палку в руке на случай, если окажется, что звуки издают не птицы или лягушки, а ягуар или кайман.
Ночной концерт помогал рассудку Питта отвлечься от усталости. Без воды и протеинового батончика, которыми поделился Чжоу, он бы уже давно рухнул без сил, но это скудное пропитание поддержало его. Усталость сочилась из костного мозга, обращая каждый шаг в мучение. Непривычность жаркой обстановки, напоминавшей парную баню, лишь усугубляла его апатию. Но когда искушение остановиться и просто лечь становилось непреодолимым, мысль о Джордино и остальных невольниках продолжала толкать его вперед.
Хотя одежда после купания давно просохла, сейчас она вновь была мокра от пота. Питт молился о дожде, понимая, что тот поможет сбить ищеек со следа. Но обычно безотказные панамские небеса на сей раз прийти на помощь отказывались, время от времени ограничиваясь мелкой моросью.
Поскользнувшись на раскисшей грязи, Дирк привалился к стволу дерева, давая себе передышку. Похоже, преследователей темнота тоже заставила сбавить скорость. Дальний лай говорил, что у него по-прежнему хорошая фора, но вскоре Питт заметил сквозь листву призрачное мерцание фонарей следопытов.
Поднявшись на ноги, он двинулся сквозь шпицрутены невидимых ветвей. Час за часом ночь превращалась в нескончаемую череду: шагай, спотыкайся, вставай и вновь бреди через джунгли. И неизменно фоном прочим звукам джунглей служил собачий лай.
Дергаясь, как зомби, Питт брел через бамбуковую рощицу, а затем сделал шаг — и не нашел опоры. Не удержавшись, он рухнул в узкий овраг, головой вперед заскользив по травянистому склону прямо в ручей. Посидел в нем несколько минут, чувствуя, как холодная вода уносит прочь боль от ушибов и ссадин. А над головой полоска мерцающих звезд проливала на него слабый, но такой желанный свет.
Вода принесла ему шанс ускользнуть от преследующих собак. Наполнив флягу Чжоу, он побрел посередине ручья. Вода редко поднималась выше коленей, но была достаточно глубока, чтобы скрыть его запах. При свете звезд идти оказалось легче, хоть он и продолжал оскальзываться и падать на дно ручья. Казалось, он прошел по воде добрую милю, хотя на самом деле всего несколько сотен ярдов.
В конце концов, выйдя к пологому противоположному берегу, он захромал вверх по склону, войдя в рощицу хлопковых деревьев. Низкая ветвь буквально манила его, и он, кое-как забравшись на нее, решил передохнуть.
Джунгли понемногу смолкли, и, кроме журчания ручья, тишину не нарушали почти никакие звуки. Преследующих собак больше не было слышно, и это дало Питту надежду, что он наконец-то оторвался от погони. Привалившись спиной к стволу, он понял, что эта гонка для рассудка оказалась почти такой же изнурительной, как и для тела.
Дирк боролся с накатывающей дремотой, когда вдруг услышал шелест кустов по ту сторону ручья. Оглянувшись через плечо, он увидел на листве желтые блики от фонаря. И оцепенел, когда над берегом ручья материализовался силуэт большой собаки, нюхающей землю.
Питт беззвучно выругал свое невезение. Бредя по руслу ручья, он ненамеренно свернул обратно, выйдя навстречу преследователям.
Немецкая овчарка ничем не выказала, что увидела или учуяла Питта. Он застыл на дереве совершенно недвижно, даже не дыша. Желтый огонек становился все ярче, пока из кустов не появился автоматчик с фонарем, позвавший собаку. Та повернулась к своему дрессировщику и пошла за ним, зарычав напоследок.
И тут в десяти футах от Питта вдруг раздался такой рев, будто льва усадили на электрический стул. Питт едва не свалился с ветки, но сумел удержаться. Собаковод же принялся обшаривать дерево лучом фонаря и наткнулся на мохнатое черно-коричневое чудище, сидевшее чуть выше Питта — обезьяну-ревуна, тотчас издавшую очередной хриплый рык и ускакавшую прочь от света.
Питт сидел ни жив ни мертв на краю светового пятна, и тут собака зашлась лаем. Луч тронулся прочь, потом скакнул обратно, поймав Питта в самый центр. Американец свалился с ветки и понесся прочь через рощу. Секундой позже автоматная очередь вгрызлась в уже опустевшую ветку хлопкового дерева.
Как только эхо выстрелов стихло, в джунглях воцарилась призрачная тишина. А затем воздух сотрясли крики и вопли тысяч животных и птиц, спешащих убраться подальше. Питт последовал за ними, несясь через лиственный лабиринт с вытянутыми перед собой руками. Первые лучи зари уже тронули горизонт, помогая его побегу. И он бежал.
На него натравили немецкую овчарку, но она замешкалась, перебираясь через ручей, дав Питту дополнительное преимущество. Однако овчарка нашла узкое место, чтобы пересечь ручей, и возобновила погоню. По ее безостановочному лаю Питт мог следить за ее неуклонным приближением. Овчарка хоть и устала от ночной погони, но темпа не сбавляла.
Энергии для этого затяжного спринта у Питта почти не осталось. Он понимал, что собаку ему не обогнать, но ее дрессировщик останется далеко позади, шанс на спасение все-таки есть. Вопрос лишь в том, хватит ли сил на поединок с псиной.
Лай все приближался, и Питт решил, что настало время повернуться и дать бой. Только тут он сообразил, что, бросившись бежать, оставил свою острую палку под деревом. Осматривая землю в поисках какого-нибудь нового оружия, Дирк проглядел низкую ветку и налетел на нее лбом. Удар сшиб его на землю. Лежа навзничь в полуобморочном состоянии, он слышал приближающийся лай. А еще — металлический перестук, докатывающийся сквозь землю.